Знания самостоятель-
ных ученых и их разнообразные опыты уже сами по себе должны были создать
им имя великих магиков. Для них было роковым уже и то, что они вступали на
новый путь и устанавливали взгляд на законы природы, далеко опережавшие их
эпоху. Свойство гения таково, что он в своей фантазии предвосхищает ту логи-
ческую последовательность выводов, доказать и осуществить которую остается
задачей последующего времени. Фантастические выводы Луллуса, Бэкона и Трит-
гейма хотя отчасти были именно таковы; это были предчувствия гениального
ума, высказанные в минуту вдохновения; но их авторы были так же далеки от того,
чтобы изыскивать средства для их осуществления, как мы далеки от мысли пре-
вратить море в золото.
Итак, мы приходим, вообще, к тому, что великие магики средних веков не
виновны в том, что отчасти верили, как и все их современники, в магические науки
и даже занимались ими. Но свою славу волшебников они приобрели, главшлм
образом, такой заслугой, которая навек обеспечит им место в истории: они от-
крыли путь экспериментального исследования и, таким образом, стали предвест-
никами современного естествознания. Справедливость этой характеристики мы
докажем кратким обзором жизни и деятельности некоторых из этих замечатель-
ных ученых, причем передадим и легендарные рассказы, связанные с их именами.
ЕСТЕСТВОИСПЫТАТЕЛИ
Альберт фон Больштат, или Альберт Тевтонский, родился, по наиболее достоверным сведениям,
в 1193 г. в баварском городке Лавинген. По окончании учения на своей родине он отправился в неза-
долго перед тем открытый университет в Падуе. Вначале он занимался здесь, по всей вероятности,
обычными для того времени науками: грамматикой, диалектикой и логикой; но в то же время он при-
обрел знания по математике и естествознанию, которые впоследствии создали ему имя <учителя
123
черной магии>. В Падуе Альберт вступил в недавно учрежденный тогда доминиканский орден и с
этого момента его жизнь, за исключением немногих кратких перерывов, была сплошным путешестви-
ем с одного места на другое, куда призывали его обязанности относительно ордена. Сначала он в
течение некоторого времени изучал богословие в Болонье, а затем кочевал по разным немецким
городам в качестве учителя во вновь открываемых доминиканских школах; в 1230 г. мы встречаем
его в Париже профессором тамошнего университета, где доминиканцы имели право на два места.
Здесь он уже пользовался такой славой, что ни одна зала в городе не могла вместить его многочислен-
ных слушателей, так что он вынужден был читать свои лекции под открытым небом.
В 1243 г. Альберт был назначен в Кельн директором доминиканской школы; здесь его учеником
был знаменитый теолог Фома Аквинский; однако он, по-видимому, не оставался долго в Кельне,
так как уже в 1248 г. он снова возвращается в Кельн, после пребывания в Париже. Следующие годы
он жил в Кельне, Париже и Вормсе до тех пор, пока в 1260 г. был назначен епископом в Регенсбурге.
Два года спустя он добровольно сложил с себя свою должность и снова странствовал в качестве
учителя по Германии и Франции, пока в глубокой старости, за несколько лет до своей смерти, потерял
память и вследствие этого должен был прекратить свою учительскую деятельность. Он умер в 87 лет
в Кельне в Доминиканском монастыре.
Несмотря на свою беспокойную жизнь, он все-таки находил время для писательской деятель-
ности, в которой он занимал совершенно особое место. Собрание его сочинений было издано в 1651 г.
в Лионе и составило 21 том in folio. Правда, что в этом числе довольно много сочинений, несомненно,
ему не принадлежащих и относящихся к более позднему времени, но все же остается еще целый
ряд томов, вышедших из-под пера самого Альберта. Его деятельность как писателя простиралась на
все знания того времени, почему его и называли doctor universalis, или Albertus Magnus (А. Великий).
Из многочисленных работ Альберта по естествознанию мы коснемся лишь отдельных пунктов,
имеющих для нас особенный интерес. Сам Альберт говорит, что собственно целью его сочинений по
естествознанию было лишь дать братьям ордена общее изложение этих наук, чтобы облегчить им
понимание сочинений Аристотеля. Но хотя после этого казалось, что его сочинения должны быть
только учебниками, однако такой универсальный ум, как Альберт, разумеется, не мог ограничиться
только одной передачей чужих наблюдений. Он ставит очень опасное для авторитета Аристотеля по-
ложение, что при исследовании природы постоянно надо обращаться к наблюдению и опыту, и хотя он
и не пользовался широко этими источниками, но они не были для него пустыми словами. В особен-
ности в его географических сочинениях находится много превосходных замечаний, обнаруживающих
в нем тонкого наблюдателя, который не напрасно провел в путешествиях большую часть своей жизни.
Так он говорит о важном влиянии гор, морей и лесов на страну и ее произведения; особенности
отдельных человеческих рас он выводит из свойств той страны, где они обитают. В своих сочинениях
по физике он неоднократно указывает на то, что им производились самостоятельные опыты. Так,
напр., он сообщает, что стеклянный шар, наполненный водою, собирает солнечные лучи в одну точку
и что в этой точке сосредоточивается большое количество теплоты. Точно так же он указывает способ
исследования чистоты воды и пригодность ее для питья; для этого надо взять два куска полотна
одинакового веса, намочить каждый в одной из испытуемых вод и хорошо просушить; тот кусок,
который после этого окажется легче, был в более чистой воде.
Эти примеры показывают, что мы уже находим у Альберта зародыши естествознания более
поздней эпохи. Однако его взгляд на законы природы был еще далеко недостаточен для того, чтобы
доказать невозможность влияния звезд и искусства делания золота. В числе сил, определяющих форму
вещей и ход событий, он ясно называет влияние звезд и твердо держится теории Гебера о соединениях
и превращениях металлов при помощи <великого элексира>. И именно то, что Альберт твердо верил
в возможность найти камень мудрых, имело немалое влияние на алхимические попытки позднейшего
времени. Но сам он, вероятно, никогда не делал таких попыток; сочинения, где говорится о результа-
тах его алхимических опытов, несомненно, подложны.
Из всех рассказываемых о нем легенд ясно видно, что его слава в народе была обусловлена,
главным образом, его занятиями различными задачами естествознания. Вышеописанный случай с
Фомой Аквинским (стр. 75) имеет, несомненно, фактическое основание, так как сам Альберт описы-
вает в своих сочинениях различные автоматы и другие подобные снаряды. Другое сказание говорит,
что Альберт 6 января 1249 г. принимал короля Вильгельма голландского в саду доминиканского мо-
настыря. Несмотря на сильный зимний холод, весь сад цвел, как весною, но едва была произнесена
послеобеденная молитва, как все цветы и листья исчезли. Вероятно, и в основе этого рассказа лежит
какая-нибудь доля правды. Еще до сих пор мы находим в Швеции у развалин древних монастырей
деревья, напр. буки и грецкие орехи, растущие много севернее их естественной границы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211
ных ученых и их разнообразные опыты уже сами по себе должны были создать
им имя великих магиков. Для них было роковым уже и то, что они вступали на
новый путь и устанавливали взгляд на законы природы, далеко опережавшие их
эпоху. Свойство гения таково, что он в своей фантазии предвосхищает ту логи-
ческую последовательность выводов, доказать и осуществить которую остается
задачей последующего времени. Фантастические выводы Луллуса, Бэкона и Трит-
гейма хотя отчасти были именно таковы; это были предчувствия гениального
ума, высказанные в минуту вдохновения; но их авторы были так же далеки от того,
чтобы изыскивать средства для их осуществления, как мы далеки от мысли пре-
вратить море в золото.
Итак, мы приходим, вообще, к тому, что великие магики средних веков не
виновны в том, что отчасти верили, как и все их современники, в магические науки
и даже занимались ими. Но свою славу волшебников они приобрели, главшлм
образом, такой заслугой, которая навек обеспечит им место в истории: они от-
крыли путь экспериментального исследования и, таким образом, стали предвест-
никами современного естествознания. Справедливость этой характеристики мы
докажем кратким обзором жизни и деятельности некоторых из этих замечатель-
ных ученых, причем передадим и легендарные рассказы, связанные с их именами.
ЕСТЕСТВОИСПЫТАТЕЛИ
Альберт фон Больштат, или Альберт Тевтонский, родился, по наиболее достоверным сведениям,
в 1193 г. в баварском городке Лавинген. По окончании учения на своей родине он отправился в неза-
долго перед тем открытый университет в Падуе. Вначале он занимался здесь, по всей вероятности,
обычными для того времени науками: грамматикой, диалектикой и логикой; но в то же время он при-
обрел знания по математике и естествознанию, которые впоследствии создали ему имя <учителя
123
черной магии>. В Падуе Альберт вступил в недавно учрежденный тогда доминиканский орден и с
этого момента его жизнь, за исключением немногих кратких перерывов, была сплошным путешестви-
ем с одного места на другое, куда призывали его обязанности относительно ордена. Сначала он в
течение некоторого времени изучал богословие в Болонье, а затем кочевал по разным немецким
городам в качестве учителя во вновь открываемых доминиканских школах; в 1230 г. мы встречаем
его в Париже профессором тамошнего университета, где доминиканцы имели право на два места.
Здесь он уже пользовался такой славой, что ни одна зала в городе не могла вместить его многочислен-
ных слушателей, так что он вынужден был читать свои лекции под открытым небом.
В 1243 г. Альберт был назначен в Кельн директором доминиканской школы; здесь его учеником
был знаменитый теолог Фома Аквинский; однако он, по-видимому, не оставался долго в Кельне,
так как уже в 1248 г. он снова возвращается в Кельн, после пребывания в Париже. Следующие годы
он жил в Кельне, Париже и Вормсе до тех пор, пока в 1260 г. был назначен епископом в Регенсбурге.
Два года спустя он добровольно сложил с себя свою должность и снова странствовал в качестве
учителя по Германии и Франции, пока в глубокой старости, за несколько лет до своей смерти, потерял
память и вследствие этого должен был прекратить свою учительскую деятельность. Он умер в 87 лет
в Кельне в Доминиканском монастыре.
Несмотря на свою беспокойную жизнь, он все-таки находил время для писательской деятель-
ности, в которой он занимал совершенно особое место. Собрание его сочинений было издано в 1651 г.
в Лионе и составило 21 том in folio. Правда, что в этом числе довольно много сочинений, несомненно,
ему не принадлежащих и относящихся к более позднему времени, но все же остается еще целый
ряд томов, вышедших из-под пера самого Альберта. Его деятельность как писателя простиралась на
все знания того времени, почему его и называли doctor universalis, или Albertus Magnus (А. Великий).
Из многочисленных работ Альберта по естествознанию мы коснемся лишь отдельных пунктов,
имеющих для нас особенный интерес. Сам Альберт говорит, что собственно целью его сочинений по
естествознанию было лишь дать братьям ордена общее изложение этих наук, чтобы облегчить им
понимание сочинений Аристотеля. Но хотя после этого казалось, что его сочинения должны быть
только учебниками, однако такой универсальный ум, как Альберт, разумеется, не мог ограничиться
только одной передачей чужих наблюдений. Он ставит очень опасное для авторитета Аристотеля по-
ложение, что при исследовании природы постоянно надо обращаться к наблюдению и опыту, и хотя он
и не пользовался широко этими источниками, но они не были для него пустыми словами. В особен-
ности в его географических сочинениях находится много превосходных замечаний, обнаруживающих
в нем тонкого наблюдателя, который не напрасно провел в путешествиях большую часть своей жизни.
Так он говорит о важном влиянии гор, морей и лесов на страну и ее произведения; особенности
отдельных человеческих рас он выводит из свойств той страны, где они обитают. В своих сочинениях
по физике он неоднократно указывает на то, что им производились самостоятельные опыты. Так,
напр., он сообщает, что стеклянный шар, наполненный водою, собирает солнечные лучи в одну точку
и что в этой точке сосредоточивается большое количество теплоты. Точно так же он указывает способ
исследования чистоты воды и пригодность ее для питья; для этого надо взять два куска полотна
одинакового веса, намочить каждый в одной из испытуемых вод и хорошо просушить; тот кусок,
который после этого окажется легче, был в более чистой воде.
Эти примеры показывают, что мы уже находим у Альберта зародыши естествознания более
поздней эпохи. Однако его взгляд на законы природы был еще далеко недостаточен для того, чтобы
доказать невозможность влияния звезд и искусства делания золота. В числе сил, определяющих форму
вещей и ход событий, он ясно называет влияние звезд и твердо держится теории Гебера о соединениях
и превращениях металлов при помощи <великого элексира>. И именно то, что Альберт твердо верил
в возможность найти камень мудрых, имело немалое влияние на алхимические попытки позднейшего
времени. Но сам он, вероятно, никогда не делал таких попыток; сочинения, где говорится о результа-
тах его алхимических опытов, несомненно, подложны.
Из всех рассказываемых о нем легенд ясно видно, что его слава в народе была обусловлена,
главным образом, его занятиями различными задачами естествознания. Вышеописанный случай с
Фомой Аквинским (стр. 75) имеет, несомненно, фактическое основание, так как сам Альберт описы-
вает в своих сочинениях различные автоматы и другие подобные снаряды. Другое сказание говорит,
что Альберт 6 января 1249 г. принимал короля Вильгельма голландского в саду доминиканского мо-
настыря. Несмотря на сильный зимний холод, весь сад цвел, как весною, но едва была произнесена
послеобеденная молитва, как все цветы и листья исчезли. Вероятно, и в основе этого рассказа лежит
какая-нибудь доля правды. Еще до сих пор мы находим в Швеции у развалин древних монастырей
деревья, напр. буки и грецкие орехи, растущие много севернее их естественной границы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211