Не беря на себя ответственности за философские воззрения этого
исследователя, мы все же должны отметить наглядность и проницательность его
представлений об античном космосе.
6. О некоторых отдельных эстетических категориях, относящихся к природе и
космосу
Было бы чрезвычайно увлекательной задачей рассмотреть все эстетические
категории, связанные с изображением природы и космоса у Гомера. Эта задача,
однако, далека от своего разрешения. Очень важно, например, точно
формулировать, что именно Гомер понимает под пространством, временем или
числом. Что пространство у Гомера неоднородно, зависит от наполняющих его
вещей (по своим размерам, конечно) и представляет собою результат
превращения одних видов материи в другую, - об этом с полной убежденностью
можно говорить уже и теперь29. Иначе обстоит дело с вопросом о времени у
Гомера.
а)
Г.Френкель специально разработал тему "Восприятие времени в ранней
греческой литературе" (соответствующая его статья помещена в сборнике
H.Frankel "Wege und Formen fruhgriechischen Denkens". Munchen, 1955, стр. 1
- 22). Из его наблюдений вытекает, что у Гомера отсутствует чувство времени
как такового. Гомер заполняет время разными событиями и происшествиями,
которые сами по себе обладают той или иной последовательностью; но насколько
чувство времени здесь слабо, можно видеть на очень многих примерах. Так,
"Илиада" начинается с описания чумы в ахейском лагере без всякой фиксации
хронологического момента этого факта. А в III песне выясняется, что в поэме
дается только один из эпизодов десятого года войны. Однако поединок Менелая
и Париса в III п. "Илиады" мог быть в самом начале войны, но так как
хронология для Гомера не важна, а поединок Менелая и Париса очень интересен
для изображения, то с него Гомер и начинает рассказ о военных действиях,
несмотря на то, что с него удобнее было бы начинать изображение всей вообще
Троянской войны. На совете богов в I п. "Одиссеи" выносится решение о
поисках Одиссея его сыном Телемахом и об освобождении Одиссея Киркой. Но на
исполнение первого решения уходит целых четыре песни поэмы. А когда в начале
V песни говорится о решении богов направить Гермеса к Кирке, и в дальнейшем
Гермес действительно к ней отправляется, то Гомер ничего не говорит, было ли
здесь другое постановление совета богов или речь идет все о том же совете, о
котором говорилось в I песне. Однако не только Гомер не может ответить на
этот вопрос, но и мы не должны ставить этого вопроса, так как вопрос этот -
хронологический, хронология же интересует Гомера очень мало. Время для него
- лишь та или иная длительность событий, причем имеется в виду по
преимуществу большая длительность. Если же имеются в виду более обозримые
события, то Гомер употребляет не термин "время", а термин "день". Так, он
говорит о "роковом дне", о "дне возвращения", о "сиротском дне", о
"безжалостном дне". День тоже может сокращаться и растягиваться сколько
угодно. Для иллюстрации мысли Френкеля можно привести тот день в "Илиаде",
который начинается с I песни и кончается в ХVIII п. и содержит такое
огромное количество событий, какое хватило бы на целый десяток дней.
Наоборот, те дни, которые не заполнены никакими событиями, обозначаются
очень кратко, несмотря на их количества. Такие выражения, как "в продолжение
того как", "когда", "после того как", "затем", почти не имеют временного
значения, а только говорят об общей зависимости одних событий от других.
Продолжая мысль Г.Френкеля, можно было бы сказать, что время протекает у
Гомера так, как будто бы оно совсем никак не протекало, т.е. как будто бы и
вообще ничего не происходило. Гомер упоен роскошной жизнью героического
века; и все, что в нем происходит или меняется, имеет уже третьестепенное
значение в сравнении с вечной неподвижностью героического мира.
Только в лирике мы встречаем чувство времени, основанное на убеждении в
активности временного процесса и его принципиальной важности для человека.
Зачаток такого нового чувства времени Г.Френкель находит уже у самого
Гомера, но указания на такое чувство рассыпаны в поэмах Гомера гораздо
больше, чем думает Г.Френкель. Зависимость человека и всех его настроений от
потока времени хорошо отмечена в Од. ХVII 130 - 13730. Больше всего, однако,
она представлена в греческой лирике, где, особенно у Архилоха и Сафо,
выражена в очень яркой форме зависимость настроений от протекания времени. У
Солона (III 16, IХ, ХХIV 3) время приобретает характер закономерности,
необходимости, отсутствия случайности и является моральным фактором. Но
начало классического восприятия времени Г.Френкель правильно видит только у
Пиндара, у которого зависимость человека от потока времени совмещается с
круговращением человеческой судьбы как бы в виде единого целого (Pyth. Х
54). Время у Пиндара выступает как активная сила и даже "отец всех вещей"
(Ol. II 17). Оно укрепляет правду (Ol. Х 55), дает свободу справедливым
людям (frg. 159), ниспровергает насильников (Pyth. VIII 15). Время всегда
идет вперед (ср. Ol. Х 85, Pyht. Х1 32, frg. 227). О "всесовершающем
времени" хорошо говорит и Эсхил (Cho. 965), у которого в "Орестии" мы
находим понятие времени в настоящем смысле этого слова. Если у Пиндара стоял
вопрос только об объективном воздействии времени на человека, у Эсхила
говорится о человеческом переживании "временного потока" (Agam. 894).
б)
Из всех эстетических категорий, свойственных гомеровскому отношению к
действительности, специальному и притом исчерпывающему анализу подверглась
категория числа. Г.Жермен в своей книге "Гомер и мистика чисел" (G.Germain.
Homere et la mystique des nombres, Paris, 1954) изучил все тексты Гомера с
употреблением того или другого числа, дал свободную таблицу всех этих
текстов и обзор значений каждого числа. Из исследования Г.Жермена следует,
что числа у Гомера употребляются отнюдь не случайно, что у него имеются
"любимые" числа и что числа эти большею частью соответствуют той или иной
области изображаемой действительности. Несомненно, это восходит еще к
первобытной мистике чисел. Но, судя по работе Жермена, числа эти уже
потеряли для Гомера свою мистическую значимость и превратились скорее в
эпический стандарт. Тут, однако, необходимо высоко оценить попытку Жермена
не превращать эпический стандарт во что-то сухое и пустое, во что-то
механическое. Хотя эпическая стандартность свойственна более или менее
каждому числу, тем не менее выбор самих чисел удивляет у Гомера своей
свободой. Скорее мы бы говорили здесь не столько об эпическом стандарте,
сколько об определенной числовой эстетике, что подчеркивается и самим
Г.Жерменом. Приведем некоторые примеры.
Число 3 встречается в обеих поэмах чаще всего (в Ил. 67 раз, в Од. 56,
итого 123 раза). Оно употребляется каждый раз для выражения попытки
какого-либо героя, осуществить или не осуществить которую окончательно можно
лишь на четвертый раз: Диомед трижды пытается достичь Энея, пока в четвертый
раз его не отбрасывает Аполлон (Ил. V 436 - 438); Посейдон в три прыжка с
высот Самофракии достигает своей цели (Ил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
исследователя, мы все же должны отметить наглядность и проницательность его
представлений об античном космосе.
6. О некоторых отдельных эстетических категориях, относящихся к природе и
космосу
Было бы чрезвычайно увлекательной задачей рассмотреть все эстетические
категории, связанные с изображением природы и космоса у Гомера. Эта задача,
однако, далека от своего разрешения. Очень важно, например, точно
формулировать, что именно Гомер понимает под пространством, временем или
числом. Что пространство у Гомера неоднородно, зависит от наполняющих его
вещей (по своим размерам, конечно) и представляет собою результат
превращения одних видов материи в другую, - об этом с полной убежденностью
можно говорить уже и теперь29. Иначе обстоит дело с вопросом о времени у
Гомера.
а)
Г.Френкель специально разработал тему "Восприятие времени в ранней
греческой литературе" (соответствующая его статья помещена в сборнике
H.Frankel "Wege und Formen fruhgriechischen Denkens". Munchen, 1955, стр. 1
- 22). Из его наблюдений вытекает, что у Гомера отсутствует чувство времени
как такового. Гомер заполняет время разными событиями и происшествиями,
которые сами по себе обладают той или иной последовательностью; но насколько
чувство времени здесь слабо, можно видеть на очень многих примерах. Так,
"Илиада" начинается с описания чумы в ахейском лагере без всякой фиксации
хронологического момента этого факта. А в III песне выясняется, что в поэме
дается только один из эпизодов десятого года войны. Однако поединок Менелая
и Париса в III п. "Илиады" мог быть в самом начале войны, но так как
хронология для Гомера не важна, а поединок Менелая и Париса очень интересен
для изображения, то с него Гомер и начинает рассказ о военных действиях,
несмотря на то, что с него удобнее было бы начинать изображение всей вообще
Троянской войны. На совете богов в I п. "Одиссеи" выносится решение о
поисках Одиссея его сыном Телемахом и об освобождении Одиссея Киркой. Но на
исполнение первого решения уходит целых четыре песни поэмы. А когда в начале
V песни говорится о решении богов направить Гермеса к Кирке, и в дальнейшем
Гермес действительно к ней отправляется, то Гомер ничего не говорит, было ли
здесь другое постановление совета богов или речь идет все о том же совете, о
котором говорилось в I песне. Однако не только Гомер не может ответить на
этот вопрос, но и мы не должны ставить этого вопроса, так как вопрос этот -
хронологический, хронология же интересует Гомера очень мало. Время для него
- лишь та или иная длительность событий, причем имеется в виду по
преимуществу большая длительность. Если же имеются в виду более обозримые
события, то Гомер употребляет не термин "время", а термин "день". Так, он
говорит о "роковом дне", о "дне возвращения", о "сиротском дне", о
"безжалостном дне". День тоже может сокращаться и растягиваться сколько
угодно. Для иллюстрации мысли Френкеля можно привести тот день в "Илиаде",
который начинается с I песни и кончается в ХVIII п. и содержит такое
огромное количество событий, какое хватило бы на целый десяток дней.
Наоборот, те дни, которые не заполнены никакими событиями, обозначаются
очень кратко, несмотря на их количества. Такие выражения, как "в продолжение
того как", "когда", "после того как", "затем", почти не имеют временного
значения, а только говорят об общей зависимости одних событий от других.
Продолжая мысль Г.Френкеля, можно было бы сказать, что время протекает у
Гомера так, как будто бы оно совсем никак не протекало, т.е. как будто бы и
вообще ничего не происходило. Гомер упоен роскошной жизнью героического
века; и все, что в нем происходит или меняется, имеет уже третьестепенное
значение в сравнении с вечной неподвижностью героического мира.
Только в лирике мы встречаем чувство времени, основанное на убеждении в
активности временного процесса и его принципиальной важности для человека.
Зачаток такого нового чувства времени Г.Френкель находит уже у самого
Гомера, но указания на такое чувство рассыпаны в поэмах Гомера гораздо
больше, чем думает Г.Френкель. Зависимость человека и всех его настроений от
потока времени хорошо отмечена в Од. ХVII 130 - 13730. Больше всего, однако,
она представлена в греческой лирике, где, особенно у Архилоха и Сафо,
выражена в очень яркой форме зависимость настроений от протекания времени. У
Солона (III 16, IХ, ХХIV 3) время приобретает характер закономерности,
необходимости, отсутствия случайности и является моральным фактором. Но
начало классического восприятия времени Г.Френкель правильно видит только у
Пиндара, у которого зависимость человека от потока времени совмещается с
круговращением человеческой судьбы как бы в виде единого целого (Pyth. Х
54). Время у Пиндара выступает как активная сила и даже "отец всех вещей"
(Ol. II 17). Оно укрепляет правду (Ol. Х 55), дает свободу справедливым
людям (frg. 159), ниспровергает насильников (Pyth. VIII 15). Время всегда
идет вперед (ср. Ol. Х 85, Pyht. Х1 32, frg. 227). О "всесовершающем
времени" хорошо говорит и Эсхил (Cho. 965), у которого в "Орестии" мы
находим понятие времени в настоящем смысле этого слова. Если у Пиндара стоял
вопрос только об объективном воздействии времени на человека, у Эсхила
говорится о человеческом переживании "временного потока" (Agam. 894).
б)
Из всех эстетических категорий, свойственных гомеровскому отношению к
действительности, специальному и притом исчерпывающему анализу подверглась
категория числа. Г.Жермен в своей книге "Гомер и мистика чисел" (G.Germain.
Homere et la mystique des nombres, Paris, 1954) изучил все тексты Гомера с
употреблением того или другого числа, дал свободную таблицу всех этих
текстов и обзор значений каждого числа. Из исследования Г.Жермена следует,
что числа у Гомера употребляются отнюдь не случайно, что у него имеются
"любимые" числа и что числа эти большею частью соответствуют той или иной
области изображаемой действительности. Несомненно, это восходит еще к
первобытной мистике чисел. Но, судя по работе Жермена, числа эти уже
потеряли для Гомера свою мистическую значимость и превратились скорее в
эпический стандарт. Тут, однако, необходимо высоко оценить попытку Жермена
не превращать эпический стандарт во что-то сухое и пустое, во что-то
механическое. Хотя эпическая стандартность свойственна более или менее
каждому числу, тем не менее выбор самих чисел удивляет у Гомера своей
свободой. Скорее мы бы говорили здесь не столько об эпическом стандарте,
сколько об определенной числовой эстетике, что подчеркивается и самим
Г.Жерменом. Приведем некоторые примеры.
Число 3 встречается в обеих поэмах чаще всего (в Ил. 67 раз, в Од. 56,
итого 123 раза). Оно употребляется каждый раз для выражения попытки
какого-либо героя, осуществить или не осуществить которую окончательно можно
лишь на четвертый раз: Диомед трижды пытается достичь Энея, пока в четвертый
раз его не отбрасывает Аполлон (Ил. V 436 - 438); Посейдон в три прыжка с
высот Самофракии достигает своей цели (Ил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194