д.
На что врач должен обратить внимание. Хороший врач должен знать, какое значение для боль-
ного имеет восходящий знак и господин последнего*. Середина неба (десятая обитель), находя-
щийся здесь знак и его господин означают врача больного, седьмая обитель и ее господин - болез-
ни и четвертая обитель со своим господином - средства помощи. Таким образом, если оказывается
что-нибудь неблагоприятное в восходящем знаке и сам господин его имеет вредные свойства, то
больному будет хуже и, наоборот, лучше, если все благополучно. То же самое и с десятой обителью:
если она имеет доброго господина, то врач поможет больному; но если в ней есть нечто неблагоприят-
* Господин небесного знака есть планета, имеющая свою обитель в данном знаке. Сравни выше
воззрения Птоломея, стр. 112 и след.
121
ное, то он может только повредить. Если над седьмой обителью господствует благоприятная судьба,
то пациент скоро поправится, в противном случае он от одной болезни впадет в другую. Наконец,
если в четвертой обители все обстоит благополучно, то избранные лекарства помогут больному,
в противном случае - нет>.
Существует еще множество других частичных правил, напр. такие, которые облегчают врачу
предсказания о ходе болезни в том случае, если он не знает, где находится в данный момент небесный
знак. В подробности этого мы входить не будем. Между прочим, следует заметить, что ни одним
словом не сказано, как быть тогда, если одни знаки благоприятные, другие неблагоприятные, как это,
конечно, бывало в огромном большинстве случаев. Умный врач, несомненно, имел здесь открытый
выход, через который он мог вывернуться, если ничего не сбылось, несмотря на благоприятные пред-
сказания. В плачевном результате оказывалось тогда виновато неблагоприятное положение звезд,
на которое не было обращено внимания.
СЛАВА ЕВРОПЕЙСКИХ УЧЕНЫХ
КАК ЧАРОДЕЕВ
С XIII веком для Европы началась новая эра. Заметно увеличился интерес
к наукам; папа и светские государи выступали их ревностными покровителями,
основывали университеты и поддерживали ученых. Особенно большие услуги
оказал в этом отношении Фридрих II Неаполитанский; в 1225 г. он основал уни-
верситеты в Неаполе и Мессине и пригласил в них арабских ученых; таким обра-
зом, Италия наряду с Испанией сделалась пунктом соприкосновения Европы с
мавританской культурой. Вследствие этого уже в XIII столетии и в последующих
за ним на европейской почве появляется целый ряд выдающихся ученых, которые
продолжали работать на началах, полученных ими от арабов. Почти о всех этих
людях, отчасти еще при их жизни, образовался целый цикл легенд, в которых они
представлялись могущественными чародеями. Несомненно, что духовенство
преследовало некоторых из них, как, напр., Роджера Бэкона, под тем предлогом,
будто бы он занимался запрещенными магическими искусствами; ниже мы,
однако, увидим, что действительная причина этого, во всяком случае, хотя отчасти
была иная.
Если мы зададимся вопросом, почему почти все выдающиеся ученые того
времени слыли за чародеев, то найдем для этого различные причины.
Прежде всего мы видим из их сочинений, что они разделяли веру своего
времени в искусство делания золота, во влияние звезд на людей и в возможность
различных магических искусств. Многие из них оставили после себя сочинения
по этим тайным наукам и, разумеется, при случае старались прилагать свои зна-
ния на практике. Но этого все же недостаточно для объяснения их славы как
волшебников в такое время, когда каждый верил во все это и когда доступ к их
магическим наукам отнюдь не был затруднителен для тех, кто посвятил себя
книжной учености. Не только Арнольд Вилланова, но и его современник Петр
Абано, один из выдающихся врачей XIII века, изучал астрологию как необходимое
звено врачевания, и известно, что их сочинения были широко распространены в
многочисленных списках среди врачей и других ученых. Также обычны были и
сочинения по алхимии и другим магическим наукам; поэтому совершенно неве-
роятно, чтобы только занятия этими науками могли создать человеку славу
чародея. В некоторых случаях это объясняется, между прочим, тем, что в своих
сочинениях эти ученые приписывали себе такую мудрость и могущество, которые
далеко выходили за ПреДСЛЫ ЗНВНИЙ ДРУГИХ ЛЮД6Й. Раймунд Луллус хвалился, что
он обладает таким совершенным философским камнем, что мог бы обратить в
золото весь океан, если б он состоял только из ртути. Бэкон говорит о средствах,
которыми он мог бы с поразительной скоростью передвигать в любое место эки-
пажи и корабли, а аббат Иоанн Тритгейм пишет в письме к одному из своих
друзей об открытом им методе, посредством которого он мог бы передавать каж-
дому свои мысли через неизмеримые расстояния и притом так, что никто из не-
посвященных не мог бы ничего из них перехватить по дороге. Если все это прини-
мали за чистую монету,- а это, конечно, так и было,- то можно ли удивляться,
122
что не только невежественная толпа, но и сами ученые, тщетно искавшие подоб-
ных методов, начинали толковать о волшебстве.
Странным кажется, что эти же самые ученые, домогавшиеся обладания
сверхъестественными знаниями, однако, твердо придерживались того взгляда,
что все на свете происходит в высшей степени естественно и ничто не делается
каким-либо волшебством. Бэкон написал трактат (<О ничто-
жестве магии>), из которого ясно видно, что он не верил в возможность произвес-
ти что-либо заклинанием духов, магическими печатями и т. д. С другой стороны,
и Тритгейм давно уже оправдан от обвинений в черной магии, повод к которым,
однако, дал он сам. Поэтому у нас нет ни малейших оснований допустить, вопреки
собственным словам этих ученых, чтобы они мечтали творить вышесказанные
чудесные вещи, прибегая к магическим средствам. Их смелые фантазии должны
были иметь совершенно иное происхождение, и не трудно найти настоящую при-
чину как этих фантастических проектов, так и славы их чародеев.
Все ученые, которых молва делала чародеями, были гениальными людьми,
стоявшими впереди своего времени в различных областях деятельности. Кроме
всякой другой мудрости они обладали теми небольшими сведениями по естество-
знанию, какие имелись в их время, и стремились развить их далее путем собствен-
ных наблюдений и опытов. Но такого рода исследования в то время были не-
понятны. Предполагалось, что физика Аристотеля и Альмагест Птоломея содер-
жали в себе все, что человек мог знать о природе; самостоятельное же исследо-
вание природы, причем можно было иногда прийти к результатам, несогласным
с этими великими авторитетами, признавалось делом крайне сомнительным и
опасным. И как бы ни были совершенны те опыты и измерения, которые произво-
дились самостоятельными исследователями с их ничтожными средствами, но и их
было вполне достаточно, чтобы сделать этих исследователей волшебниками в
глазах большинства, совершенно их не понимавшего. Даже применение наших
теперешних арабских цифр, дававших возможность выполнять самые разнообраз-
ные вычисления, счи-йшшиеся до этого неисполнимыми, должно было казаться
менее просвещенным людям чем-то необычайно чудесным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211
На что врач должен обратить внимание. Хороший врач должен знать, какое значение для боль-
ного имеет восходящий знак и господин последнего*. Середина неба (десятая обитель), находя-
щийся здесь знак и его господин означают врача больного, седьмая обитель и ее господин - болез-
ни и четвертая обитель со своим господином - средства помощи. Таким образом, если оказывается
что-нибудь неблагоприятное в восходящем знаке и сам господин его имеет вредные свойства, то
больному будет хуже и, наоборот, лучше, если все благополучно. То же самое и с десятой обителью:
если она имеет доброго господина, то врач поможет больному; но если в ней есть нечто неблагоприят-
* Господин небесного знака есть планета, имеющая свою обитель в данном знаке. Сравни выше
воззрения Птоломея, стр. 112 и след.
121
ное, то он может только повредить. Если над седьмой обителью господствует благоприятная судьба,
то пациент скоро поправится, в противном случае он от одной болезни впадет в другую. Наконец,
если в четвертой обители все обстоит благополучно, то избранные лекарства помогут больному,
в противном случае - нет>.
Существует еще множество других частичных правил, напр. такие, которые облегчают врачу
предсказания о ходе болезни в том случае, если он не знает, где находится в данный момент небесный
знак. В подробности этого мы входить не будем. Между прочим, следует заметить, что ни одним
словом не сказано, как быть тогда, если одни знаки благоприятные, другие неблагоприятные, как это,
конечно, бывало в огромном большинстве случаев. Умный врач, несомненно, имел здесь открытый
выход, через который он мог вывернуться, если ничего не сбылось, несмотря на благоприятные пред-
сказания. В плачевном результате оказывалось тогда виновато неблагоприятное положение звезд,
на которое не было обращено внимания.
СЛАВА ЕВРОПЕЙСКИХ УЧЕНЫХ
КАК ЧАРОДЕЕВ
С XIII веком для Европы началась новая эра. Заметно увеличился интерес
к наукам; папа и светские государи выступали их ревностными покровителями,
основывали университеты и поддерживали ученых. Особенно большие услуги
оказал в этом отношении Фридрих II Неаполитанский; в 1225 г. он основал уни-
верситеты в Неаполе и Мессине и пригласил в них арабских ученых; таким обра-
зом, Италия наряду с Испанией сделалась пунктом соприкосновения Европы с
мавританской культурой. Вследствие этого уже в XIII столетии и в последующих
за ним на европейской почве появляется целый ряд выдающихся ученых, которые
продолжали работать на началах, полученных ими от арабов. Почти о всех этих
людях, отчасти еще при их жизни, образовался целый цикл легенд, в которых они
представлялись могущественными чародеями. Несомненно, что духовенство
преследовало некоторых из них, как, напр., Роджера Бэкона, под тем предлогом,
будто бы он занимался запрещенными магическими искусствами; ниже мы,
однако, увидим, что действительная причина этого, во всяком случае, хотя отчасти
была иная.
Если мы зададимся вопросом, почему почти все выдающиеся ученые того
времени слыли за чародеев, то найдем для этого различные причины.
Прежде всего мы видим из их сочинений, что они разделяли веру своего
времени в искусство делания золота, во влияние звезд на людей и в возможность
различных магических искусств. Многие из них оставили после себя сочинения
по этим тайным наукам и, разумеется, при случае старались прилагать свои зна-
ния на практике. Но этого все же недостаточно для объяснения их славы как
волшебников в такое время, когда каждый верил во все это и когда доступ к их
магическим наукам отнюдь не был затруднителен для тех, кто посвятил себя
книжной учености. Не только Арнольд Вилланова, но и его современник Петр
Абано, один из выдающихся врачей XIII века, изучал астрологию как необходимое
звено врачевания, и известно, что их сочинения были широко распространены в
многочисленных списках среди врачей и других ученых. Также обычны были и
сочинения по алхимии и другим магическим наукам; поэтому совершенно неве-
роятно, чтобы только занятия этими науками могли создать человеку славу
чародея. В некоторых случаях это объясняется, между прочим, тем, что в своих
сочинениях эти ученые приписывали себе такую мудрость и могущество, которые
далеко выходили за ПреДСЛЫ ЗНВНИЙ ДРУГИХ ЛЮД6Й. Раймунд Луллус хвалился, что
он обладает таким совершенным философским камнем, что мог бы обратить в
золото весь океан, если б он состоял только из ртути. Бэкон говорит о средствах,
которыми он мог бы с поразительной скоростью передвигать в любое место эки-
пажи и корабли, а аббат Иоанн Тритгейм пишет в письме к одному из своих
друзей об открытом им методе, посредством которого он мог бы передавать каж-
дому свои мысли через неизмеримые расстояния и притом так, что никто из не-
посвященных не мог бы ничего из них перехватить по дороге. Если все это прини-
мали за чистую монету,- а это, конечно, так и было,- то можно ли удивляться,
122
что не только невежественная толпа, но и сами ученые, тщетно искавшие подоб-
ных методов, начинали толковать о волшебстве.
Странным кажется, что эти же самые ученые, домогавшиеся обладания
сверхъестественными знаниями, однако, твердо придерживались того взгляда,
что все на свете происходит в высшей степени естественно и ничто не делается
каким-либо волшебством. Бэкон написал трактат
жестве магии>), из которого ясно видно, что он не верил в возможность произвес-
ти что-либо заклинанием духов, магическими печатями и т. д. С другой стороны,
и Тритгейм давно уже оправдан от обвинений в черной магии, повод к которым,
однако, дал он сам. Поэтому у нас нет ни малейших оснований допустить, вопреки
собственным словам этих ученых, чтобы они мечтали творить вышесказанные
чудесные вещи, прибегая к магическим средствам. Их смелые фантазии должны
были иметь совершенно иное происхождение, и не трудно найти настоящую при-
чину как этих фантастических проектов, так и славы их чародеев.
Все ученые, которых молва делала чародеями, были гениальными людьми,
стоявшими впереди своего времени в различных областях деятельности. Кроме
всякой другой мудрости они обладали теми небольшими сведениями по естество-
знанию, какие имелись в их время, и стремились развить их далее путем собствен-
ных наблюдений и опытов. Но такого рода исследования в то время были не-
понятны. Предполагалось, что физика Аристотеля и Альмагест Птоломея содер-
жали в себе все, что человек мог знать о природе; самостоятельное же исследо-
вание природы, причем можно было иногда прийти к результатам, несогласным
с этими великими авторитетами, признавалось делом крайне сомнительным и
опасным. И как бы ни были совершенны те опыты и измерения, которые произво-
дились самостоятельными исследователями с их ничтожными средствами, но и их
было вполне достаточно, чтобы сделать этих исследователей волшебниками в
глазах большинства, совершенно их не понимавшего. Даже применение наших
теперешних арабских цифр, дававших возможность выполнять самые разнообраз-
ные вычисления, счи-йшшиеся до этого неисполнимыми, должно было казаться
менее просвещенным людям чем-то необычайно чудесным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211