Ясно только одно, он находится выше облаков и почти тождествен с
небом. К.Лерс, подвергший (в связи со схолиями Аристарха) изучению
гомеровские термины "воздух", "эфир" и "небо", приходил к тому выводу, что
"воздух" - ближе всего к земле, до облаков, а та область, которая за
облаками, это - эфир и небо. А именно небо обозначает и крепкую небесную
твердь и всю эту высшую область, т.е. "эфир". Впрочем, тот же Лерс в другом
месте находит возможным говорить об эфире и как о нижней части неба.
Таким образом, "эфир" и "небо" сливаются у Гомера почти в одно целое.
Может быть, эфир есть тот материал, из которого сделано небо, но только
материал не в физическом смысле (физически оно сделано, как мы знаем, из
меди или железа), но по самому своему смыслу, т.е. эфир есть материал, из
которого сделаны самые боги. Позднейшая античная эстетика разрабатывает этот
вопрос весьма основательно, почему и необходимо корни этой "эфирной"
эстетики проследить уже у Гомера.
д) Итог
Если бросить общий взгляд на гомеровский космос, то станет ясно, что
анализировать его стоит не только с точки зрения историко-астрономической
или историко-мифологической, но также и с точки зрения
историко-эстетической. Ведь сознание эпох Гомера оперировало своими
эстетическими ресурсами. Поэтому космос имеет наименьшую научную или
философскую, но зато наибольшую художественную ценность. Гомер очень мало
рассуждает о своем небе, об Олимпе, Тартаре, но мы видим, как он жадно и без
всякой устали всматривается в эти предметы, в лазурную, светлую высь неба, в
глубокую и мрачную глубину Тартара. Что гомеровский космос - это космос
именно эстетического сознания, в этом не может быть никакого сомнения.
Но этого мало. Сразу же видно, что в области эстетической это есть космос
пластический. Он - тело, огромное, "неизмеримое", прекрасное тело. И не
вообще тело, о форме которого было бы очень трудно рассуждать и форму
которого было бы очень трудно себе представить. Тело этого космоса вполне
определенное, обозримое, измеримое. Это - полусфера или (включая Тартар)
сфера, в которой каждая точка тоже вполне определенна, т.е. известно, где в
ней земля, где небо, где Аид, где Тартар, где звезды и т.д. Правда, кое-что
тут не вполне ясно. Но ведь это объясняется состоянием наших источников.
Поэмы Гомера не являются космологической поэзией, и естественно, что
сведения о космосе в них очень скудны и отрывочны. Они могли бы и совсем
отсутствовать, и Гомер от этого не пострадал бы. Но мы интересуемся не
только гомеровскими поэмами как таковыми. Нас интересует также и сознание
гомеровского грека. А гомеровский грек созерцает пусть
примитивно-игрушечный, но в себе самом вполне законченный космос. И не
математика и не механика создала этот космос, а почти целиком - эстетика.
Что тело этого космоса живое и разумное, т.е. что тут перед нами не
только эстетика, но и мифология, об этом почти и не стоит упоминать. И также
само собой понятно, что космос этот нисколько не выражен как предмет
какого-нибудь индивидуального сознания, т.е. что он всецело эпический. В
дальнейшей истории античной космографии мы находим учение о судьбе душ, то
воплощающихся в земное тело, то уходящих опять в эфир; находим мы и числовые
спекуляции пифагорейцев, учение об элементах у досократиков, теорию жизни в
себе и первообраза у Платона, учение о перводвигателе и о "небе" у
Аристотеля и т.д. Все это является образцами такого космоса, который уже
тронут рассуждающим сознанием. На этих космосах видна печать эпохи, когда
люди уже не удовлетворялись одним созерцательным подходом к космосу, когда
люди хотели обработать его и с точки зрения теоретических интересов
человека, и с точки зрения его чаяний не только земной, но и космической
жизни. Космос Гомера, напротив, нисколько не тронут такого рода "обработкой"
- ни теоретической, ни практической. Космос этот - эпический. Его пластика и
его мифология даны в своем полном непосредственном явлении, и еще никто не
посягнул его разумно понять или осмыслить. Его только жадно созерцают, в
него страстно всматриваются, впервые открыв на него свои наивные и
удивленные глаза.
Такова художественная природа того самого первого, самого большого,
самого основного и самого главного бытия у Гомера, которое называется
космосом. Отметим ряд современных работ, которые продводят нас к намеченному
выше пониманию космоса у Гомера. Прежде всего необходимо назвать работу
Б.Снеля "Открытие духа" (B.Snell. Die Entdeckung des Geistes, 1955), в
которой исследуется непрерывное развитие от античной мифологии к античной
философии. Такова же и работа В.Нестле "От мифа к логосу" (W.Nestle. Vom
Mythes zum Logos). Собрание материалов по ранней греческой терминологии,
связанной с космосом, находим у В.Кранца (в журн. "Philologus", 1938, 93
Bd., и в "Archiv fur Begriffsgeschichte", 1955, 2, 1). Г.Диллер в статье
"Дофилософское употребление терминов cosmos и cosmein" (H.Diller. Der
Vorphilosophische gebrauch von cosmos und cosmein. Festschrift, B.Snell,
Munchen, 1956, стр. 47 - 60) исследовал 76 текстов из эпоса и лирики, где
употребляются термины, связанные с понятием космоса, и пришел к выводу, что
"космос" в философском употреблении этого термина обозначает упорядоченность
частей в едином и нераздельном целом и актуальное проявление этой
упорядоченности, будь то в красоте Геры (Ил. ХIV 187), будь то в боевой
готовности воинов или коня, будь то в социальных отношениях между людьми. По
исследованию этого автора дофилософский греческий язык тем самым поставил
проблему для такого же философского понимания космоса, которое начинается с
Анаксимандра (Ср. K.Reinhardt. Parmenides, Bonn, 1916, стр. 174).
Укажем еще на одну интересную работу. В.Шадевальдт в своей статье "Модель
мира у греков" (W.Shadewaldt. Das Welt - Modell der griechen. Die Neue
Rundschau, 68. Jhr., H. 2 1957, стр. 187 - 213) высказывает ряд весьма
интересных мыслей относительно структуры космоса, души, государства,
произведений искусства и представления о богах у древних. Базируясь на
традиционных пластических методах, но, в отличие от большинства излагателей,
стремясь конкретно провести эту пластику эстетически и фигурно, автор
говорит не только о модели космоса, но и о модели души, модели полиcа,
модели трагического героя, модели историографических изображений у древних.
Он настаивает именно на понятии модели, поскольку модель предмета реально
свойственна самому предмету, а не является только его первообразом, или
образцом. Слово "модель", по Шадевальдту, надо перевести либо как paradeigma
(первоначально это именно "модель", а не "образец"), либо как eicAn
("изображение", "образ", "структура"), в то время как образец по-гречески
надо передавать словом "прототип", а "прообраз" - как "архетип".
Пластическая, телесно оформленная, вполне обозримая человеческим глазом
модель космоса содержится, согласно этому автору, уже у Гомера и Гесиода, и
эту модель он рисует в том же виде, как это мы представили выше. У Гомера -
уже начало греческой классической модели космоса, которая в разных вариантах
выступает у досократиков и кульминирует, с одной стороны, у Платона с его
теорией космической значимости пяти правильных многогранников, а с другой, -
у Аристотеля в его учении о неподвижном перводвигателе, который осуществляет
свое интуитивное мышление и самосознание в виде круговорота неба неподвижных
звезд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
небом. К.Лерс, подвергший (в связи со схолиями Аристарха) изучению
гомеровские термины "воздух", "эфир" и "небо", приходил к тому выводу, что
"воздух" - ближе всего к земле, до облаков, а та область, которая за
облаками, это - эфир и небо. А именно небо обозначает и крепкую небесную
твердь и всю эту высшую область, т.е. "эфир". Впрочем, тот же Лерс в другом
месте находит возможным говорить об эфире и как о нижней части неба.
Таким образом, "эфир" и "небо" сливаются у Гомера почти в одно целое.
Может быть, эфир есть тот материал, из которого сделано небо, но только
материал не в физическом смысле (физически оно сделано, как мы знаем, из
меди или железа), но по самому своему смыслу, т.е. эфир есть материал, из
которого сделаны самые боги. Позднейшая античная эстетика разрабатывает этот
вопрос весьма основательно, почему и необходимо корни этой "эфирной"
эстетики проследить уже у Гомера.
д) Итог
Если бросить общий взгляд на гомеровский космос, то станет ясно, что
анализировать его стоит не только с точки зрения историко-астрономической
или историко-мифологической, но также и с точки зрения
историко-эстетической. Ведь сознание эпох Гомера оперировало своими
эстетическими ресурсами. Поэтому космос имеет наименьшую научную или
философскую, но зато наибольшую художественную ценность. Гомер очень мало
рассуждает о своем небе, об Олимпе, Тартаре, но мы видим, как он жадно и без
всякой устали всматривается в эти предметы, в лазурную, светлую высь неба, в
глубокую и мрачную глубину Тартара. Что гомеровский космос - это космос
именно эстетического сознания, в этом не может быть никакого сомнения.
Но этого мало. Сразу же видно, что в области эстетической это есть космос
пластический. Он - тело, огромное, "неизмеримое", прекрасное тело. И не
вообще тело, о форме которого было бы очень трудно рассуждать и форму
которого было бы очень трудно себе представить. Тело этого космоса вполне
определенное, обозримое, измеримое. Это - полусфера или (включая Тартар)
сфера, в которой каждая точка тоже вполне определенна, т.е. известно, где в
ней земля, где небо, где Аид, где Тартар, где звезды и т.д. Правда, кое-что
тут не вполне ясно. Но ведь это объясняется состоянием наших источников.
Поэмы Гомера не являются космологической поэзией, и естественно, что
сведения о космосе в них очень скудны и отрывочны. Они могли бы и совсем
отсутствовать, и Гомер от этого не пострадал бы. Но мы интересуемся не
только гомеровскими поэмами как таковыми. Нас интересует также и сознание
гомеровского грека. А гомеровский грек созерцает пусть
примитивно-игрушечный, но в себе самом вполне законченный космос. И не
математика и не механика создала этот космос, а почти целиком - эстетика.
Что тело этого космоса живое и разумное, т.е. что тут перед нами не
только эстетика, но и мифология, об этом почти и не стоит упоминать. И также
само собой понятно, что космос этот нисколько не выражен как предмет
какого-нибудь индивидуального сознания, т.е. что он всецело эпический. В
дальнейшей истории античной космографии мы находим учение о судьбе душ, то
воплощающихся в земное тело, то уходящих опять в эфир; находим мы и числовые
спекуляции пифагорейцев, учение об элементах у досократиков, теорию жизни в
себе и первообраза у Платона, учение о перводвигателе и о "небе" у
Аристотеля и т.д. Все это является образцами такого космоса, который уже
тронут рассуждающим сознанием. На этих космосах видна печать эпохи, когда
люди уже не удовлетворялись одним созерцательным подходом к космосу, когда
люди хотели обработать его и с точки зрения теоретических интересов
человека, и с точки зрения его чаяний не только земной, но и космической
жизни. Космос Гомера, напротив, нисколько не тронут такого рода "обработкой"
- ни теоретической, ни практической. Космос этот - эпический. Его пластика и
его мифология даны в своем полном непосредственном явлении, и еще никто не
посягнул его разумно понять или осмыслить. Его только жадно созерцают, в
него страстно всматриваются, впервые открыв на него свои наивные и
удивленные глаза.
Такова художественная природа того самого первого, самого большого,
самого основного и самого главного бытия у Гомера, которое называется
космосом. Отметим ряд современных работ, которые продводят нас к намеченному
выше пониманию космоса у Гомера. Прежде всего необходимо назвать работу
Б.Снеля "Открытие духа" (B.Snell. Die Entdeckung des Geistes, 1955), в
которой исследуется непрерывное развитие от античной мифологии к античной
философии. Такова же и работа В.Нестле "От мифа к логосу" (W.Nestle. Vom
Mythes zum Logos). Собрание материалов по ранней греческой терминологии,
связанной с космосом, находим у В.Кранца (в журн. "Philologus", 1938, 93
Bd., и в "Archiv fur Begriffsgeschichte", 1955, 2, 1). Г.Диллер в статье
"Дофилософское употребление терминов cosmos и cosmein" (H.Diller. Der
Vorphilosophische gebrauch von cosmos und cosmein. Festschrift, B.Snell,
Munchen, 1956, стр. 47 - 60) исследовал 76 текстов из эпоса и лирики, где
употребляются термины, связанные с понятием космоса, и пришел к выводу, что
"космос" в философском употреблении этого термина обозначает упорядоченность
частей в едином и нераздельном целом и актуальное проявление этой
упорядоченности, будь то в красоте Геры (Ил. ХIV 187), будь то в боевой
готовности воинов или коня, будь то в социальных отношениях между людьми. По
исследованию этого автора дофилософский греческий язык тем самым поставил
проблему для такого же философского понимания космоса, которое начинается с
Анаксимандра (Ср. K.Reinhardt. Parmenides, Bonn, 1916, стр. 174).
Укажем еще на одну интересную работу. В.Шадевальдт в своей статье "Модель
мира у греков" (W.Shadewaldt. Das Welt - Modell der griechen. Die Neue
Rundschau, 68. Jhr., H. 2 1957, стр. 187 - 213) высказывает ряд весьма
интересных мыслей относительно структуры космоса, души, государства,
произведений искусства и представления о богах у древних. Базируясь на
традиционных пластических методах, но, в отличие от большинства излагателей,
стремясь конкретно провести эту пластику эстетически и фигурно, автор
говорит не только о модели космоса, но и о модели души, модели полиcа,
модели трагического героя, модели историографических изображений у древних.
Он настаивает именно на понятии модели, поскольку модель предмета реально
свойственна самому предмету, а не является только его первообразом, или
образцом. Слово "модель", по Шадевальдту, надо перевести либо как paradeigma
(первоначально это именно "модель", а не "образец"), либо как eicAn
("изображение", "образ", "структура"), в то время как образец по-гречески
надо передавать словом "прототип", а "прообраз" - как "архетип".
Пластическая, телесно оформленная, вполне обозримая человеческим глазом
модель космоса содержится, согласно этому автору, уже у Гомера и Гесиода, и
эту модель он рисует в том же виде, как это мы представили выше. У Гомера -
уже начало греческой классической модели космоса, которая в разных вариантах
выступает у досократиков и кульминирует, с одной стороны, у Платона с его
теорией космической значимости пяти правильных многогранников, а с другой, -
у Аристотеля в его учении о неподвижном перводвигателе, который осуществляет
свое интуитивное мышление и самосознание в виде круговорота неба неподвижных
звезд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194