и в этом
случае было установлено, что всякий, кто будет употреблять такие запрещенные
55
способы, должен считаться <лишенным мира>. Таким образом, в этом MI
автор высказал большую верность преданию, тогда как ему как христиаи
очень легко было отнестись с порицанием ко всякому языческому волшебс
в чем бы оно не проявлялось. Поэтому мы можем быть достаточно уверен
ми, что и в других местах саги дают нам вообще правильное изображение oi
шений, существоваших в языческие времена.
Часто возбуждался вопрос о том, где было первоначальное отечество
религиозных и суеверных представлений, которые нашли свое выражение в cai
возникли ли они на севере или же они были заимствованы от других народе
только получили у норманнов свое дальнейшее развитие. Мы, однако, не мол
распространяться здесь по этому поводу, так как у нас речь идет только об изоб
жении обстоятельств, бывших на севере, и то уже в такое время, когда там р
пространилось христианство и северные страны начали воспринимать южноев
пейскую культуру. Развитие древнего учения об азах и тех суеверных предс'1
лений, которые мы находим в сагах, произошло, разумеется, гораздо рам
этого времени; происхождение их теряется во мраке первобытных времен, и мы
будем заниматься связанными с ним вопросами. В то же время совершенно яс
что мы не можем рассчитывать на то, что в столь поздних произведениях,
ковы саги, мы найдем лишь самые первобытные представления. Норманны :
дили по разным местам не только в качестве викингов, но и как мирные кут
и многие из них подолгу жили верингами * в культурных государствах того в
мени. Поэтому нельзя сомневаться, что многие из представлений, выступающи
сагах, вовсе не северного происхождения, но были заимствованы с разных cropi
Некоторые из них, несомненно, взяты у финнов; этот народ по всему северу с..
вился своей магией; самые могучие и страшные волшебники и волшебницы.
которых говорится в сагах, почти всегда финны. Это обстоятельство имеет т
больший интерес, что финны во многих отношениях стоят в близком родств<
древнехалдейскими народами; в особенности их религия, демонология и маги.
как мы увидим ниже, приближаются к халдейской. Таким образом, северные CT{
ны уже в очень раннюю эпоху подвергались влиянию халдейской магии. Т
не менее, сколько я могу судить, магия саг гораздо более похожа на гречесю
магию гомерова времени, от которой она, однако, отделена приблизитель:
на два тысячелетия, чем на современные с нею остатки халдейской магии в ю^
ной Европе, г
Сходство магии саг с магией гомеровского эпоса обнаруживается в трех ра
личных пунктах: 1) Ни саги, ни Гомер не знают собственно демонов. 2) Опер
тивная магия, волшебство и там и здесь основываются на непосредственном во
действии слова (а на севере также и письменных знаков) на природу вещей и i
имеют ничего общего с заклинанием злых духов. 3) Искусство предсказан!
основывается и у Гомера и в сагах на толковании предзнаменований, посре,
ством которых боги или духи-хранители предупреждают людей о грядущих я
лениях, и вовсе не имеет научно-астрологического отпечатка халдейской мантик
Это сходство, очевидно, имеет чрезвычайно важное значение, так как благодар
ему мы можем пользоваться важнейшими данными саг, чтобы набросать картш
собственно европейской магии, которая во многих пунктах существенно отл1
чается от восточной, халдейской и египетской. Теперь мы ближе рассмотрим Ti
что находим в эддах и сагах.
* Веринг, или варяг, значит спутник, соучастник; так назывались нормандские викинги в Bi
зантии.
56
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ НОРМАННОВ О ДУХАХ
Кроме собственно богов, азов саги упоминают еще множество низших духов,
фетиров (домовых) и фильгьяров *. Они были духами-хранителями всей страны,
области или отдельных лиц. У всякого был свой дух-хранитель, который, как дума-
ли, иногда показывался другим людям во сне; такое явление всегда предвещало в
будущем какие-нибудь события. В саге Эрвара-Одда рассказывается, как один из
его родственников видел во сне огромного белого медведя, который кружил
около острова, к которому они пристали; этот сон был истолкован так, что белый
медведь был духом-хранителем Эрвара.
Такие рассказы о сновидениях встречаются часто; один из наиболее интересных, к которому мы
еще возвратимся впоследствии, находится в саге Гунлауга-Ормстунга. Торстень, сын могущественного
вождя Эгиля Скаллегримсена, рассказывает гостившему у него приятелю Баарду следующий сон:
<Снилось мне, что я был дома на Борге; я сидел перед дверью и смотрел вверх на дома; на коньке
я увидел чудного лебедя, который, как мне казалось, принадлежал мне и который мне очень нра-
вился. Вдруг со скалы спустился большой орел, сел рядом с лебедем и начал ласкаться к нему; и
лебедю нравилось это, как мне казалось; я рассмотрел орла, он был черноглазый и имел железные
когти и, как мне казалось, был молодец-птица. После этого я заметил второго, летевшего с юга;
он спустился на Борг, сед на крышу к лебедю и хотел также его приласкать; это был тоже большой
орел. Но сейчас же, как грезилось мне, первый орел замахнулся своим крылом на второго и они дра-
лись долго и яростно, и я видел, как оба они истекали кровью; наконец оба они свалились с дома,
каждый на свою сторону, и оба были мертвы; лебедь остался один и был очень опечален. Затем
прилетела с запада другая птица, села рядом с лебедем и очень дружески обходилась с ним; потом
обе они улетели в том направлении, откуда прилетела эта птица; тогда я проснулся. Этот сон боль-
шого значения не имеет и указывает лишь на ветры, что дуют из тех стран, откуда прилетел
орел>. Однако Баард заметил: <мое мнение другое: эти птицы должны быть духами-хранителями
великих мужей>. Затем он объяснил, что, по его мнению, должен означать этот сон (см. ниже
стр. 68).
Далее, норманны представляли себе, что феттиров и фильгьяров можно испу-
гать головами с раскрытым ртом и, разумеется, разогнать, таким образом, духов-
хранителей страны почиталось за большое несчастье. На первом альтинге (т. е. на
первом заседании законодательного и судебного собрания) в 928 г. был издан за-
кон, чтобы всякий, кто причаливал где-либо к берегу, если на его форштевне
находилось изображение головы с раскрытым ртом, должен был, прежде чем вы-
садиться, снять это изображение. Поэтому не было ничего хуже того кощунства
и глубже той обиды, какую можно было нанести человеку, обратив на него <кол
зависти> (Neidstange), т. е. воткнув в землю кол с лошадиной головой и раскры-
тьш ртом, обращенной на его двор.
Как надо при этом поступать, говорится во многих сагах (напр., в саге Ватнисдэла и в саге
Эгиля Скаллегримсена) и особенно подробно в том месте, где Эгиль Скаллегримсен направляет
<кол ненависти> против Эриха Блютакса и королевы Гунгильды; когда все было готово, Эгиль
высадился на острове, взял в руки ореховую палку и поднялся на хребет гор, обращенных к стране.
Здесь насадил он на кол лошадиную голову и после обычного приспособления сказал: <здесь я ставлю
кол зависти и обращаю зависть на короля Эриха и королеву Гунгильду> (при этом он повернул
лошадиную голову на страну) <и обращаю против всех ветров страны, которые основались и живут
в стране, чтобы они всегда блуждали и не находили бы себе постоянного места, пока они не прогонят
из страны короля Эриха с королевой Гунгильдой>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211
случае было установлено, что всякий, кто будет употреблять такие запрещенные
55
способы, должен считаться <лишенным мира>. Таким образом, в этом MI
автор высказал большую верность преданию, тогда как ему как христиаи
очень легко было отнестись с порицанием ко всякому языческому волшебс
в чем бы оно не проявлялось. Поэтому мы можем быть достаточно уверен
ми, что и в других местах саги дают нам вообще правильное изображение oi
шений, существоваших в языческие времена.
Часто возбуждался вопрос о том, где было первоначальное отечество
религиозных и суеверных представлений, которые нашли свое выражение в cai
возникли ли они на севере или же они были заимствованы от других народе
только получили у норманнов свое дальнейшее развитие. Мы, однако, не мол
распространяться здесь по этому поводу, так как у нас речь идет только об изоб
жении обстоятельств, бывших на севере, и то уже в такое время, когда там р
пространилось христианство и северные страны начали воспринимать южноев
пейскую культуру. Развитие древнего учения об азах и тех суеверных предс'1
лений, которые мы находим в сагах, произошло, разумеется, гораздо рам
этого времени; происхождение их теряется во мраке первобытных времен, и мы
будем заниматься связанными с ним вопросами. В то же время совершенно яс
что мы не можем рассчитывать на то, что в столь поздних произведениях,
ковы саги, мы найдем лишь самые первобытные представления. Норманны :
дили по разным местам не только в качестве викингов, но и как мирные кут
и многие из них подолгу жили верингами * в культурных государствах того в
мени. Поэтому нельзя сомневаться, что многие из представлений, выступающи
сагах, вовсе не северного происхождения, но были заимствованы с разных cropi
Некоторые из них, несомненно, взяты у финнов; этот народ по всему северу с..
вился своей магией; самые могучие и страшные волшебники и волшебницы.
которых говорится в сагах, почти всегда финны. Это обстоятельство имеет т
больший интерес, что финны во многих отношениях стоят в близком родств<
древнехалдейскими народами; в особенности их религия, демонология и маги.
как мы увидим ниже, приближаются к халдейской. Таким образом, северные CT{
ны уже в очень раннюю эпоху подвергались влиянию халдейской магии. Т
не менее, сколько я могу судить, магия саг гораздо более похожа на гречесю
магию гомерова времени, от которой она, однако, отделена приблизитель:
на два тысячелетия, чем на современные с нею остатки халдейской магии в ю^
ной Европе, г
Сходство магии саг с магией гомеровского эпоса обнаруживается в трех ра
личных пунктах: 1) Ни саги, ни Гомер не знают собственно демонов. 2) Опер
тивная магия, волшебство и там и здесь основываются на непосредственном во
действии слова (а на севере также и письменных знаков) на природу вещей и i
имеют ничего общего с заклинанием злых духов. 3) Искусство предсказан!
основывается и у Гомера и в сагах на толковании предзнаменований, посре,
ством которых боги или духи-хранители предупреждают людей о грядущих я
лениях, и вовсе не имеет научно-астрологического отпечатка халдейской мантик
Это сходство, очевидно, имеет чрезвычайно важное значение, так как благодар
ему мы можем пользоваться важнейшими данными саг, чтобы набросать картш
собственно европейской магии, которая во многих пунктах существенно отл1
чается от восточной, халдейской и египетской. Теперь мы ближе рассмотрим Ti
что находим в эддах и сагах.
* Веринг, или варяг, значит спутник, соучастник; так назывались нормандские викинги в Bi
зантии.
56
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ НОРМАННОВ О ДУХАХ
Кроме собственно богов, азов саги упоминают еще множество низших духов,
фетиров (домовых) и фильгьяров *. Они были духами-хранителями всей страны,
области или отдельных лиц. У всякого был свой дух-хранитель, который, как дума-
ли, иногда показывался другим людям во сне; такое явление всегда предвещало в
будущем какие-нибудь события. В саге Эрвара-Одда рассказывается, как один из
его родственников видел во сне огромного белого медведя, который кружил
около острова, к которому они пристали; этот сон был истолкован так, что белый
медведь был духом-хранителем Эрвара.
Такие рассказы о сновидениях встречаются часто; один из наиболее интересных, к которому мы
еще возвратимся впоследствии, находится в саге Гунлауга-Ормстунга. Торстень, сын могущественного
вождя Эгиля Скаллегримсена, рассказывает гостившему у него приятелю Баарду следующий сон:
<Снилось мне, что я был дома на Борге; я сидел перед дверью и смотрел вверх на дома; на коньке
я увидел чудного лебедя, который, как мне казалось, принадлежал мне и который мне очень нра-
вился. Вдруг со скалы спустился большой орел, сел рядом с лебедем и начал ласкаться к нему; и
лебедю нравилось это, как мне казалось; я рассмотрел орла, он был черноглазый и имел железные
когти и, как мне казалось, был молодец-птица. После этого я заметил второго, летевшего с юга;
он спустился на Борг, сед на крышу к лебедю и хотел также его приласкать; это был тоже большой
орел. Но сейчас же, как грезилось мне, первый орел замахнулся своим крылом на второго и они дра-
лись долго и яростно, и я видел, как оба они истекали кровью; наконец оба они свалились с дома,
каждый на свою сторону, и оба были мертвы; лебедь остался один и был очень опечален. Затем
прилетела с запада другая птица, села рядом с лебедем и очень дружески обходилась с ним; потом
обе они улетели в том направлении, откуда прилетела эта птица; тогда я проснулся. Этот сон боль-
шого значения не имеет и указывает лишь на ветры, что дуют из тех стран, откуда прилетел
орел>. Однако Баард заметил: <мое мнение другое: эти птицы должны быть духами-хранителями
великих мужей>. Затем он объяснил, что, по его мнению, должен означать этот сон (см. ниже
стр. 68).
Далее, норманны представляли себе, что феттиров и фильгьяров можно испу-
гать головами с раскрытым ртом и, разумеется, разогнать, таким образом, духов-
хранителей страны почиталось за большое несчастье. На первом альтинге (т. е. на
первом заседании законодательного и судебного собрания) в 928 г. был издан за-
кон, чтобы всякий, кто причаливал где-либо к берегу, если на его форштевне
находилось изображение головы с раскрытым ртом, должен был, прежде чем вы-
садиться, снять это изображение. Поэтому не было ничего хуже того кощунства
и глубже той обиды, какую можно было нанести человеку, обратив на него <кол
зависти> (Neidstange), т. е. воткнув в землю кол с лошадиной головой и раскры-
тьш ртом, обращенной на его двор.
Как надо при этом поступать, говорится во многих сагах (напр., в саге Ватнисдэла и в саге
Эгиля Скаллегримсена) и особенно подробно в том месте, где Эгиль Скаллегримсен направляет
<кол ненависти> против Эриха Блютакса и королевы Гунгильды; когда все было готово, Эгиль
высадился на острове, взял в руки ореховую палку и поднялся на хребет гор, обращенных к стране.
Здесь насадил он на кол лошадиную голову и после обычного приспособления сказал: <здесь я ставлю
кол зависти и обращаю зависть на короля Эриха и королеву Гунгильду> (при этом он повернул
лошадиную голову на страну) <и обращаю против всех ветров страны, которые основались и живут
в стране, чтобы они всегда блуждали и не находили бы себе постоянного места, пока они не прогонят
из страны короля Эриха с королевой Гунгильдой>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211