)>; <в горьких словах К. (до-
верительницы), что адвокат ее вел и выиграл дело только для себя самого,
должен слышаться ему крайне обидный, но и вполне заслуженный
упрек> (И). Совет нашел, что помощник присяжного поверенного не прав,
что в таких случаях наиболее удобен путь полюбовного соглашения, который
избавил бы и его и сословие от нареканий (справедливых?) весьма непри-
ятного свойства, и <Совету не приходилось бы оттенять первые шаги мо-
лодого, начинающего свою профессиональную деятельность стажера хотя
бы даже тем ауеi-iiааегпепi раiегпеi или отеческим внушением, с каким, по
примеру французской адвокатской дисциплины, Совет считает себя вы-
нужденным (!) обратиться к нему теперь>... Так неужели же нарушение
самой обыкновенной житейской справедливости, ведение и выигрыш чужого
дела только для себя самого, как это признал Совет, составляет Гаиiе вапэ
гауiiе извинительную ошибку, хотя в определении Совета нет положи-
тельно никакого намека на какие-либо смягчающие обстоятельства, и мы
узнаем лишь, что, призванный к даче объяснений, помощник присяжного
паренного утверждал, что претензии жалобщицы неосновательны, так
по словесному договору, ему следовало вознаграждение за ведение
де \а с присужденной суммы. Эту странность можно объяснить лишь
так, что Совет запутался в своем собсттвенном красноречии: вот почему на
одной странице мы читаем, что Совет считает помощника присяжного пове-
оенного неправым, а на другой, что, <смотря на дело с формальной сто-
роны, надо будет признать, что никакого проступка, подлежащего дисципли-
нарному взысканию, он не совершил: удержав следуемые ему деньги,
он лишь воспользовался тем правом, которое принадлежало ему по закону>,
и. наконец, на третьей странице Совет риторически вопрошает: <на каком
основании он (помощник присяжного поверенного) отдал предпочтение своему
толкованию словесного договора, а не тому, какое дает его доверительница?
Принимая во внимание, что по разуму нашего гражданского законодательства
всякое сомнение в истинном смысле договора всегда разрешается в пользу лица
обязавшегося. Совет находит, что и данный спор г. С. (обвиняемого) с К. (до-
верительницей) должен быть решен в пользу последней>. Итак - с одной
стороны не прав, с другой - удержав деньги, воспользовался лишь своим пра-
вом, с третьей - не имел законного основания удерживать деньги. <Убит, но
жив; виновен, но невинен - нет смысла в сих словах>. И когда затем Совет
сообщает нам, что <бывают такие права, пользоваться которыми предосуди-
тельно, и человек формально правый может глубоко возмущать общественную
совесть>, причем в подтверждение ссылается на один случай из предыдущего
отчета, то нам вспоминается, что в том случае по иску, предъявленному благо-
творительным обществом, о возврате пособия помощник присяжного поверенного
сослался на давность, т.е. действительно воспользовался лишь своим правом, но
за это Совет запретил ему на 6 месяцев отправление обязанностей поверенного,
а в данном случае, где обвиняемый и не прав, и нарушил самую обыкновенную
житейскую справедливость, Совет определил: <поставить на вид допущенную
неправильность в расчетах его о вознаграждении с доверительницей>. Совет не
счел даже нужным включить в резолюцию предложение исправить в опреде-
ленный срок допущенную неправильность, как это сделано во многих других
случаях. Таково скорое и действительное ограждение частных лиц от стеснений
поверенных, о котором заботился законодатель.
И вот здесь мы вступаем, вместе с тем, iп гпеЛаэ гез другой странности,
отличающей дисциплинарную деятельность московского Совета. Мы го-
ворим о крайнем взаимном несоответствии отдельных приговоров, которое
резко бросалось в глаза и в предыдущем отчете. К сожалению, в самих
ФР- - отеческое предупреждение.
Фр- - ошибка (вина) оез отягчающих обстоятельств
-\иг. - в самую суть дела, к самому главному.
отчетах нельзя найти никаких данных, при помощи коих можно было бы
найти путь к объяснению этой странности. Так как фамилии в отчете не
называются, то приговоры Совета являются безличными, и потому нет воз-
можности по отчету проверить, насколько справедливы неопределенные,
хотя и настойчивые слухи о пристрастии, о неправомерном отношении к
представителям различных национальностей и т.д. Но, так или иначе, при-
сяжные поверенные делятся на козлищ и овец: одному, например, в оп-
равдание неявки на защиту стоит сослаться на то, что у него сидели гости
и он второпях сделал неправильную отметку в своем календаре, что <на-
кануне заседания перевозил семью на дачу и, утомившись обычными в
таких случаях хлопотами, опоздал на утренний поезд железной дороги, и
Совет <не имеет повода не считать этих заявлений искренними>; другой -
в опровержение жалобы на нерадение по делу представляет письменные
доказательства, что виноват сам жалобщик, не представивший потребных
денег, и между прочим ссылается на <серьезную операцию, произведенную
ему (присяжному поверенному) в лечебнице врачей>. Признавая эти до-
казательства вполне убедительными, Совет тем не менее требует представления
свидетельства лечебницы о том, что операция действительно была произведена,
хотя из рассуждений Совета абсолютно нельзя усмотреть, какое отношение
могло бы иметь это свидетельство к вопросу о поведении присяжного пове-
ренного, которому, по словам Совета, и без того <не может быть поставлено
в вину то обстоятельство, что он перестал следить за движением дела, так
как он уведомил доверителя своевременно, что, в случае непредставления денег,
он отказывается от дальнейшего ведения дела>.
А засим, опять в другом случае, по жалобе на присяжного поверенного
за непредъявление во время иска и неприличное обращение с доверителем
Совет вполне удовлятворяется, без всякой проверки, заявлением присяж-
ного поверенного, что <иск предъявлен давно и дело находится в окружном
суде>, и потом продолжает: <другие (объяснения жалобщика) представ-
ляются совершенно недостоверными, так как Совет не может с доверием
отнестись к объяснениям жалобщика, чтобы присяжный поверенный стал
в бранчивых выражениях относиться к клиенту, просящему поскорее начать
дело; объяснения просителя тем более недостоверны, что в такой просьбе
и не было надобности, потому что дело уже было начато!>. Совет даже
не полюбопытствовал предложить жалобщику представить объяснения на
опровержение присяжного поверенного, а ведь это было бы интересно хотя
бы с психологической стороны: какая цель может быть у жалобщика ут-
верждать, что иск не предъявлен, когда столь легко убедиться посредством
справки в суде, что присяжный поверенный исполнил свои оябзанности, и
ппнтом еше до подачи жалобы в Совет? Наконец, почему в этом случае
заявления жалобщика а ргiогi кажутся Совету безусловно недостоверными,
з д другом, напротив, Совет полагается на не совсем точные и не свободные
от противоречий показания свидетелей враждебной стороны и допускает,
что присяжный поверенный <стал ломиться в закрытые перед ним двери
присутственного места, намереваясь проникнуть в него силой>, хотя остав-
шиеся при особом мнении два члена Совета (Крюков и Невядомский)
справедливо утверждали, что <нельзя предположить, чтобы присяжный
поверенный, находясь в здравом уме и твердой памяти, стал это делать;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
верительницы), что адвокат ее вел и выиграл дело только для себя самого,
должен слышаться ему крайне обидный, но и вполне заслуженный
упрек> (И). Совет нашел, что помощник присяжного поверенного не прав,
что в таких случаях наиболее удобен путь полюбовного соглашения, который
избавил бы и его и сословие от нареканий (справедливых?) весьма непри-
ятного свойства, и <Совету не приходилось бы оттенять первые шаги мо-
лодого, начинающего свою профессиональную деятельность стажера хотя
бы даже тем ауеi-iiааегпепi раiегпеi или отеческим внушением, с каким, по
примеру французской адвокатской дисциплины, Совет считает себя вы-
нужденным (!) обратиться к нему теперь>... Так неужели же нарушение
самой обыкновенной житейской справедливости, ведение и выигрыш чужого
дела только для себя самого, как это признал Совет, составляет Гаиiе вапэ
гауiiе извинительную ошибку, хотя в определении Совета нет положи-
тельно никакого намека на какие-либо смягчающие обстоятельства, и мы
узнаем лишь, что, призванный к даче объяснений, помощник присяжного
паренного утверждал, что претензии жалобщицы неосновательны, так
по словесному договору, ему следовало вознаграждение за ведение
де \а с присужденной суммы. Эту странность можно объяснить лишь
так, что Совет запутался в своем собсттвенном красноречии: вот почему на
одной странице мы читаем, что Совет считает помощника присяжного пове-
оенного неправым, а на другой, что, <смотря на дело с формальной сто-
роны, надо будет признать, что никакого проступка, подлежащего дисципли-
нарному взысканию, он не совершил: удержав следуемые ему деньги,
он лишь воспользовался тем правом, которое принадлежало ему по закону>,
и. наконец, на третьей странице Совет риторически вопрошает: <на каком
основании он (помощник присяжного поверенного) отдал предпочтение своему
толкованию словесного договора, а не тому, какое дает его доверительница?
Принимая во внимание, что по разуму нашего гражданского законодательства
всякое сомнение в истинном смысле договора всегда разрешается в пользу лица
обязавшегося. Совет находит, что и данный спор г. С. (обвиняемого) с К. (до-
верительницей) должен быть решен в пользу последней>. Итак - с одной
стороны не прав, с другой - удержав деньги, воспользовался лишь своим пра-
вом, с третьей - не имел законного основания удерживать деньги. <Убит, но
жив; виновен, но невинен - нет смысла в сих словах>. И когда затем Совет
сообщает нам, что <бывают такие права, пользоваться которыми предосуди-
тельно, и человек формально правый может глубоко возмущать общественную
совесть>, причем в подтверждение ссылается на один случай из предыдущего
отчета, то нам вспоминается, что в том случае по иску, предъявленному благо-
творительным обществом, о возврате пособия помощник присяжного поверенного
сослался на давность, т.е. действительно воспользовался лишь своим правом, но
за это Совет запретил ему на 6 месяцев отправление обязанностей поверенного,
а в данном случае, где обвиняемый и не прав, и нарушил самую обыкновенную
житейскую справедливость, Совет определил: <поставить на вид допущенную
неправильность в расчетах его о вознаграждении с доверительницей>. Совет не
счел даже нужным включить в резолюцию предложение исправить в опреде-
ленный срок допущенную неправильность, как это сделано во многих других
случаях. Таково скорое и действительное ограждение частных лиц от стеснений
поверенных, о котором заботился законодатель.
И вот здесь мы вступаем, вместе с тем, iп гпеЛаэ гез другой странности,
отличающей дисциплинарную деятельность московского Совета. Мы го-
ворим о крайнем взаимном несоответствии отдельных приговоров, которое
резко бросалось в глаза и в предыдущем отчете. К сожалению, в самих
ФР- - отеческое предупреждение.
Фр- - ошибка (вина) оез отягчающих обстоятельств
-\иг. - в самую суть дела, к самому главному.
отчетах нельзя найти никаких данных, при помощи коих можно было бы
найти путь к объяснению этой странности. Так как фамилии в отчете не
называются, то приговоры Совета являются безличными, и потому нет воз-
можности по отчету проверить, насколько справедливы неопределенные,
хотя и настойчивые слухи о пристрастии, о неправомерном отношении к
представителям различных национальностей и т.д. Но, так или иначе, при-
сяжные поверенные делятся на козлищ и овец: одному, например, в оп-
равдание неявки на защиту стоит сослаться на то, что у него сидели гости
и он второпях сделал неправильную отметку в своем календаре, что <на-
кануне заседания перевозил семью на дачу и, утомившись обычными в
таких случаях хлопотами, опоздал на утренний поезд железной дороги, и
Совет <не имеет повода не считать этих заявлений искренними>; другой -
в опровержение жалобы на нерадение по делу представляет письменные
доказательства, что виноват сам жалобщик, не представивший потребных
денег, и между прочим ссылается на <серьезную операцию, произведенную
ему (присяжному поверенному) в лечебнице врачей>. Признавая эти до-
казательства вполне убедительными, Совет тем не менее требует представления
свидетельства лечебницы о том, что операция действительно была произведена,
хотя из рассуждений Совета абсолютно нельзя усмотреть, какое отношение
могло бы иметь это свидетельство к вопросу о поведении присяжного пове-
ренного, которому, по словам Совета, и без того <не может быть поставлено
в вину то обстоятельство, что он перестал следить за движением дела, так
как он уведомил доверителя своевременно, что, в случае непредставления денег,
он отказывается от дальнейшего ведения дела>.
А засим, опять в другом случае, по жалобе на присяжного поверенного
за непредъявление во время иска и неприличное обращение с доверителем
Совет вполне удовлятворяется, без всякой проверки, заявлением присяж-
ного поверенного, что <иск предъявлен давно и дело находится в окружном
суде>, и потом продолжает: <другие (объяснения жалобщика) представ-
ляются совершенно недостоверными, так как Совет не может с доверием
отнестись к объяснениям жалобщика, чтобы присяжный поверенный стал
в бранчивых выражениях относиться к клиенту, просящему поскорее начать
дело; объяснения просителя тем более недостоверны, что в такой просьбе
и не было надобности, потому что дело уже было начато!>. Совет даже
не полюбопытствовал предложить жалобщику представить объяснения на
опровержение присяжного поверенного, а ведь это было бы интересно хотя
бы с психологической стороны: какая цель может быть у жалобщика ут-
верждать, что иск не предъявлен, когда столь легко убедиться посредством
справки в суде, что присяжный поверенный исполнил свои оябзанности, и
ппнтом еше до подачи жалобы в Совет? Наконец, почему в этом случае
заявления жалобщика а ргiогi кажутся Совету безусловно недостоверными,
з д другом, напротив, Совет полагается на не совсем точные и не свободные
от противоречий показания свидетелей враждебной стороны и допускает,
что присяжный поверенный <стал ломиться в закрытые перед ним двери
присутственного места, намереваясь проникнуть в него силой>, хотя остав-
шиеся при особом мнении два члена Совета (Крюков и Невядомский)
справедливо утверждали, что <нельзя предположить, чтобы присяжный
поверенный, находясь в здравом уме и твердой памяти, стал это делать;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134