длины, борьбу против которого, во время последней Пунической войны, пришлось вести при помощи
осадных машин, как против укрепленного города>. К этим описаниям Плиний присовокупляет еще
несколько рассказов о необычайных происшествиях, напр., о борьбе чудовищных змей со слонами,
оканчивающейся обыкновенно гибелью обоих противников, так как мертвый слон, падая, раздавли-
вает змею. <Все эти змеи,- говорит Плиний в другом месте,- не ядовиты>. Очевидно, речь идет об
известных <тигровых пифонах>, а рассказы об огромной величине змей основаны на неверных гла-
зомерных определениях, на что обращено внимание в приведенных выше выписках из жизни жи-
вотных Брэма. Еще больше ошибок наблюдения встречаем мы при описании всего внешнего вида
животного; в сочинении Плиния мы найдем множество таких неточностей.
Приведу еще пример из более близкого времени; я говорю о знаменитом <морском монахе>.
Мы имеем не только описание этого чудовища, но даже изображения, которые, конечно, скорее всего
помогут нам выяснить, где именно кроются ошибки наблюдения. Самое древнее известное мне описа-
ние встречается у немецкого натуралиста Конрада Мегенберга, написавшего в 1349 г. первую немецкую
естественную историю ; но его сочинение есть только обработка еще более
древнего латинского оригинала Фомы Кантимпратензиса (1270). Послед-
271
нее не было напечатано и имеется только в немногих рукописях, которых мне не удалось видеть, ве-
роятно и у него уже есть это описание морского монаха. Изложение Конрада Мегенберга настолько
характерно, что заслуживает дословной передачи; чудовище в образе рыбы, а верх, как у человека; оно имеет голову, как у вновь постриженного монаха.
На голове у него чешуя, а вокруг головы черный обруч выше ушей; обруч состоит из волос, как у на-
стоящего монаха. Чудовище имеет обычай приманивать людей к морскому берегу, делая разные прыж-
ки, и когда видит, что люди радуются, глядя на его игру, то оно еще веселее бросается в разные стороны;
когда же может схватить человека, то тащит его в воду и пожирает. Оно имеет лицо, не совсем .сходное
с человеком: рыбий нос и рот очень близко возле носа>.
Мы знаем теперь, что подобное чудовище действительно существует. Экземпляр его был пойман
возле Малмьё между 1545-50 годами. Датский историк Арильд Хвитфельд сообщает в <Хронике Дат-
ского королевства> следующее: <В 1550 году поймана возле Орезунда и послана королю в Копенгаген
необыкновенная рыба. У нее была человечья голова, а на голове монашеская тонзура. Одета она чешуя-
ми и как бы монашеским капюшоном. Король велел рыбу эту похоронить. С рыбы было сделано нес-
колько рисунков, которые были посланы разным коронованным лицам и натуралистам Европы>. Эти-то
рисунки и дошли до нас. Известный врач и натуралист Конрад Геснер в Цюрихе (1516-1665) пишет
по поводу этого чудовища: <Этот морской монах, говорят, пойман был в Балтийском море, возле города
Элбье в 4 милях от Копенгагена, столицы Датского королевства. Длина рыбы четыре локтя; она была
прислана королю и считается за чудо. Говорят, она была поймана в сети вместе с селедками. Альбертус
пишет, что такие же рыбы неоднократно бывали пойманы в Британском море>.
Сравнивая описания и изображения этого чудовища между собой, проф. Стеенструп пришел
к заключению, что все они относятся к десятищупальцевой каракатице. Это животное имеет черную с
красным окраску, а бородавки на коже и присоски на щупальцах могут легко быть приняты за чешуи.
Если представить себе это животное, лежащее на берегу, брюшной поверхностью вниз и с подобран-
ными щупальцами, то можно усмотреть некоторое сходство с монахом, снабженным рыбьим хвостом;
чтобы оно было нагляднее, мы даем на рис. 102 изображение каракатицы, взятое у Стенструпа, и мор-
ского монаха, как он изображен у Геснера и Ронделэ. Вся эта история служит очень ярким доказа-
тельством того, что при поверхностном взгляде мы легко преувеличиваем сходство незнакомого со
знакомым. Это относится не только к общему виду животного, но даже и к подробностям. Все сооб-
щения о морском монахе говорят о чешуях, которых нет на каракатице. Но, очевидно, рассуждали
так: морской монах - рыба, рыба одета чешуями, следовательно, у морского монаха есть чешуи. При
некотором желании и при поверхностном осмотре бородавки и присоски можно принять за чешую.
Сходство было преувеличено.
Единственное противоречие между описанием морского монаха и каракатицей может быть только
относительно величины в четыре локтя, далеко превосходящей обыкновенные размеры каракатицы.
Однако возможно, что и было поймано животное четырех локтей длины: по крайней мере были случаи
поимки немного меньших экземпляров. Такой именно гигантский экземпляр, пойманный в 1853 году,
навел проф. Стенструпа на мысль, что перед ним и есть in puris naturalibus морской монах.
Возвратившись к Плинию, мы найдем у него источник рассказа об очень интересном и много раз
описанном животном, баснословном единороге. Этот зверь упоминается еще в Библии у Аристотеля,
но у Плиния ясно видно, что вера в его существование основана на ошибке наблюдения.

Рис. 103. Пятно на яйце
в виде рисунка курицы
и лисицы.
<Самое неукротимое животное есть единорог, имеющий тело лошади, голову оленя, ноги слона и
хвост кабана. На средине лба он имеет рог, длиной в 2 локтя (почти 1 метр). Никто не мог изловить
зверя живым>. Таким образом, Плиний при описании единорога прибегает к сравнению его членов с
таковыми же других животных, и мы должны ожидать, на основании до сих пор нам известного, что
сходство это преувеличено. Все же,однако,Пли-
ний дает нам признаки, достаточные для опре-
деления единорога. Есть только два животных,
которых ноги похожи на слоновьи: бегемот и
носорог. Так как только последний может дать
повод к описанию рога на лбу, то легко пред-
положить, что он именно и есть загадочный еди-
норог. Хотя тело его мало походит на тело
лошади, а голова на оленью, но этому нельзя
придавать большого значения; мы знаем, что
сходство преувеличивается; ведь и ноги носоро-
га тоже не вполне похожи на ноги слона по
числу копыт. Утверждение Плиния, равно'как и
других писателей, о крайней дикости единоро-
га, конечно, также вполне соответствует нраву
носорога, который нигде никогда не был домаш-
ним животным. Однако против этого можно
возразить, что носорог'был прекрасно известен
Плинию, у которого есть верное описание его.
Плиний сам говорит, что не раз видал его на
арене цирка. Поэтому казалось бы, что в основа-
ние рассказа Плиния о единороге не могло быть
положено смешение его с носорогом, так как
он описывает двух животных, из которых
272


одно он сам видел. Мне кажется, однако, что такое смешение вполне возможно; единорога он описыва-
ет лишь основываясь на словах какого-нибудь прежнего автора, которого он просто пересказывает
целиком, он мог не подозревать, что введен в заблуждение и что мнимый единорог есть не что иное,
как хорошо известный ему носорог. При изучении других авторов мы можем найти подтверждение
этого предположения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211