Он при-
нимает сообразно с тем свои меры, представляя в суд новые объяснения
и доводы, кои все, сколько бы их ни было представлено в суд, будут приняты,
и о коем противная сторона между тем ничего не знает, если о том случайно
не дойдет до ее сведения. Часто тот и другой ничего лучшего предпринять
не умеют, как беспрестанные подавать друг на друга жалобы и, повторивши
во всех губернских присутственных местах сию роль интриги, может быть
неизбежно должны то же самое в столице повторить пред Высшими Судами.
Такова бесспорно судебная наша практика, и должно признаться, что она
не очень благоприятна для соблюдения правосудия. Не надлежит также
забывать и того, что обыкновение и личное влияние изменяют закон к
лучшему или к худшему, и что тяжущиеся принуждены беспрестанно при-
бегать к посредству прокуроров, губернаторов, генерал-губернаторов и даже
министров, потому что сим токмо могут поправить запутанный, темный и
почти всегда произволом управляемый ход дела в Гражданских наших
Судах. Без сомнения лучше бы было для безопасности и для нравственности
общественной, вместо сих кратковременных умолений, употребить враче-
вание, истребляющее самый корень зла>.
Но пока <корень зла> сидел прочно, было очевидно, что честному и
благонадежному ходатаю делать нечего. Пытаться помочь истине пробиться
сквозь путы формализма было бы донкихотством, и задача стряпчего, фор-
мальное участие которого сводилось к рукоприкладству и составлению
бумаг, могла заключаться только в стремлении запутать дело, затемнить
его, или в воздействии закулисными средствами на всемогущую канцелярию.
Только для этого к стряпчему и обращались, и только с такой точки зрения
оценивались его способности и знания.
<Если дело восходило до обер-полицмейстера, - пишет Горбунов в
своих очерках из Московского захолустья, - и обращалось в управу бла-
гочиния, то сейчас же переносилось обвиняемыми на консультацию к Ивер-
ским воротам, в институт иверских юристов, дельцов, изгнанных из мос-
ковских палат, судов и приказов. В числе этих дельцов были всякие сек-
ретари - и губернские, и коллежские, и проворовавшиеся повытчики, и
бывшие комиссары, и архивариус, потерявший в пьяном виде вверенное
ему на хранение какое-то важное дело, и ведомые лжесвидетели, и честные
люди, но от пьянства лишившиеся образа и подобия Божьего. Собирались
они в Охотном ряду, в трактире, прозванном ими Шумла. В этом трактире
и ведалось ими и оберегалось всякое московских людей воровство, и по-
клепы, и волокита>.
С такими стряпчими конкурировали чиновники, которым, как выше
указано, запрещалось выступать поверенными только в тех местах, где они
служат. Упомянутый уже журнал Комиссии составления законов считает
такую роль чиновников неизбежной. <Что начать, - спрашивает жур-
нал, - жителям провинций, приезжающим в столицу по своим тяжебным
делам, или жителям столицы, имеющим таковые дела в губерниях и не
знающих к кому обратиться? Справедливо предубеждение против большей
части запасных стряпчих, прибегнут они необходимо к чиновникам, кои во
всех отношениях заслуживают большего доверия, нежели так называемые
стряпчие, и коим служба и связи, доставляемые оною, открывают ближай-
ший путь в канцеляриях, а известно, что подаваемые тяжущимися прошения
и другие акты сочиняемы или по крайней мере пересматриваемы и поправ-
ляемы бывают большею частью в самых тех присутственных местах, куда
они поступают, каковое сношение с присутственным местом служит тяжу-
щемуся почти единственным средством узнать ход дела и соблюсти формы.
Человек, самый сведущий в законах, без таковых связей не скоро доищется
желаемого в суде, а потому и большая часть чиновников, коих жалованье
достаточно к прокормлению их семейств, берут на себя хождение по
чужим делам, и в настоящем положении вещей сие не может быть иначе>.
Законодательство наше не обманывало себя относительно действитель-
ного положения стряпчества. Так, например, Высочайше утвержденный
14 декабря 1797 г. доклад Правительствующего Сената, заключающий по-
пытку урегулировать правозаступничество для Литовской губернии, кон-
статирует, что люди, в судах по делам ходящие, злоупотребляют во зло
знание законов и прав тамошних, вместо того, чтобы помогать тяжущимся
в получении, а судам в отдании справедливости, наичаще умножают только
ябеды, распри, ссоры и бывают причиной вражды и разорения фамилий.
Чтобы бороться с этим явлением, доклад поднимает сословный и имуще-
ственный ценз адвокатов. Адвокат должен быть дворянином и иметь свои
деревни в данном повете или, по меньшей мере, в Литовской губернии.
Но законодатель явно не верит, чтобы такое облагорожение состава про-
извело заметное влияние. Поэтому указ по-прежнему считается с возмож-
ностью измены своему верителю, подговора начать тяжбу с тем, чтобы он
выиграл ее и дал ему некоторую часть прибытка. Доклад предусматривает
употребление беспричинных ругательств по адресу противной стороны.
Мало того, в числе причин, влекущих за собою отрешение от стряпчества,
упоминается, между прочим, и такая: <Буде предстанет перед суд пьяный
или провождая время в пьянстве, пренебрежет тяжбу; буде изобличится в
картежной игре, или в каких распутствах> и т.п. Вот какие прегрешения
законодатель считал необходимым предусмотреть, вот какое представление
имеется у него о нравственном образе лиц, занимавшихся судохождением.
Комиссия по составлению законов 1820 г., о которой уже не раз упо-
миналось, так характеризует стряпчих: <В России те, кои носят имя стряп-
чих, находятся в таком неуважении, какого большая часть из них дейст-
вительно заслуживает, судя по примерам, как некоторые из них исполняли
принятые на себя обязанности, о чем могут засвидетельствовать самые при-
сутственные места. Кто может с благонадежностью вверить им попечение
о своих выгодах и положиться на них. Случалось, что они помогали той
и другой стороне, затягивали и запутывали дела, и вместо того, чтобы
мирить тяжущихся, по невежеству ли или с умыслом, раздражали их еще
более и всегда почти бывали главнейшими виновниками ябед и несправед-
ливых, неясных решений в низших инстанциях, которые потом столь трудно,
а иногда и невозможно переделать в высшей инстанции>.
Это положение, официально констатированное, оставалось неизменным
до самого конца дореформенного периода.
<У нас нет адвокатуры в западном смысле этого слова, - писал
.iлсьi. ...
78 -ЖУКОВА о1
I X. В. Г. К>;р<-
I у<-4ль
А.В. Лохвицкий в 1860 г. - Свод Законов, давая каждому право быть
поверенным, уничтожил существовавший в древней России цех поверенных
(площадных подтэячих). Но на факте у нас существуют эти цехи. Пове-
ренные, для которых стряпческое занятие составляет профессию, у нас двух
родов. Одни - прямые наследники подъячих старого времени, - они
берут по двугривенному и штофу водки за сочинение просьбы, по пяти и
десяти целковых за фальшивый паспорт; есть у них и такса за фальшивое
свидетельство, за фальшивую подпись и проч. Этот тип очень хорошо всем
знаком - кому из дела, кому из литературы. Что ни делало наше зако-
нодательство со времен Петра Великого против них, все осталось бесплод-
ным, потому что они естественное следствие закрытого и письменного су-
допроизводства, суда по одной букве закона, отсутствия всякой гласности
в судопроизводстве, отсутствия установления правильной адвокатуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
нимает сообразно с тем свои меры, представляя в суд новые объяснения
и доводы, кои все, сколько бы их ни было представлено в суд, будут приняты,
и о коем противная сторона между тем ничего не знает, если о том случайно
не дойдет до ее сведения. Часто тот и другой ничего лучшего предпринять
не умеют, как беспрестанные подавать друг на друга жалобы и, повторивши
во всех губернских присутственных местах сию роль интриги, может быть
неизбежно должны то же самое в столице повторить пред Высшими Судами.
Такова бесспорно судебная наша практика, и должно признаться, что она
не очень благоприятна для соблюдения правосудия. Не надлежит также
забывать и того, что обыкновение и личное влияние изменяют закон к
лучшему или к худшему, и что тяжущиеся принуждены беспрестанно при-
бегать к посредству прокуроров, губернаторов, генерал-губернаторов и даже
министров, потому что сим токмо могут поправить запутанный, темный и
почти всегда произволом управляемый ход дела в Гражданских наших
Судах. Без сомнения лучше бы было для безопасности и для нравственности
общественной, вместо сих кратковременных умолений, употребить враче-
вание, истребляющее самый корень зла>.
Но пока <корень зла> сидел прочно, было очевидно, что честному и
благонадежному ходатаю делать нечего. Пытаться помочь истине пробиться
сквозь путы формализма было бы донкихотством, и задача стряпчего, фор-
мальное участие которого сводилось к рукоприкладству и составлению
бумаг, могла заключаться только в стремлении запутать дело, затемнить
его, или в воздействии закулисными средствами на всемогущую канцелярию.
Только для этого к стряпчему и обращались, и только с такой точки зрения
оценивались его способности и знания.
<Если дело восходило до обер-полицмейстера, - пишет Горбунов в
своих очерках из Московского захолустья, - и обращалось в управу бла-
гочиния, то сейчас же переносилось обвиняемыми на консультацию к Ивер-
ским воротам, в институт иверских юристов, дельцов, изгнанных из мос-
ковских палат, судов и приказов. В числе этих дельцов были всякие сек-
ретари - и губернские, и коллежские, и проворовавшиеся повытчики, и
бывшие комиссары, и архивариус, потерявший в пьяном виде вверенное
ему на хранение какое-то важное дело, и ведомые лжесвидетели, и честные
люди, но от пьянства лишившиеся образа и подобия Божьего. Собирались
они в Охотном ряду, в трактире, прозванном ими Шумла. В этом трактире
и ведалось ими и оберегалось всякое московских людей воровство, и по-
клепы, и волокита>.
С такими стряпчими конкурировали чиновники, которым, как выше
указано, запрещалось выступать поверенными только в тех местах, где они
служат. Упомянутый уже журнал Комиссии составления законов считает
такую роль чиновников неизбежной. <Что начать, - спрашивает жур-
нал, - жителям провинций, приезжающим в столицу по своим тяжебным
делам, или жителям столицы, имеющим таковые дела в губерниях и не
знающих к кому обратиться? Справедливо предубеждение против большей
части запасных стряпчих, прибегнут они необходимо к чиновникам, кои во
всех отношениях заслуживают большего доверия, нежели так называемые
стряпчие, и коим служба и связи, доставляемые оною, открывают ближай-
ший путь в канцеляриях, а известно, что подаваемые тяжущимися прошения
и другие акты сочиняемы или по крайней мере пересматриваемы и поправ-
ляемы бывают большею частью в самых тех присутственных местах, куда
они поступают, каковое сношение с присутственным местом служит тяжу-
щемуся почти единственным средством узнать ход дела и соблюсти формы.
Человек, самый сведущий в законах, без таковых связей не скоро доищется
желаемого в суде, а потому и большая часть чиновников, коих жалованье
достаточно к прокормлению их семейств, берут на себя хождение по
чужим делам, и в настоящем положении вещей сие не может быть иначе>.
Законодательство наше не обманывало себя относительно действитель-
ного положения стряпчества. Так, например, Высочайше утвержденный
14 декабря 1797 г. доклад Правительствующего Сената, заключающий по-
пытку урегулировать правозаступничество для Литовской губернии, кон-
статирует, что люди, в судах по делам ходящие, злоупотребляют во зло
знание законов и прав тамошних, вместо того, чтобы помогать тяжущимся
в получении, а судам в отдании справедливости, наичаще умножают только
ябеды, распри, ссоры и бывают причиной вражды и разорения фамилий.
Чтобы бороться с этим явлением, доклад поднимает сословный и имуще-
ственный ценз адвокатов. Адвокат должен быть дворянином и иметь свои
деревни в данном повете или, по меньшей мере, в Литовской губернии.
Но законодатель явно не верит, чтобы такое облагорожение состава про-
извело заметное влияние. Поэтому указ по-прежнему считается с возмож-
ностью измены своему верителю, подговора начать тяжбу с тем, чтобы он
выиграл ее и дал ему некоторую часть прибытка. Доклад предусматривает
употребление беспричинных ругательств по адресу противной стороны.
Мало того, в числе причин, влекущих за собою отрешение от стряпчества,
упоминается, между прочим, и такая: <Буде предстанет перед суд пьяный
или провождая время в пьянстве, пренебрежет тяжбу; буде изобличится в
картежной игре, или в каких распутствах> и т.п. Вот какие прегрешения
законодатель считал необходимым предусмотреть, вот какое представление
имеется у него о нравственном образе лиц, занимавшихся судохождением.
Комиссия по составлению законов 1820 г., о которой уже не раз упо-
миналось, так характеризует стряпчих: <В России те, кои носят имя стряп-
чих, находятся в таком неуважении, какого большая часть из них дейст-
вительно заслуживает, судя по примерам, как некоторые из них исполняли
принятые на себя обязанности, о чем могут засвидетельствовать самые при-
сутственные места. Кто может с благонадежностью вверить им попечение
о своих выгодах и положиться на них. Случалось, что они помогали той
и другой стороне, затягивали и запутывали дела, и вместо того, чтобы
мирить тяжущихся, по невежеству ли или с умыслом, раздражали их еще
более и всегда почти бывали главнейшими виновниками ябед и несправед-
ливых, неясных решений в низших инстанциях, которые потом столь трудно,
а иногда и невозможно переделать в высшей инстанции>.
Это положение, официально констатированное, оставалось неизменным
до самого конца дореформенного периода.
<У нас нет адвокатуры в западном смысле этого слова, - писал
.iлсьi. ...
78 -ЖУКОВА о1
I X. В. Г. К>;р<-
I у<-4ль
А.В. Лохвицкий в 1860 г. - Свод Законов, давая каждому право быть
поверенным, уничтожил существовавший в древней России цех поверенных
(площадных подтэячих). Но на факте у нас существуют эти цехи. Пове-
ренные, для которых стряпческое занятие составляет профессию, у нас двух
родов. Одни - прямые наследники подъячих старого времени, - они
берут по двугривенному и штофу водки за сочинение просьбы, по пяти и
десяти целковых за фальшивый паспорт; есть у них и такса за фальшивое
свидетельство, за фальшивую подпись и проч. Этот тип очень хорошо всем
знаком - кому из дела, кому из литературы. Что ни делало наше зако-
нодательство со времен Петра Великого против них, все осталось бесплод-
ным, потому что они естественное следствие закрытого и письменного су-
допроизводства, суда по одной букве закона, отсутствия всякой гласности
в судопроизводстве, отсутствия установления правильной адвокатуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134