Ведь только при
условии допущения такого различия можно упрекать Эмпедокла в противоречии. В
действительности, Эмпедокл знает лишь чувственное бытие; которое сразу и
реально и идеально. И для него вполне естественно в раздельном чувствовать
непрерывность, а в непрерывном - раздельность. Что в раздельном мире сплошь
и непрерывно царствуют два основных принципа, Любовь и Вражда, проявляющиеся
вместе или раздельно, это для Эмпедокла совершенно ясно. Так же интуитивно
ясно ему, что в бескачественном Шаре содержатся все возможные качества.
Здесь важно заметить, что применение терминов "разумный" и
"умопостигаемый" к эмпедокловскому Сферосу нецелесообразно. О "разумном огне
единого" мы уже читали выше (А 31). Достаточно назвать этот источник, чтобы
понять, почему именно употреблено здесь такое выражение. Этот источник (ср.
также В 110) - Ипполит! Достаточно назвать Симплиция, позднего неоплатоника,
чтобы понять такие суждения: Эмпедокл "показал, что и в смертных [вещах
элементы] прилажены [друг к другу], в умопостигаемых же [вещах] они еще
более соединены" (В22); или - у Эмпедокла "умопостигаемый мир уподобился
Любви". Вполне понятно, что бескачественное единое Эмпедокла представлялось
неоплатоникам в виде их "умопостигаемого мира". Однако совершенно ясно и то,
что здесь налицо позднейшая интерпретация Эмпедокла. Для самого Эмпедокла
разница между Сферосом и вещами отнюдь не есть разница "умопостигаемого" и
"чувственного". Это - разные виды одной и той же чувственности или, что для
Эмпедокла одинаково, одной и той же умопостигаемости.
Можно также поставить вопрос: признает ли Эмпедокл вечное движение или
отрицает его? Вопрос этот не имеет смысла для Эмпедокла. Он признает вечное
движение: "Места элементов не всегда постоянны и определенны", "все они
взаимно обмениваются [местами]"; "Эмпедокл не дает элементам определенного
места [во вселенной], но говорит, что они взаимно уступают место друг другу"
(А35). Но, с другой стороны, он же признает разрыв вечного движения: (А38)
"по необходимости господствует над вещами и движет их то Любовь, то Вражда,
в промежуточное же время царит покой" (А38). "Единое... неподвижно" (А32).
Признает ли Эмпедокл критерием истины разум или чувственное ощущение? С
одной стороны, рационалистически настроенный Секст Эмпирик находит (В2) у
Эмпедокла в качестве критерия истины "не ощущения, но правильный разум, в
основе же правильного разума лежит отчасти нечто божественное, отчасти
человеческое", и в связи с этим Эмпедокл не устает сетовать на эфемерность и
ничтожество человеческой чувственности, "доказывая, что воспринимаемое через
посредство каждого [отдельного] ощущение истинно, если ими [ощущениями]
руководит разум", он выспренно (В4) умоляет "белолокотную деву" - музу
избавить его от хаоса голой чувственности. С другой же стороны, по Эмпедоклу
(В106), сам "разум возрастает у людей в связи с наличным бытием", в зрении и
осязании "пролегает самый широкий и удобный путь для проникновения убеждения
в сердца людей" (В133); (А86,10) само "мышление есть или то же самое, что
ощущение или нечто похожее". "Эмпедокл представляет душу, состоящею из всех
стихий, и каждую из них почитает душою; он говорит: землею познаем мы землю,
водою - воду, эфиром - божественный эфир, огнем же - губительный огонь,
любовь - любовью и вражду - пагубной враждой" (В 109). Мало того, несмотря
на все красноречивое учение о бессмертии душ и об их переселениях (В 115 -
122), вдруг мы читаем (В105): "[Сердце] живет в волнах быстро обращающейся
крови; и в нем [находится то, что] зовется обыкновенно у людей мыслью,
потому что мысль у людей есть [не что иное, как] омывающая сердце кровь". И
это - опять-таки не единственное суждение. По Эмпедоклу, "более всего мыслят
кровью, ибо в ней частицы стихий более всего перемешаны" (А86, 10).
Каких только упреков можно не послать по адресу Эмпедокла за такие
"противоречия"! Но, конечно, это противоречие существует лишь в голове самих
исследователей Эмпедокла. Подобных противоречий ума (или души) и
чувственности не может быть для философа, исходящего из всеобщего
одушевления, из того, что (В110) "все части огня, как видимые, так и
невидимые, обладают мышлением и причастны разуму", и что "все одарено
разумом, и не только животные, но и растения".
г) Итак, философия и эстетика Эмпедокла движется в плоскости обычной
досократики. Утверждаемое здесь бытие, не будучи мифическим в смысле
персонализма, является аперсонально-мифическим, совмещая в себе бытие
физическое, психическое, разумное и идеальное, и выступает цельным и
нераздельным предметом единой мифологии-натурфилософии-науки-поэзии-мистики.
Конкретно, 1) Эмпедокл учит о четырех неизменных и непревращаемых
элементах; 2) элементы эти то соединяются под действием космической Любви,
то разъединяются под действием Вражды; 3) есть несколько различных
космических периодов - в зависимости от степени преобладания того или
другого принципа. Есть период чистой Любви, когда все вещи распадаются, где
уже нет ни отдельных элементов, ни отдельных вещей. Есть период чистой
Вражды, когда каждый элемент есть только он сам, и больше ничто. При такой
взаимоизоляции элементов вещи также не могут существовать, поскольку каждая
реальная вещь есть смесь тех или иных основных элементов. Есть два средних
периода, когда преобладает Любовь над Враждой или Вражда над Любовью. В этих
случаях существуют известные нам текучие и неустойчивые вещи.
Между прочим, некоторую ясность вносит в понимание Эмпедокла
аристотелевское толкование, согласно которому, с одной стороны, Любовь и
Вражда как действующие причины противопоставляются четырем стихиям как
материи, на каковую эти причины действуют. С другой, в пределах четырех
элементов огонь противопоставляется как действующая причина прочим элементам
как материи. Однако ясно, что эта позднейшая интерпретация (Аристотель А
36.37; Аэций Л 32) не выражает суть учения Эмпедокла, поскольку, (А 46)
"приписывая мировому процессу круговращение" (также А49, В26) в виде некоего
(В35) "вихря", Эмпедокл, конечно, в общем не различал оформляющее и
оформляемое и допускал лишь разные стадии единого оформляемо-оформляющегося
бытия. Тот же Аристотель не без проницательности заметил, что (В35) у
Эмпедокла "мир находится в одинаковом состоянии как при теперешнем
[преобладании] Вражды, так и при прежнем [преобладании] Любви". И тем не
менее как одна из возможных интерпретаций, аристотелевское толкование
Эмпедокла вполне допустимо.
Таково основное учение Эмпедокла о двух космических началах - Любви и
Вражде. 2. Гармония
1. Oрганически-жизненная гармония
Как же Эмпедокл понимает гармонию, которая является важнейшим понятием у
всех представителей досократики? У Эмпедокла гармония уже не числовая и не
субстанциальная. Изучение источников обнаруживает одну чрезвычайно
интересную сторону его философии, которую обычно оставляют в тени все, кто
занят главным образом отвлеченными проблемами логики и теории познания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
условии допущения такого различия можно упрекать Эмпедокла в противоречии. В
действительности, Эмпедокл знает лишь чувственное бытие; которое сразу и
реально и идеально. И для него вполне естественно в раздельном чувствовать
непрерывность, а в непрерывном - раздельность. Что в раздельном мире сплошь
и непрерывно царствуют два основных принципа, Любовь и Вражда, проявляющиеся
вместе или раздельно, это для Эмпедокла совершенно ясно. Так же интуитивно
ясно ему, что в бескачественном Шаре содержатся все возможные качества.
Здесь важно заметить, что применение терминов "разумный" и
"умопостигаемый" к эмпедокловскому Сферосу нецелесообразно. О "разумном огне
единого" мы уже читали выше (А 31). Достаточно назвать этот источник, чтобы
понять, почему именно употреблено здесь такое выражение. Этот источник (ср.
также В 110) - Ипполит! Достаточно назвать Симплиция, позднего неоплатоника,
чтобы понять такие суждения: Эмпедокл "показал, что и в смертных [вещах
элементы] прилажены [друг к другу], в умопостигаемых же [вещах] они еще
более соединены" (В22); или - у Эмпедокла "умопостигаемый мир уподобился
Любви". Вполне понятно, что бескачественное единое Эмпедокла представлялось
неоплатоникам в виде их "умопостигаемого мира". Однако совершенно ясно и то,
что здесь налицо позднейшая интерпретация Эмпедокла. Для самого Эмпедокла
разница между Сферосом и вещами отнюдь не есть разница "умопостигаемого" и
"чувственного". Это - разные виды одной и той же чувственности или, что для
Эмпедокла одинаково, одной и той же умопостигаемости.
Можно также поставить вопрос: признает ли Эмпедокл вечное движение или
отрицает его? Вопрос этот не имеет смысла для Эмпедокла. Он признает вечное
движение: "Места элементов не всегда постоянны и определенны", "все они
взаимно обмениваются [местами]"; "Эмпедокл не дает элементам определенного
места [во вселенной], но говорит, что они взаимно уступают место друг другу"
(А35). Но, с другой стороны, он же признает разрыв вечного движения: (А38)
"по необходимости господствует над вещами и движет их то Любовь, то Вражда,
в промежуточное же время царит покой" (А38). "Единое... неподвижно" (А32).
Признает ли Эмпедокл критерием истины разум или чувственное ощущение? С
одной стороны, рационалистически настроенный Секст Эмпирик находит (В2) у
Эмпедокла в качестве критерия истины "не ощущения, но правильный разум, в
основе же правильного разума лежит отчасти нечто божественное, отчасти
человеческое", и в связи с этим Эмпедокл не устает сетовать на эфемерность и
ничтожество человеческой чувственности, "доказывая, что воспринимаемое через
посредство каждого [отдельного] ощущение истинно, если ими [ощущениями]
руководит разум", он выспренно (В4) умоляет "белолокотную деву" - музу
избавить его от хаоса голой чувственности. С другой же стороны, по Эмпедоклу
(В106), сам "разум возрастает у людей в связи с наличным бытием", в зрении и
осязании "пролегает самый широкий и удобный путь для проникновения убеждения
в сердца людей" (В133); (А86,10) само "мышление есть или то же самое, что
ощущение или нечто похожее". "Эмпедокл представляет душу, состоящею из всех
стихий, и каждую из них почитает душою; он говорит: землею познаем мы землю,
водою - воду, эфиром - божественный эфир, огнем же - губительный огонь,
любовь - любовью и вражду - пагубной враждой" (В 109). Мало того, несмотря
на все красноречивое учение о бессмертии душ и об их переселениях (В 115 -
122), вдруг мы читаем (В105): "[Сердце] живет в волнах быстро обращающейся
крови; и в нем [находится то, что] зовется обыкновенно у людей мыслью,
потому что мысль у людей есть [не что иное, как] омывающая сердце кровь". И
это - опять-таки не единственное суждение. По Эмпедоклу, "более всего мыслят
кровью, ибо в ней частицы стихий более всего перемешаны" (А86, 10).
Каких только упреков можно не послать по адресу Эмпедокла за такие
"противоречия"! Но, конечно, это противоречие существует лишь в голове самих
исследователей Эмпедокла. Подобных противоречий ума (или души) и
чувственности не может быть для философа, исходящего из всеобщего
одушевления, из того, что (В110) "все части огня, как видимые, так и
невидимые, обладают мышлением и причастны разуму", и что "все одарено
разумом, и не только животные, но и растения".
г) Итак, философия и эстетика Эмпедокла движется в плоскости обычной
досократики. Утверждаемое здесь бытие, не будучи мифическим в смысле
персонализма, является аперсонально-мифическим, совмещая в себе бытие
физическое, психическое, разумное и идеальное, и выступает цельным и
нераздельным предметом единой мифологии-натурфилософии-науки-поэзии-мистики.
Конкретно, 1) Эмпедокл учит о четырех неизменных и непревращаемых
элементах; 2) элементы эти то соединяются под действием космической Любви,
то разъединяются под действием Вражды; 3) есть несколько различных
космических периодов - в зависимости от степени преобладания того или
другого принципа. Есть период чистой Любви, когда все вещи распадаются, где
уже нет ни отдельных элементов, ни отдельных вещей. Есть период чистой
Вражды, когда каждый элемент есть только он сам, и больше ничто. При такой
взаимоизоляции элементов вещи также не могут существовать, поскольку каждая
реальная вещь есть смесь тех или иных основных элементов. Есть два средних
периода, когда преобладает Любовь над Враждой или Вражда над Любовью. В этих
случаях существуют известные нам текучие и неустойчивые вещи.
Между прочим, некоторую ясность вносит в понимание Эмпедокла
аристотелевское толкование, согласно которому, с одной стороны, Любовь и
Вражда как действующие причины противопоставляются четырем стихиям как
материи, на каковую эти причины действуют. С другой, в пределах четырех
элементов огонь противопоставляется как действующая причина прочим элементам
как материи. Однако ясно, что эта позднейшая интерпретация (Аристотель А
36.37; Аэций Л 32) не выражает суть учения Эмпедокла, поскольку, (А 46)
"приписывая мировому процессу круговращение" (также А49, В26) в виде некоего
(В35) "вихря", Эмпедокл, конечно, в общем не различал оформляющее и
оформляемое и допускал лишь разные стадии единого оформляемо-оформляющегося
бытия. Тот же Аристотель не без проницательности заметил, что (В35) у
Эмпедокла "мир находится в одинаковом состоянии как при теперешнем
[преобладании] Вражды, так и при прежнем [преобладании] Любви". И тем не
менее как одна из возможных интерпретаций, аристотелевское толкование
Эмпедокла вполне допустимо.
Таково основное учение Эмпедокла о двух космических началах - Любви и
Вражде. 2. Гармония
1. Oрганически-жизненная гармония
Как же Эмпедокл понимает гармонию, которая является важнейшим понятием у
всех представителей досократики? У Эмпедокла гармония уже не числовая и не
субстанциальная. Изучение источников обнаруживает одну чрезвычайно
интересную сторону его философии, которую обычно оставляют в тени все, кто
занят главным образом отвлеченными проблемами логики и теории познания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194