д. Нужно заметить,
что эти ошибки вовсе не зависят от страха наблюдателя при виде чудовища. Я проверял показания
Брэма посредством канатов различной длины, положенных изгибами на траве. Четыре опытных
наблюдателя на глазомер определяли их длину, а затем была прикинута мерка. Деланные при этом
ошибки были меньше приводимых Брэмом, но зато были постоянны. Длина моих искусственных змей,
короче 2-х метров, всегда определялась меньше настоящей; у более длинных - ошибка была обрат-
ная. Величина ошибок была очень различна у разных наблюдателей. От 1/20 до 1/30 у более опытных
и от 1/8 до 1/4 у менее опытных. Причина того, что наши ошибки были меньше указанных Брэмом,
я думаю, заключалась в том, что наши змеи были несколько безопаснее настоящих, и мы смело
могли подходить ближе и выбирать для наблюдения удобную позицию.
Совершенно такие же неправильности мы видим при глазомерном определении
расстояний. Только очень немногие лица способны сделать это достаточно точно.
При сколько-нибудь значительных расстояниях величина ошибки иногда во много
раз превосходит самое расстояние, и даже у очень опытных наблюдателей ошибка
редко бывает менее '/ю.
По этому поводу мне пришлось просмотреть кое-какие таблицы военных упражнений. Расстояния
определялись глазомерно от 100 до 2100 метров. Ошибки колебались от '/щ у опытных до '/д у мало-
опытных.
При подобных упражнениях ошибки бывают в обе стороны, главным образом,
в зависимости от погоды и состояния атмосферы. При дожде, тумане и т. п., когда
очертания предметов неясны, они кажутся дальше действительного; при ясной
погоде, когда очертания предметов выражены резко, бывает обратное.
Из всего сказанного следует: величина и отдаленность предметов могут быть
определены только приблизительно; при неблагоприятных условиях неточности
могут быть очень велики.
Подобно зрению, и слух может быть источником значительных ошибок, если
звуковые впечатления так слабы и неясны, что точное восприятие их невозможно;
об этом придется говорить после. Дальнейшим частым источником ошибок яв-
ляется то обстоятельство, что наш слуховой орган не имеет особого приспособ-
ления для определения направлений звука. Мы судим об этом по тому, каким
ухом мы лучше слышим звук и при помощи некоторых приспособлений ушных
раковин, но всегда получается только приблизительное определение, к тому же
возможное только в открытом месте или в правильном помещении, в котором не-
много вещей. В загроможденном пространстве такое определение становится
совершенно невозможным. Сидя, напр., в своей комнате, мы слышим шум экипажа
на улице; по силе звука мы можем судить о приближении или удалении экипажа,
но совершенно не можем угадать его направления. Если много лиц сидят за сто-
лом и кто-нибудь из них будет царапать одну из ножек стола, то обыкновенно
невозможно определить, с какой стороны исходит звук, но, зная характер звука,
можно всегда угадать, что он исходит от стола. Если же дело идет о неизвестном
звуке, о происхождении и причине которого можно только догадываться, то ста-
новится совершенно невозможно различить, откуда идет звук. Я делал опыты в
этом направлении; одни из присутствующих думали, что звук идет от пола, дру-
гие - что от стен, третьи указывали на водопроводную трубу в углу комнаты;
на самом деле я касался маленьким аппаратиком ножки стола, за которым все
сидели. Из этого следует, что исходная точка звука может быть точно определена
только при крайне благоприятных условиях. При незнакомом характере звука
такое определение делается почти всегда невозможным.
Поэтому когда в рассказах о спиритических сеансах передают, что <стуки>
исходили из всех углов комнаты, даже вдали от медиума, то таким заявлениям
нельзя придавать никакого значения. Медиум отлично может производить какой
256
угодно звук, а присутствующие этого не заметят. Вся суть чревовещания, игравше-
го такую роль в магических операциях всех времен, состоит в том, что присутст-
вующие не могут определить исходный пункт необычайного звука.
Наибольшее доверие мы склонны питать к нашему осязанию в тесном смысле,
а также в виде ощущения давления и температуры. Когда хотят указать на досто-
верность чего-нибудь, то говорят: <В этом можно осязательно убедиться>. К сожа-
лению, и осязание нас часто обманывает: ощущение давления и холода остается
некоторое время после того, как причина ощущения уже перестала действовать.
Рис. 99. Верхняя линия кажется короче.
Рис. 100. Вертикальные линии кажутся
непараллельными.
На этом свойстве основан известный фокус: ловкий артист кладет нам на руку монету и сильно
ее придавливает, затем велит сжать руку в кулак. Мы ясно чувствуем, что монета в руке, тогда как,
на самом деле, она была им удалена. Этот опыт удается еще лучше при холодном предмете. Если
положить очень холодную руку на руку другого человека, то можно ее отнять и участник опыта
этого не заметит, конечно, если не увидит движения. На этом был основан один из ловких фокусов
мисс Фай. Охладивши руки ледяной водою, она садилась рядом с <контролирующей> особой и их
закрывали одеялом по шею. Сосед с правой стороны берет ее правую руку, а левую она кладет сверху
его руки. Тогда начинаются <проявления>. Кто не знает сути дела, будет глубоко убежден, что ее
левая рука покоится в его руке, потому что он продолжает ощущать холод, между тем как, на самом
деле, рука отнята еще при начале манифестации и действует свободно. Такого рода проделки, вероят-
но, нередко повторяются спиритами в темноте.
Внимание. Из опыта обыденной жизни мы все хорошо знаем, что, углубив-
шись в какое-нибудь занятие, поглотившее все наше внимание, мы часто не видим
и не слышим ничего из окружающего нас. Хотя внимание и может быть обращено
одновременно на некоторое число впечатлений, но ясность каждого из них убыва-
ет прямо пропорционально их числу. Это только кажется, что мы можем одновре-
менно и читать и принимать участие в разговоре; на самом деле мы перестаем
понимать в один и тот же момент или то, или другое. Значение внимания для всей
нашей психической жизни может быть формулировано в следующих 2-х пунктах:
1. Если сосредоточить внимание на каком-либо одном определенном предмете,
то все остальные, одновременно получаемые, впечатления не доходят до полного
сознания.
2. Чем большим числом предметов занято одновременно ваше внимание, тем
неопределеннее будет полученное нами впечатление о каждом из них.
В этих двух фактах заключаются источники бесчисленных ошибок наблюде-
ния. Так, напр., из всякого, сколько-нибудь сложного события мы обыкновенно
257
замечаем только известные особенности. Если внимание будет сосредоточено
на одной стороне явления, то мы пропустим множество фактов, имевших место
одновременно. Если будем <разбрасываться> и стараться заметить многое в раз-
ных местах, то представление о каждом из отдельных фактов получится непол-
ное и неясное. На этом основании даже отличные наблюдатели легко попадают
в ловушку искусного фокусника. Конечно, большая часть фокусов требуют про-
ворства рук и навыка, но сущность дела состоит в том, что <артист> умеет напра-
вить внимание зрителей на ложный след.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211
что эти ошибки вовсе не зависят от страха наблюдателя при виде чудовища. Я проверял показания
Брэма посредством канатов различной длины, положенных изгибами на траве. Четыре опытных
наблюдателя на глазомер определяли их длину, а затем была прикинута мерка. Деланные при этом
ошибки были меньше приводимых Брэмом, но зато были постоянны. Длина моих искусственных змей,
короче 2-х метров, всегда определялась меньше настоящей; у более длинных - ошибка была обрат-
ная. Величина ошибок была очень различна у разных наблюдателей. От 1/20 до 1/30 у более опытных
и от 1/8 до 1/4 у менее опытных. Причина того, что наши ошибки были меньше указанных Брэмом,
я думаю, заключалась в том, что наши змеи были несколько безопаснее настоящих, и мы смело
могли подходить ближе и выбирать для наблюдения удобную позицию.
Совершенно такие же неправильности мы видим при глазомерном определении
расстояний. Только очень немногие лица способны сделать это достаточно точно.
При сколько-нибудь значительных расстояниях величина ошибки иногда во много
раз превосходит самое расстояние, и даже у очень опытных наблюдателей ошибка
редко бывает менее '/ю.
По этому поводу мне пришлось просмотреть кое-какие таблицы военных упражнений. Расстояния
определялись глазомерно от 100 до 2100 метров. Ошибки колебались от '/щ у опытных до '/д у мало-
опытных.
При подобных упражнениях ошибки бывают в обе стороны, главным образом,
в зависимости от погоды и состояния атмосферы. При дожде, тумане и т. п., когда
очертания предметов неясны, они кажутся дальше действительного; при ясной
погоде, когда очертания предметов выражены резко, бывает обратное.
Из всего сказанного следует: величина и отдаленность предметов могут быть
определены только приблизительно; при неблагоприятных условиях неточности
могут быть очень велики.
Подобно зрению, и слух может быть источником значительных ошибок, если
звуковые впечатления так слабы и неясны, что точное восприятие их невозможно;
об этом придется говорить после. Дальнейшим частым источником ошибок яв-
ляется то обстоятельство, что наш слуховой орган не имеет особого приспособ-
ления для определения направлений звука. Мы судим об этом по тому, каким
ухом мы лучше слышим звук и при помощи некоторых приспособлений ушных
раковин, но всегда получается только приблизительное определение, к тому же
возможное только в открытом месте или в правильном помещении, в котором не-
много вещей. В загроможденном пространстве такое определение становится
совершенно невозможным. Сидя, напр., в своей комнате, мы слышим шум экипажа
на улице; по силе звука мы можем судить о приближении или удалении экипажа,
но совершенно не можем угадать его направления. Если много лиц сидят за сто-
лом и кто-нибудь из них будет царапать одну из ножек стола, то обыкновенно
невозможно определить, с какой стороны исходит звук, но, зная характер звука,
можно всегда угадать, что он исходит от стола. Если же дело идет о неизвестном
звуке, о происхождении и причине которого можно только догадываться, то ста-
новится совершенно невозможно различить, откуда идет звук. Я делал опыты в
этом направлении; одни из присутствующих думали, что звук идет от пола, дру-
гие - что от стен, третьи указывали на водопроводную трубу в углу комнаты;
на самом деле я касался маленьким аппаратиком ножки стола, за которым все
сидели. Из этого следует, что исходная точка звука может быть точно определена
только при крайне благоприятных условиях. При незнакомом характере звука
такое определение делается почти всегда невозможным.
Поэтому когда в рассказах о спиритических сеансах передают, что <стуки>
исходили из всех углов комнаты, даже вдали от медиума, то таким заявлениям
нельзя придавать никакого значения. Медиум отлично может производить какой
256
угодно звук, а присутствующие этого не заметят. Вся суть чревовещания, игравше-
го такую роль в магических операциях всех времен, состоит в том, что присутст-
вующие не могут определить исходный пункт необычайного звука.
Наибольшее доверие мы склонны питать к нашему осязанию в тесном смысле,
а также в виде ощущения давления и температуры. Когда хотят указать на досто-
верность чего-нибудь, то говорят: <В этом можно осязательно убедиться>. К сожа-
лению, и осязание нас часто обманывает: ощущение давления и холода остается
некоторое время после того, как причина ощущения уже перестала действовать.
Рис. 99. Верхняя линия кажется короче.
Рис. 100. Вертикальные линии кажутся
непараллельными.
На этом свойстве основан известный фокус: ловкий артист кладет нам на руку монету и сильно
ее придавливает, затем велит сжать руку в кулак. Мы ясно чувствуем, что монета в руке, тогда как,
на самом деле, она была им удалена. Этот опыт удается еще лучше при холодном предмете. Если
положить очень холодную руку на руку другого человека, то можно ее отнять и участник опыта
этого не заметит, конечно, если не увидит движения. На этом был основан один из ловких фокусов
мисс Фай. Охладивши руки ледяной водою, она садилась рядом с <контролирующей> особой и их
закрывали одеялом по шею. Сосед с правой стороны берет ее правую руку, а левую она кладет сверху
его руки. Тогда начинаются <проявления>. Кто не знает сути дела, будет глубоко убежден, что ее
левая рука покоится в его руке, потому что он продолжает ощущать холод, между тем как, на самом
деле, рука отнята еще при начале манифестации и действует свободно. Такого рода проделки, вероят-
но, нередко повторяются спиритами в темноте.
Внимание. Из опыта обыденной жизни мы все хорошо знаем, что, углубив-
шись в какое-нибудь занятие, поглотившее все наше внимание, мы часто не видим
и не слышим ничего из окружающего нас. Хотя внимание и может быть обращено
одновременно на некоторое число впечатлений, но ясность каждого из них убыва-
ет прямо пропорционально их числу. Это только кажется, что мы можем одновре-
менно и читать и принимать участие в разговоре; на самом деле мы перестаем
понимать в один и тот же момент или то, или другое. Значение внимания для всей
нашей психической жизни может быть формулировано в следующих 2-х пунктах:
1. Если сосредоточить внимание на каком-либо одном определенном предмете,
то все остальные, одновременно получаемые, впечатления не доходят до полного
сознания.
2. Чем большим числом предметов занято одновременно ваше внимание, тем
неопределеннее будет полученное нами впечатление о каждом из них.
В этих двух фактах заключаются источники бесчисленных ошибок наблюде-
ния. Так, напр., из всякого, сколько-нибудь сложного события мы обыкновенно
257
замечаем только известные особенности. Если внимание будет сосредоточено
на одной стороне явления, то мы пропустим множество фактов, имевших место
одновременно. Если будем <разбрасываться> и стараться заметить многое в раз-
ных местах, то представление о каждом из отдельных фактов получится непол-
ное и неясное. На этом основании даже отличные наблюдатели легко попадают
в ловушку искусного фокусника. Конечно, большая часть фокусов требуют про-
ворства рук и навыка, но сущность дела состоит в том, что <артист> умеет напра-
вить внимание зрителей на ложный след.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211