Вольная стихия жизни в ее полной свободе и оргиастической необузданности
является здесь тем бытием, которое трактуется как правильное.
а) Оргиазм и число
Но в человеческом сознании есть такая структура, которая может дать
стихийным основам жизни строгое и устойчивое оформление, продолжая оставлять
жизненную стихию в ее изначальном безличном состоянии. Эта безличная
структура - число, которое, хотя и оформляет любой предмет, никогда не
вносит в него никакой новой качественности. Число есть именно
бескачественное, равнодушное к самому себе оформление. Вот почему
первобытный оргиазм так близок к числовому оформлению, и именно на основе
оргиастического культа Диониса возникла та философская система
(пифагорейство), для которой число вообще стало основным принципом бытия.
Оргиазм и число - разгадка греческой классической правильности и греческого
эстетического равновесия. Конечно, когда был оргиазм, о числе вопроса не
возникало. А когда возникли числовые структуры, то люди уже отошли от
первобытного и стихийного оргиазма. Тем не менее между оргиазмом и числом
существует самая глубокая зависимость, и в историческом плане одно без
другого не существует. И если математизм и математическое оформление тела
так характерны для классического чувства красоты, то это потому, что греки
некогда прошли оргиастическое воспитание и оргиазм очень часто приобретал у
них весьма интенсивные формы. Наиболее ярко проявился он накануне
возникновения натурфилософии, в культе Диониса VII в. до н.э. При всем
различии оргиазма и числа обе сферы имеют то существенное сходство, что обе
они лишены качественной стороны и являются бескачественными, безличными,
внеличными. Классическая телесность, лишенная бестелесного или надтелесного
символизма, вырастает также на почве доклассического и классического
безличия. Потому-то она всегда симметрична, пропорциональна, ритмична и
гармонична, иными словами, математична.
б) Мера
Соответствие структуры и действительности, понимаемое как соответствие
числа оргиазму, имеет в античности не только исторический или логический
смысл, но обязано выражаться также и эстетически. Иными словами, в
классическом искусстве мы находим такую структуру, через которую
непосредственно видна действительность, также непосредственным образом
структурная. Такое соответствие обеих сфер можно назвать мерой. Мера
предполагает такую качественность, которой соответственно только
определенное количество, и притом количество определенным образом
оформленное, т.е. структурное. С другой стороны, мера есть такая структура,
которой свойственно определенное качество, определенная действительность, не
большая и не меньшая. Малейшее изменение количества или качества ведет к
разрушению этой меры. Поэтому классическое искусство прежде всего следит за
построением структуры и везде фиксирует меру. Количество и качество связаны
в античном искусстве наглядно и зримо, т.е. связаны эстетически. 5.
Абсолютная эстетическая действительность
С точки зрения новоевропейской эстетики, понятия "абсолютная
действительность" и "эстетическая действительность" друг другу противоречат.
Ведь под эстетической действительностью обычно понимают то, что вовсе не
существует необходимо, но является лишь тем или иным оформлением
действительности иной - абсолютной. Однако, такое понимание не имеет
никакого отношения к античности и особенно к ее ранней классике. В
классической натурфилософии невозможно определить, где кончается абсолютное
и начинается художественное или эстетическое; художественное или
эстетическое здесь очень часто обладает всеми чертами абсолютного бытия и
потому с трудом подвергается отчленению от него и противоположению с ним.
Поэтому выражение "абсолютная эстетическая действительность" является вполне
естественным для периода античной классики, объединяя и обобщая все другие
эстетические принципы.
1. Первообраз и подражание
Оба эти понятия чрезвычайно характерны для классической эстетики. Так как
вся античная мысль исходила из абсолютного бытия, т.е. из такого, которое
зависит только от самого себя и существует вне и независимо от человеческого
субъекта, то обойтись без понятия первообраза не могло ни классическое
искусство, ни классическое понимание красоты. С другой стороны, по той же
самой причине, то, что творится природой, а уж тем более отдельным
человеком, рассматривалось как подражание абсолютному. Если в
новоевропейской эстетике, где на первом плане - человеческий субъект, а не
абсолютное объективное бытие, основным фактором искусства и красоты является
фантазия, т.е. наделение объективного мира субъективными человеческими
вымыслами, то в античности, напротив, фантазия имеет самое ничтожное
значение, указывая самое большее на пассивное отображение материального мира
в человеческих представлениях. Искусство в античности обязательно подражает
природе или жизни, подобно тому как природа и жизнь подражают абсолютному,
идеальному первообразу. Это прямо противоположно новоевропейским
эстетическим представлениям, согласно которым человек в своей фантазии
создает мир красоты и искусства, а первообраз и идея существуют априори в
самом человеке, в глубинах его внутренней жизни.
Частое употребление в античности этих двух понятий, первообраза и
подражания, - результат античного объективизма и античной недооценки
могущества человеческого субъекта. Но противоположения этих двух понятий в
античности не нужно преувеличивать. Оно даже и у Платона требует разного
рода оговорок. Что же касается доплатоновской натурфилософии, то
противоположение это здесь весьма условно и ограниченно. Не забудем, что в
ранней классике идеальное есть то же самое материальное, но только данное в
особенно тонком, легком и светлом виде. Ни числа пифагорейцев, ни Нус
Анаксагора, ни Логос Гераклита или мышление Диогена Аполлонийского не только
не изолированы от материальной текучести вещей, но скорее представляют собою
их же собственную упорядоченность, их же собственную закономерность. Только
с этими ограничениями и можно говорить здесь о первообразе и подражании и
понять их подлинную абсолютно эстетическую сущность.
Взаимоотношение первообраза и подражания дано в ранней классике весьма
разнообразно, и многое из этого разнообразия вполне заслуживает быть
упомянутым.
2. Судьба, боги, космос и человек
а) Судьба и боги
Судьба не является в античности чем-то случайным и необязательным. Так
как античная космологическая эстетика основана на непосредственном
чувственном восприятии, она по самому своему существу не склонна к
исследованию каких-либо точных законов. Скульптурное понимание мира в
значительной мере обесценивает те законы природы, которые являются главным
предметом исследования для современной нам науки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194