Во-вторых, красота и гармония есть количественное пропорциональное
взаимоотношение элементов в пределах отдельного непостоянного, но целого и
цветущего тела.
В-третьих, красота и гармония есть, соответственно, и человеческая
мудрость, расцвет ума, здоровья, творческих сил, понимания, когда мудрец
умеет самое главное (В 3): "скрывать в глубине сердца, немого, как рыба" (о
глубине сердца ср. также В 110).
В-четвертых, красота и гармония есть симметрическое равновесие элементов
в органах чувств и приспособленность к этим последним истечении, посылаемых
вещами.
В-пятых, красота и гармония осуществимы, согласно Эмпедоклу, не только в
запредельном царстве бескачественного Шара и не только в мимолетных образах
текучих вещей человеческого тела и субъекта, но и в цельной исторической
эпохе. По античному образцу Эмпедокл мыслит ее в виде так называемого
золотого века. "И не было у них [у людей золотого века] никакого бога Ареса,
ни Кидема [бога смятения в битве], ни царя Зевса, ни Кроноса, ни Посейдона,
но была только царица Киприда. Ее они умилостивляли благоговейными
приношениями, живописными картинами, искусно приготовленными благовонными
елеями, жертвами из чистого мирра и благоухающего ладана, делая возлияния
бурого меда на землю. Но [их] алтарь не обагрялся чистой кровью быков:
напротив, величайшей гнусностью считалось это среди людей - исторгнув душу
[животных], пожирать [их] крепкие члены" (В 128).
2. Связь со стихиями
Наконец, вся эта красота и гармония возникает у Эмпедокла в последнем
счете как оправдание и абсолютизация видимого, земного, чувственного,
материального мира физических стихий и их физической же текучести. Что
прекрасно? Прекрасен этот вот чувственный мир, вечно объединяемый Любовью и
вечно разрушаемый Враждой. Следовательно, Любовь и Вражда - основные
принципы красоты. Но в чем выразительно проявляется эта вечная борьба
взаимопритяжения и взаимоотталкивания элементов? В известном числовом
взаимоотношении этих последних в каждой вещи. Следовательно, реально и
выразительно красота есть гармония, понимаемая как числовое
взаимосоответствие элементов, входящих в данную вещь. Гармония есть
симметрия элементов в живом теле. Но откуда же Любовь и Вражда, эти
главнейшие боги и принципы эмпедокловского мироздания, почерпают свой смысл;
откуда и почему каждый из этих принципов то берет перевес над другим, то,
наоборот, сам уступает ему свое место? Ниоткуда и нипочему! Ведь Любовь и
Вражда - только абстракции, выведенные из картины чувственного мира, а
чувственный мир, по основному воззрению античности, сам на себе обоснован,
сам для себя есть и является первоначальным творцом и конечным идеалом, т.е.
выше него нет вообще никакого разума и личности, он со всей своей слепотой и
хаотичностью и есть последний абсолют. Но это значит, что Любовь и Вражда
есть то же, что и судьба, рок, слепая необходимость, что вся эта блестящая
картина космического влечения направляется и окутывается темными, безликими,
слепыми силами божественно-мировой судьбы.
Так объединяются в эстетике Эмпедокла космические Любовь и Вражда с
органически-жизненной мощью мира и вещей, а последняя - со всеобщей
гармонией; всеобщая гармония, в свою очередь, - со всеми физическими
элементами и с их абсолютизмом и вся физическая картина мира - с бездной
непознаваемой судьбы и рока.
VI. ЭСТЕТИКА МЫСЛИТЕЛЬНО-МАТЕРИАЛЬНОГО КОНТИНУУМА, ДИОГЕН АПОЛЛОНИЙСКИЙ
1. Философский принцип
1. Общее учение
а)
Диоген из Аполлонии (вторая половина V в.) был самым поздним
представителем греческой натурфилософии. Его основной принцип ничем
существенно не отличается от принципов других греческих натурфилософов
периода классики. Основа вещей здесь мыслится вещественно и материально, но
только это не вода, не огонь и не земля, а воздух (А 1.5.6.8.9.17.19 -
22.30.31; В 3.5.7). Однако, дело здесь не просто в воздухе, я скорее вообще
в чувственной материи определенного типа. Об этом можно заключить, в
частности, из тех источников, которые трактуют первовещество Диогена не как
воздух, а как нечто среднее между воздухом и огнем (А 4.5). Воздух
выдвигается в качестве первоосновы на вполне чувственном основании: он более
тонок, чем все прочие вещества, и всюду проникает (А 20, ср. С 4). Все тела
появляются из него путем сгущения и разрежения (А 5.6). Космос и все
метеорологические явления - также результат превращения воздуха (А
17.12.18.19).
Как и у прочих греческих натурфилософов, выдвижение первовещества имеет
антимифологическую направленность (А 8): Зевс есть не что иное, как ум, а ум
есть не что иное, как воздух, и поэтому воздушный ум является божественным
или самим богом, уже не в мифологическом смысле, а просто в смысле
наивысшего обобщения всего существующего. Душа - тоже воздух (А 20; В 4).
Ничем существенным не отличается Диоген и в своем учении о наличии в воздухе
и не отличимого от него сознания (А 19; В 8). Подобно многим натурфилософам
Диоген проповедует также бесконечность миров и тленность нашего мира (А 10).
Поскольку, наконец, все существующее появляется в результате непрерывных
превращений единого первовещества, постольку здесь также мыслится
общекосмический континуум. Все это мы видели и у других натурфилософов.
б)
Однако у Диогена есть и своя специфика. В общекосмическом континууме он
особенно подчеркивает присущее ему сознание и мышление, так что все вещи и
весь космос есть порождение не только воздуха, но и мышления. Последнее
только свойственно воздуху и неотделимо от него, но и непосредственно
тождественно с ним, почему нам и приходится говорить здесь о
мыслительно-материальном континууме. "В принятом им начале находится много
мышления" (А 4), так что в чувственных ощущениях Диоген признает даже много
условного (А 23). Но мышление у Диогена уже начинает расцениваться как нечто
самостоятельное, и у него ощущается тенденция отделять мышление от воздуха.
А это, конечно, вело натурфилософию уже к разложению и краху. Источники
определенно говорят не просто о воздухе, но о каком-то едином, которое
пронизывает все вещи и которое впервые только и делает возможным превращение
одной вещи в другую.
Симплиций пишет (В 2): "По моему мнению, если сказать самое главное, все
существующее есть изменение одного и того же [первовещества] и [таким
образом] тождественно. Это очевидно. Ведь если бы то, что теперь существует
в этом космосе: земля, вода, воздух, огонь и все прочее, что кажется
существующим в этом мире, если бы что-нибудь из всего этого было иным, чем
[что-нибудь] другое, то есть иным по своей особенной природе, и если бы оно
не оставалось тем же самым, [только] испытывая многоразличные перемены и
изменения, то никоим образом [вещи] не могли бы ни смешиваться между собой,
ни оказывать одна другой ни пользы, ни вреда, и не могло бы произрасти
растение из земли, ни возникнуть животное, ни [что-либо] другое [все это
было бы невозможно], если бы не таково было устройство [всего], что в
сущности [все) тождественно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194