Но, как замечено в
жуонале, А.Н. Турчанинов высказывал специальное нежелание посылать
телеграмму парижскому Совету. Отсюда следует заключить, что сам по
себе случай Гамбетты не возбудил бы таких страстей, что вопрос о посылке
телеграммы явился лишь поводом к вскрытию противоречий, давно нако-
пившихся. Действительно, в упомянутой уже речи своей В.Д. Спасович
говорил, что дело не в Гамбетте. <Оказалось, выражаясь словами Гамлета,
что было что-то гнилое в датском государстве, что требования наши по-
низились, что мы делались крайне жалки и уступчивы в ущерб нашей кор-
поративной чести>. Несколько лет назад В.Д. Спасович сам, как мы знаем,
рекомендовал Совету спрятаться в раковину свою, а теперь, напротив, он
приглашал не робеть и смело откликаться на происходящие кругом события.
Из дальнейших слов той же речи можно заключить, что главная причина
отказа от посылки телеграммы заключалась в опасении навлечь недоволь-
ство власти на Совет. В.Д. Спасович убеждал, что это опасение неосно-
вательно. Если <нас прихлопнут, то это произойдет независимо от нас и
не за венок умершему собрату иностранцу, и не за нашу телеграмму. Мы
уйдем вместе с Городовым положением, с присяжными заседателями, с
бесцензурной прессой, с тысячью других благ; да будем же мы упразднены
как люди безбоязненные и вольные, с перьями на шляпах и со шпагами,
не покупавшие существования своей уступчивостью, не отделявшие себя
от среды, от интересов общества, и даже от общения с жизнью европей-
ской> . Можно думать поэтому, что страстность вызывалась не самим по
себе опасением бесплодных демонстраций, а тех последствий, которые это
может навлечь на сословие, и без того нелюбимое. Иначе говоря, спор о
посылке телеграммы по случаю смерти Гамбетты в сущности сводился к
определению линии поведения сословия вообще. И вот на этот-то вопрос,
возникший помимо воли Совета, так сказать, навязанный ему смертью Гам-
бетты, сословие не дало определенного ответа. После бурных прений оно
избрало весь прежний состав Совета, как тех, которые были против де-
монстрации, так и тех, кто стоял за посылку соболезнующей телеграммы.
За исключением товарища председателя Совета А.Н. Турчанинова. - Прим. авт.
Спасович В,Д "Застольные речи>, с. 35, 36. - Прим. авт.
245
И в данном случае нет надобности заниматься исследованием, какие
мотивы в действительности руководили большинством Совета, не желавшим
вступать на путь бесплодных политических демонстраций. Гораздо важнее,
что один из наиболее видных членов сословия, сам неизменный член Совета,
объяснил побуждения своих коллег пониманием уровня требований и предо-
стерегал от уступчивости в ущерб корпоративной чести. А таких фактов,
действительно, накоплялось все больше. В Варшаве, например, образована
была комиссия присяжных поверенных в помощь суду при приеме им при-
сяжных поверенных. Комиссия образована была, однако, из присяжных
поверенных, не избранных товарищами, а назначенных судом. И присяжные
поверенные согласились принять такое назначение. Но на практике, бла-
годаря этой организации, варшавская комиссия вскоре потеряла доверие
со стороны членов корпорации. Возник антагонизм, кончившийся уничто-
жением комиссии.
В Киеве суд организовал комиссию из трех присяжных поверенных,
но на обязанность их возложено было исключительно собирание справок
и аттестование кандидатов в присяжные поверенные. Несмотря на всю
щекотливость таких обязанностей, присяжные поверенные согласились
нести их, пока не стали раздаваться настойчивые нарекания, и члены ко-
миссии, сознав неловкость своего положения, отказались от предложенных
им ролей.
Но бесспорно самая яркая характеристика настроения официальных
представителей адвокатуры, степени сознания ею собственного достоинства
содержится в документе, не лишенном и высокообщественного значения.
Этот документ - письмо председателя харьковского Совета присяжного
поверенного С.Ф. Морошкина на имя председателя московского Совета
П.А. Корсакова от 2 ноября 1884 г. Поводом для написания письма по-
служило посещение министром юстиции харьковских судебных установле-
ний. Обнаруженное г. министром отношение к присяжной адвокатуре про-
извело столь сильное впечатление, что, по соглашению с товарищами своими,
членами харьковского Совета присяжных поверенных, С.Ф. Морошкин
счел нужным сообщить другим Советам сведения об этом посещении. Эти
сведения изложены им в следующем письме на имя председателя москов-
ского Совета П.А. Корсакова.
<По соглашению с товарищами моими, членами харьковского Совета
присяжных поверенных, имею честь сообщить Вам, милостивый государь,
сведения об обстоятельствах, сопровождавших посещение харьковских су-
д учреждений г. министром юстиции и о приеме им Совета, ограни-
яаясь изложением только тех фактов, которые могут
еть общий для сословия присяжных поверенных
интерес:
Министр юстиции прибыл в Харьков из Одессы через Полтаву. Два
"д харьковского Совета присяжных поверенных, живущие в Полтаве,
месте с судьями Полтавского Суда, встретили министра на вокзале. На
другой день представлялись ему в Суде рядом с магистратурою те же члены
Совета и, кроме них, многие поверенные харьковского округа, живущие в
Полтаве. Министр беседовал исключительно и довольно долго с присяж-
ными поверенными (с магистратурою он говорил позднее, пред отъездом
своим). Начав с изложения своих воззрений на задачи защиты по уголовным
делам (воззрений, близких к идеям обер-прокурора
Н.А. Неклюдова в заключениях по делам Мельницких и Свиридова,
но изложенных в очень смягченной форме), министр потом, между прочим,
упомянул о ходатайстве киевских и одесских присяжных поверенных об
открытии у них Советов и высказал, что, по его убеждению, надзор за
присяжными поверенными действителен только со стороны Советов, так
как судам не до того, дело это для них постороннее, не близкое сердцу;
что дальнейшее открытие Советов - мера общегосударственная, и что
разрешение этого вопроса будет зависеть главным образом от ближайшего
ознакомления с порядками в нашем сословии там, где существуют Советы.
Многие присяжные поверенные полтавского округа вместе с судьями
простились с министром на вокзале.
Совет, по единодушному всех наличных членов решению, встречал ми-
нистра юстиции на вокзале вместе с членами магистратуры, собравшимися
т согроге , и прокуратуры.
Встреча происходила в царских покоях.
На следующий день Совет был представлен ему в помещении Палаты
старшим председателем, назвавшим министру председателя, который, в
свою очередь, представил других должностных лиц Совета. Министр, об-
ратясь к Совету, в самых искренних словах высказал полное доверие и
совершенное сочувствие к деятельности харьковского Совета (известной
ему по отзывам старшего председателя и прокурора Палаты и другим све-
дениям), а равно и свое совершенное удовольствие по поводу образа дей-
твик отдельных членов сословия, которые в процессе поступают согласно
Духу учреждения присяжной адвокатуры, содействуя правосудию и относясь
<Киевлянин>. 1881. Ї 231.
Прим. авт.
с уважением к закону и суду и сдержанно к противнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
жуонале, А.Н. Турчанинов высказывал специальное нежелание посылать
телеграмму парижскому Совету. Отсюда следует заключить, что сам по
себе случай Гамбетты не возбудил бы таких страстей, что вопрос о посылке
телеграммы явился лишь поводом к вскрытию противоречий, давно нако-
пившихся. Действительно, в упомянутой уже речи своей В.Д. Спасович
говорил, что дело не в Гамбетте. <Оказалось, выражаясь словами Гамлета,
что было что-то гнилое в датском государстве, что требования наши по-
низились, что мы делались крайне жалки и уступчивы в ущерб нашей кор-
поративной чести>. Несколько лет назад В.Д. Спасович сам, как мы знаем,
рекомендовал Совету спрятаться в раковину свою, а теперь, напротив, он
приглашал не робеть и смело откликаться на происходящие кругом события.
Из дальнейших слов той же речи можно заключить, что главная причина
отказа от посылки телеграммы заключалась в опасении навлечь недоволь-
ство власти на Совет. В.Д. Спасович убеждал, что это опасение неосно-
вательно. Если <нас прихлопнут, то это произойдет независимо от нас и
не за венок умершему собрату иностранцу, и не за нашу телеграмму. Мы
уйдем вместе с Городовым положением, с присяжными заседателями, с
бесцензурной прессой, с тысячью других благ; да будем же мы упразднены
как люди безбоязненные и вольные, с перьями на шляпах и со шпагами,
не покупавшие существования своей уступчивостью, не отделявшие себя
от среды, от интересов общества, и даже от общения с жизнью европей-
ской> . Можно думать поэтому, что страстность вызывалась не самим по
себе опасением бесплодных демонстраций, а тех последствий, которые это
может навлечь на сословие, и без того нелюбимое. Иначе говоря, спор о
посылке телеграммы по случаю смерти Гамбетты в сущности сводился к
определению линии поведения сословия вообще. И вот на этот-то вопрос,
возникший помимо воли Совета, так сказать, навязанный ему смертью Гам-
бетты, сословие не дало определенного ответа. После бурных прений оно
избрало весь прежний состав Совета, как тех, которые были против де-
монстрации, так и тех, кто стоял за посылку соболезнующей телеграммы.
За исключением товарища председателя Совета А.Н. Турчанинова. - Прим. авт.
Спасович В,Д "Застольные речи>, с. 35, 36. - Прим. авт.
245
И в данном случае нет надобности заниматься исследованием, какие
мотивы в действительности руководили большинством Совета, не желавшим
вступать на путь бесплодных политических демонстраций. Гораздо важнее,
что один из наиболее видных членов сословия, сам неизменный член Совета,
объяснил побуждения своих коллег пониманием уровня требований и предо-
стерегал от уступчивости в ущерб корпоративной чести. А таких фактов,
действительно, накоплялось все больше. В Варшаве, например, образована
была комиссия присяжных поверенных в помощь суду при приеме им при-
сяжных поверенных. Комиссия образована была, однако, из присяжных
поверенных, не избранных товарищами, а назначенных судом. И присяжные
поверенные согласились принять такое назначение. Но на практике, бла-
годаря этой организации, варшавская комиссия вскоре потеряла доверие
со стороны членов корпорации. Возник антагонизм, кончившийся уничто-
жением комиссии.
В Киеве суд организовал комиссию из трех присяжных поверенных,
но на обязанность их возложено было исключительно собирание справок
и аттестование кандидатов в присяжные поверенные. Несмотря на всю
щекотливость таких обязанностей, присяжные поверенные согласились
нести их, пока не стали раздаваться настойчивые нарекания, и члены ко-
миссии, сознав неловкость своего положения, отказались от предложенных
им ролей.
Но бесспорно самая яркая характеристика настроения официальных
представителей адвокатуры, степени сознания ею собственного достоинства
содержится в документе, не лишенном и высокообщественного значения.
Этот документ - письмо председателя харьковского Совета присяжного
поверенного С.Ф. Морошкина на имя председателя московского Совета
П.А. Корсакова от 2 ноября 1884 г. Поводом для написания письма по-
служило посещение министром юстиции харьковских судебных установле-
ний. Обнаруженное г. министром отношение к присяжной адвокатуре про-
извело столь сильное впечатление, что, по соглашению с товарищами своими,
членами харьковского Совета присяжных поверенных, С.Ф. Морошкин
счел нужным сообщить другим Советам сведения об этом посещении. Эти
сведения изложены им в следующем письме на имя председателя москов-
ского Совета П.А. Корсакова.
<По соглашению с товарищами моими, членами харьковского Совета
присяжных поверенных, имею честь сообщить Вам, милостивый государь,
сведения об обстоятельствах, сопровождавших посещение харьковских су-
д учреждений г. министром юстиции и о приеме им Совета, ограни-
яаясь изложением только тех фактов, которые могут
еть общий для сословия присяжных поверенных
интерес:
Министр юстиции прибыл в Харьков из Одессы через Полтаву. Два
"д харьковского Совета присяжных поверенных, живущие в Полтаве,
месте с судьями Полтавского Суда, встретили министра на вокзале. На
другой день представлялись ему в Суде рядом с магистратурою те же члены
Совета и, кроме них, многие поверенные харьковского округа, живущие в
Полтаве. Министр беседовал исключительно и довольно долго с присяж-
ными поверенными (с магистратурою он говорил позднее, пред отъездом
своим). Начав с изложения своих воззрений на задачи защиты по уголовным
делам (воззрений, близких к идеям обер-прокурора
Н.А. Неклюдова в заключениях по делам Мельницких и Свиридова,
но изложенных в очень смягченной форме), министр потом, между прочим,
упомянул о ходатайстве киевских и одесских присяжных поверенных об
открытии у них Советов и высказал, что, по его убеждению, надзор за
присяжными поверенными действителен только со стороны Советов, так
как судам не до того, дело это для них постороннее, не близкое сердцу;
что дальнейшее открытие Советов - мера общегосударственная, и что
разрешение этого вопроса будет зависеть главным образом от ближайшего
ознакомления с порядками в нашем сословии там, где существуют Советы.
Многие присяжные поверенные полтавского округа вместе с судьями
простились с министром на вокзале.
Совет, по единодушному всех наличных членов решению, встречал ми-
нистра юстиции на вокзале вместе с членами магистратуры, собравшимися
т согроге , и прокуратуры.
Встреча происходила в царских покоях.
На следующий день Совет был представлен ему в помещении Палаты
старшим председателем, назвавшим министру председателя, который, в
свою очередь, представил других должностных лиц Совета. Министр, об-
ратясь к Совету, в самых искренних словах высказал полное доверие и
совершенное сочувствие к деятельности харьковского Совета (известной
ему по отзывам старшего председателя и прокурора Палаты и другим све-
дениям), а равно и свое совершенное удовольствие по поводу образа дей-
твик отдельных членов сословия, которые в процессе поступают согласно
Духу учреждения присяжной адвокатуры, содействуя правосудию и относясь
<Киевлянин>. 1881. Ї 231.
Прим. авт.
с уважением к закону и суду и сдержанно к противнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134