Из всех этих суждений непосредственно и неизбежно вытекает тот
Спасович В.Д. "Застольные речи), с. /. - 1]рим. авт.
од что в интересах государственных адвокатура должна быть уничто-
д ]-[о Достоевский не решается такой вывод сделать и. предусмотри-
"(д оговорившись, что его слова представляют нелепейший парадокс,
м ставит вопрос: <Что же, неужто я посягаю на адвокатуру, на новый
1 Сохрани меня. Боже, я всего только хотел бы, чтобы все мы стали
рщого получше>. Итак, с одной стороны - признание честно исполнен-
ного адвокатского долга и жесточайшее презрение за это, с другой - при-
шанiк института адвокатуры вредным установлением и решительное не-
желание посягнуть на его существование - эта неопределенность сужде-
ний, эти внутренние противоречия заставляют думать, что в основе так
легко прорывавшегося враждебного отношения к адвокатуре лежало уко-
ренившееся веками предубеждение, которое, как мы видели выше, так силь-
но давало себя чувствовать при введении судебной реформы. Поэтому до-
статочно было любопытного факта, который представляется не вполне по-
нятным, не соответствует каким-то смутным представлениям о задачах
адвокатуры, чтобы на старых дрожжах высоко поднялось это закоренелое
предубеждение, и чтобы оно а ргiогi в этих фактах искало нового для себя
подтверждения.
Еще более ярко такое именно отношение проявилось на деле по обви-
нению бр. Мясниковых в подлоге духовного завещания Беляева. Здесь не
было даже и того общественного интереса, какой в деле Кронеберга вы-
зывало истязание ребенка. Мясниковы обвинялись в подлоге духовного
завещания Беляева; этим завещанием имущество оставлялось жене покой-
ного. Гражданскими истцами по делу выступили люди, совершенно чуждые
Беляеву, не имевшие с ним при жизни его никаких сношений. Защитником
одного из братьев Мясниковых выступил К. К. Арсеньев. Дело слушалось
два раза: первый раз в Петербурге, где обвинителем выступал А.Ф. Кони,
второи раз, после кассации первого оправдательного приговора, в Москве,
но и здесь присяжные заседатели вынесли оправдательный вердикт. <При-
говор петербургских присяжных, - пишет А.Ф. Кони, - вызвал в Пе-
тербурге ропот и шумные толки, искусно подогреваемые и питаемые ма-
териальным разочарованием <аргонавтов> . На суд посыпались самые гру-
-, йт. - из предшествуюшегп, независимого опыта.
Когда произнесен бьь\ оправдательный приговор, публика, как известно, зашикала, в городе
довольны решением присяжных и комментируют его такими мотивами, которые не имеют
"о общего с задачами правосудия: рассказывают многое множество таких вещей, которые повто-
сполезно и противно> (1 Iезнакомец в Спб. Вед.> 26/11 18/2 г.). i Iаиоолее страстно напади
->", который после второго опраьдаiсльного вердикта спохватился и писал уже и обратном смыс-
ьаi[;с оОшественное мнение давно \:+:е возбу/далось по этому процессу различными толками и
-. - ми, напоминающими в этом отношении знаменитый тичоорнский процесс, во время которого
бые нарекания и инсинуации. Окончание моей речи вызвало а печати ядо-
витые выходки. Мне не хотели простить того, что я не представил из себя
французского обвините., видящего в оправдательном приговоре личную
для себя обиду. Не только мелкая пресса, но и некоторые более солидные
органы, - выражавшие четыре года спустя свое крайнее сожаление по
поводу оставления мною прокуратуры, - нападали на меня за слабость
обвинения, а один, имевший крупную известность в беллетристике, искус-
ный улавливатель общественных настроений, даже назвал в своем фельетоне
мое обвинение защитительной речью>.
<Не избежала нападений по этому делу и адвокатура. Против К.К. Ар-
сеньева было воздвигнуто целое словесное и печатное гонение за то, как
смел он выступить защитником одного из Мясниковых. Были забыты его
научные и литературные заслуги, благородство его судебных приемов и то
этическое направление в адвокатуре, которого он, вместе с Д.В. Стасовым,
был видным представителем. Люди, знакомые с делом лишь по случайным
фельетонам, сенсационным заметкам и заугольному шушуканью <аргонав-
тов>, не хотели допустить мысли, что он мог быть убежден в невиновности
обратившегося к нему подсудимого, и с пеной у рта вопили о полученном
им за свой тяжелый и продолжительный труд вполне законном вознаграж-
дении. Быть может, в этих завистливых нападках лежала одна из причин
того, что вскоре русская адвокатура утратила в своих рядах такого безуп-
речного и чистого, как кристалл, деятеля> .
Сам К. К. Арсеньев отрицает связь между этими нападками и остав-
лением адвокатуры, но, во всяком случае, несомненно, что такое страстное
отношение не могло не вносить смуты и тревоги в деятельность молодого
сословия. А между тем, как замечает А.Ф. Кони, <и теперь, через сорок
лет, я не могу без грусти вспомнить о том ослеплении, в которое вводилось
особая компания на акциях употребляла все усилия, чтобы возбудить в обществе интерес к эксплуа-
тируемому ею истцу. При первом разбирательстве дела Мясниковых общественное мнение до того
поддалось посторонним влияниям, что оправдательный вердикт присяжных вызвал и в обществе и в
печати недоверие к выразителям общественной совести, т.е. к присяжным. В газетах были даже на-
печатаны имена двенадцати присяжных заседателей, произнесших тогда оправдательное <нет, не ви-
новен> С тех пор прошло более полугода, и общество очевидно сознало свою ошибку: как речь
защиты, так и вердикт присяжных были встречены в Москве выражением полного удовольствия,
настолько громким, что оно вызвало замечание председателя. В этом нельзя не видеть доброго знака
для нашего обшественiюго развития: неуважение общества к приговору присяжных есть прежде всего
неуважение к самому себе: желание же общества подчинить присяжных постороннему влиянию, его
требование от присяжных известного решения - явление в высшей степени прискорбное: это влияние,
это требование могут, ведь, исходить и не из общества, но из других, совершенно чуждых общест-
венному мнению источников>. - Прим. авгп.
Кони А.Ф. <На жизненном пути>, с. 147, 148. - Прим. авгп.
родовому в сущности делу общественное мнение>. Ведь, в самом деле,
ели бы даже допустить, что подлог был совершен Мясниковыми. то вряд
прц указанных условиях, когда вопрос шел о том, будет ли принадлежать
ущество жене, с которой покойный был в наилучших отношениях, или
совершенно чуждым ему людям, - вряд ли это преступление могло вол-
цдват-ь общественную совесть. С другой стороны - не могло же общест-
венное мнение противопоставлять свое представление о виновности Мяс-
никовых противоположному убеждению защитника, четырнадцать лет зна-
комого с Мясниковым и Беляевым. Еще сильнее должен был поколебать
общественное мнение вердикт присяжных. Но оно, напротив, не остано-
вилось и перед тем, чтобы вместе с адвокатурой дискредитировать и суд
присяжных. Точно так же то обстоятельство, что К.К. Арсеньев пользо-
вался уже тогда исключительной репутацией, о которой говорил А.Ф. Кони,
только обостряло страстность нападения, а отнюдь не заставляло поколе-
баться или усомниться в справедливости и целесообразности нападок. Если
к этому прибавить отмеченную выше, по отношению к <Голосу>, легкость
перехода с одной позиции на противоположную, то картина получается
достаточно яркая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134