Атом, согласно атомистам, есть бытие, а
пустота - небытие (67 А.б. 8; 68 А 49, 1.40.44.45; Маков. 57.58. 75.76).
Однако, небытие атомистов - это не ничто, равное нулю. Небытие тоже
существует. Оно есть то, что может рассматриваться как протяжение, как
пространство, о котором уж никак нельзя сказать, что оно не существует.
Атомисты твердо стоят на материалистической почве, и всякое другое бытие,
кроме материи, признают порождением самой же материи. Они не находили нужным
детально разрабатывать диалектику категорий бытия и небытия. Для них
достаточно было признания того, что пустота, хотя она и есть небытие, все же
существует. Совпадение противоположностей бытия и небытия в общей сфере
пустоты здесь еще не разработано категориально. Оно дано лишь как
поразительно четкая интуиция.
Что касается эстетической интерпретации учения атомистов о пустоте, то
необходимо указать на чрезвычайно напряженное участие пустоты в образовании
всякого эстетического предмета. Ведь пустота - это есть тот фон, на котором
проявляет себя всякий эстетический и художественный предмет. Атомисты с
большим пафосом трактовали эту пустоту, этот фон, причем пафос этот
постоянно подогревался необычайной чуткостью и чеканом фиксируемого у них
бытия, настолько совершенным и ярким чеканом, что он доходил у них до
геометрической концепции каждого атома. Даже вкус определяется, по
Демокриту, не чем иным, как формой атомов. Сладкий вкус вызывается круглыми
атомами; кислый - шероховатыми и многоугольными; острый - угловатыми,
согнутыми м узкими; едкий - круглыми, тонкими, угловатыми и кривыми; соленый
- угловатыми, большими, согнутыми, равнобедренными; горький - крупными,
гладкими, кривыми. Такую же трактовку давали атомисты и всей области
обоняния (Маков. 277 - 279.280.282.284.285). Цветовые ощущения, согласно им,
зависят от формы, положения и поворота атомов (Маков. 271, 273). Звук тоже
есть тело (Маков. 198.199), а слово есть "звучащее изваяние" (Маков. 313,
314). Обязательные качества тоже восходят к форме атомов (Маков. 190.194).
Да и сама душа, наподобие солнца и луны, тоже состоит из телец гладких и
круглых (Маков. 150). Для скульптурной эстетики Демокрита очень важно, что
всякое ощущение трактуется в своей основе как осязание (Маков. 264) и все
человеческое тело не только осязает, но и видит (Маков. 274), а также и
слышит (Маков. 276). То, что каждый атом является здесь геометрическим
телом, стало возможным только потому, что очертание и контур каждого атома
фиксировался в самом разном виде; а это в свою очередь было возможно только
потому, что этот светлый и яркий атом мыслился на темном фоне окружающей
пустоты. Можно ли после этого сказать, что момент пустоты, или, говоря
вообще, небытия, инобытия, не имел у атомистов никакого эстетического
значения? Он играет большую роль и в любом художественном произведении, но
для произведения пластического, скульптурного или архитектурного, т.е. там,
где налицо трехмерная отчетливость, - там этот момент приобретает еще
большее значение. Пустой темный фон и связанный с нам трехмерный геометризм
- четвертое достижение атомистической эстетики, которая и здесь выявляет
свою глубочайшую связь с раннегреческой классикой в искусстве.
5. Атомы и их движение
Атом движется. Но как и почему может двигаться этот полуматериальный,
полугеомегрический элемент? Ведь, казалось бы, геометрическому телу вообще
не свойственно какое-либо движение, как и вообще не свойственно ему ничто
физическое. Однако, мы должны говорить не о том, что кажется нам, а о том,
что казалось атомистам. А у них атом обязательно предполагал пустоту и был
материальным. Другими словами, пустота, отличная от атома, входит в его
определение, почему атом и мыслится на фоне пустоты. В само определение
атома входит и его движение. Материальным атом только и мыслится в движении,
и движение от него неотделимо. С другой стороны, и само движение возможно
только тогда, когда движущееся в основном остается самим собою во все
мельчайшие моменты своего движения. Стоит только движущемуся хотя бы на одно
мгновение перестать быть самим собою, как уже движение окончилось, либо
началось движение чего-то другого. Следовательно, если атом неотделим от
движения, то и движение возможно только как движение атомов. Тут
очевиднейшая диалектика материи и движения. Материя и движение не просто
свойственны друг другу случайно, но материя в самом своем существе есть
движение, и движение в самом своем существе есть материя.
Какова же эстетическая значимость учения атомистов о движении? Необходимо
возможно конкретнее представить себе картину движения атомов. Находясь в
вечном и непрерывном движении, атомы то сходятся, то расходятся, образуя
самые причудливые сочетания и превращая бытие в вечно подвижную узорчатую
ткань. Перед нами здесь вечный калейдоскоп жизни, непрестанно сменяющиеся
узоры бытия, так что возникающие здесь геометрические кривые постоянно
удивляют своей затейливостью, своим неожиданным разнообразием и своеобразной
зрительной музыкой. Здесь нет ничего устойчивого, ничего крепкого и
неподвижного, кроме неразрушимости самих атомов. Этот узорчатый геометризм,
ярко вспыхивающий своей причудливой фигурностью на темном фоне бесконечной
пустоты, - эта явно эстетическая картина есть тот пятый момент, который
необходимо отметить в эстетике атомистов.
6. Необходимость и свобода. Хаос и космос
Согласно атомистам движение, во-первых, не зависит ни от какого
сверхматериального начала, потому что это последнее вообще не существует.
Атомы движутся сами собой, и материя подвижна только благодаря самой же
себе. В этом смысле каждый атом вполне свободен, и следует подчеркнуть, что
позднейшее учение о самопроизвольном отклонении атомов от однажды взятого
ими пути подспудно присуще античному атомизму с самого его возникновения. С
другой стороны, однако, атомисты исходили из понятия необходимости, они
подчиняли весь мир точным законам движения, и, если эти законы не
формулировались в педантически-последовательных теоремах, то только потому,
что атомисты не хотели отходить от интуитивной картинности движения атомов и
именно эти причудливые и, на первый взгляд, хаотические сочетания атомов
понимали как закономерные, как существующие в силу необходимости, как
порожденные природой самих атомов. Диалектика необходимости и свободы в
интуитивном виде была совершенно ясна уже первым атомистам.
Бросается в глаза и то, что атомисты не могли обойтись ни без понятия
хаоса, ни без понятия космоса. Это, впрочем, общая черта всех натурфилософов
периода греческой классики. Вечный хаос, который порождают из себя
бесконечные космосы, поразительное сочетание признания, иррациональной
текучести и глубочайшей убежденности в рациональной закономерности всего
существующего - все это возможно было только благодаря умению диалектически
сочетатъ вечную и совершенно неопределенную беспорядочность с отчеканенной
формой вещей, без всяких оговорок, свидетельствующих о своей
упорядоченности, закономерности и логичности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
пустота - небытие (67 А.б. 8; 68 А 49, 1.40.44.45; Маков. 57.58. 75.76).
Однако, небытие атомистов - это не ничто, равное нулю. Небытие тоже
существует. Оно есть то, что может рассматриваться как протяжение, как
пространство, о котором уж никак нельзя сказать, что оно не существует.
Атомисты твердо стоят на материалистической почве, и всякое другое бытие,
кроме материи, признают порождением самой же материи. Они не находили нужным
детально разрабатывать диалектику категорий бытия и небытия. Для них
достаточно было признания того, что пустота, хотя она и есть небытие, все же
существует. Совпадение противоположностей бытия и небытия в общей сфере
пустоты здесь еще не разработано категориально. Оно дано лишь как
поразительно четкая интуиция.
Что касается эстетической интерпретации учения атомистов о пустоте, то
необходимо указать на чрезвычайно напряженное участие пустоты в образовании
всякого эстетического предмета. Ведь пустота - это есть тот фон, на котором
проявляет себя всякий эстетический и художественный предмет. Атомисты с
большим пафосом трактовали эту пустоту, этот фон, причем пафос этот
постоянно подогревался необычайной чуткостью и чеканом фиксируемого у них
бытия, настолько совершенным и ярким чеканом, что он доходил у них до
геометрической концепции каждого атома. Даже вкус определяется, по
Демокриту, не чем иным, как формой атомов. Сладкий вкус вызывается круглыми
атомами; кислый - шероховатыми и многоугольными; острый - угловатыми,
согнутыми м узкими; едкий - круглыми, тонкими, угловатыми и кривыми; соленый
- угловатыми, большими, согнутыми, равнобедренными; горький - крупными,
гладкими, кривыми. Такую же трактовку давали атомисты и всей области
обоняния (Маков. 277 - 279.280.282.284.285). Цветовые ощущения, согласно им,
зависят от формы, положения и поворота атомов (Маков. 271, 273). Звук тоже
есть тело (Маков. 198.199), а слово есть "звучащее изваяние" (Маков. 313,
314). Обязательные качества тоже восходят к форме атомов (Маков. 190.194).
Да и сама душа, наподобие солнца и луны, тоже состоит из телец гладких и
круглых (Маков. 150). Для скульптурной эстетики Демокрита очень важно, что
всякое ощущение трактуется в своей основе как осязание (Маков. 264) и все
человеческое тело не только осязает, но и видит (Маков. 274), а также и
слышит (Маков. 276). То, что каждый атом является здесь геометрическим
телом, стало возможным только потому, что очертание и контур каждого атома
фиксировался в самом разном виде; а это в свою очередь было возможно только
потому, что этот светлый и яркий атом мыслился на темном фоне окружающей
пустоты. Можно ли после этого сказать, что момент пустоты, или, говоря
вообще, небытия, инобытия, не имел у атомистов никакого эстетического
значения? Он играет большую роль и в любом художественном произведении, но
для произведения пластического, скульптурного или архитектурного, т.е. там,
где налицо трехмерная отчетливость, - там этот момент приобретает еще
большее значение. Пустой темный фон и связанный с нам трехмерный геометризм
- четвертое достижение атомистической эстетики, которая и здесь выявляет
свою глубочайшую связь с раннегреческой классикой в искусстве.
5. Атомы и их движение
Атом движется. Но как и почему может двигаться этот полуматериальный,
полугеомегрический элемент? Ведь, казалось бы, геометрическому телу вообще
не свойственно какое-либо движение, как и вообще не свойственно ему ничто
физическое. Однако, мы должны говорить не о том, что кажется нам, а о том,
что казалось атомистам. А у них атом обязательно предполагал пустоту и был
материальным. Другими словами, пустота, отличная от атома, входит в его
определение, почему атом и мыслится на фоне пустоты. В само определение
атома входит и его движение. Материальным атом только и мыслится в движении,
и движение от него неотделимо. С другой стороны, и само движение возможно
только тогда, когда движущееся в основном остается самим собою во все
мельчайшие моменты своего движения. Стоит только движущемуся хотя бы на одно
мгновение перестать быть самим собою, как уже движение окончилось, либо
началось движение чего-то другого. Следовательно, если атом неотделим от
движения, то и движение возможно только как движение атомов. Тут
очевиднейшая диалектика материи и движения. Материя и движение не просто
свойственны друг другу случайно, но материя в самом своем существе есть
движение, и движение в самом своем существе есть материя.
Какова же эстетическая значимость учения атомистов о движении? Необходимо
возможно конкретнее представить себе картину движения атомов. Находясь в
вечном и непрерывном движении, атомы то сходятся, то расходятся, образуя
самые причудливые сочетания и превращая бытие в вечно подвижную узорчатую
ткань. Перед нами здесь вечный калейдоскоп жизни, непрестанно сменяющиеся
узоры бытия, так что возникающие здесь геометрические кривые постоянно
удивляют своей затейливостью, своим неожиданным разнообразием и своеобразной
зрительной музыкой. Здесь нет ничего устойчивого, ничего крепкого и
неподвижного, кроме неразрушимости самих атомов. Этот узорчатый геометризм,
ярко вспыхивающий своей причудливой фигурностью на темном фоне бесконечной
пустоты, - эта явно эстетическая картина есть тот пятый момент, который
необходимо отметить в эстетике атомистов.
6. Необходимость и свобода. Хаос и космос
Согласно атомистам движение, во-первых, не зависит ни от какого
сверхматериального начала, потому что это последнее вообще не существует.
Атомы движутся сами собой, и материя подвижна только благодаря самой же
себе. В этом смысле каждый атом вполне свободен, и следует подчеркнуть, что
позднейшее учение о самопроизвольном отклонении атомов от однажды взятого
ими пути подспудно присуще античному атомизму с самого его возникновения. С
другой стороны, однако, атомисты исходили из понятия необходимости, они
подчиняли весь мир точным законам движения, и, если эти законы не
формулировались в педантически-последовательных теоремах, то только потому,
что атомисты не хотели отходить от интуитивной картинности движения атомов и
именно эти причудливые и, на первый взгляд, хаотические сочетания атомов
понимали как закономерные, как существующие в силу необходимости, как
порожденные природой самих атомов. Диалектика необходимости и свободы в
интуитивном виде была совершенно ясна уже первым атомистам.
Бросается в глаза и то, что атомисты не могли обойтись ни без понятия
хаоса, ни без понятия космоса. Это, впрочем, общая черта всех натурфилософов
периода греческой классики. Вечный хаос, который порождают из себя
бесконечные космосы, поразительное сочетание признания, иррациональной
текучести и глубочайшей убежденности в рациональной закономерности всего
существующего - все это возможно было только благодаря умению диалектически
сочетатъ вечную и совершенно неопределенную беспорядочность с отчеканенной
формой вещей, без всяких оговорок, свидетельствующих о своей
упорядоченности, закономерности и логичности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194