Это новое мы раньше формулировали как феодализацию рабовладения,
как феодализацию всей римской империи. Феодализация эта возникла в силу
необходимости возможно больше использовать личную инициативу в условиях
рабовладения. Она была последним способом гальванизировать одряхлевшую и
ставшую совершенно нерентабельной рабовладельческую формацию. Однако
феодализация есть не что иное, как частноправовое понимание всей
государственной, всей политической и экономической жизни: а это
частноправовое понимание влекло за собой трактовку человека уже не просто
как вещи или физического тела, но и как личности, связанной с другими
личностями тоже личными и тоже широкообщественными, а не только
производственно-техническими связями. Ясно потому, что феодализация
рабовладения должна была реставрировать (вернее, пытаться реставрировать)
элементы старинного первобытнообщинного строя, в котором каждый отдельный
человек с полным сохранением своей физической и телесной природы находился и
родовой связи с другими людьми, а не только в той абстрактной связи, которая
определяется одной производственно-технической практикой. Для Римской
империи последних веков характерны такие явления, как патронат, пекулий и
пр., которые вместе с колонатом вообще являются аналогией именно родственных
отношений и построены на использовании родственных и личных связей, а не на
прямом и механическом воздействии. Однако тут-то и начинается самое главное:
реставрация первобытнообщинных связей по необходимости была также и
реставрацией мифологии, поскольку миф был в эпоху первобытнообщинной
формации единственной нормальной идеологией. Ведь мифология - это и есть
понимание природы и всего мира как некоей универсальной родовой общины.
Итак, рабовладельческая формация позднего эллинистически-римского периода
начинала включать в себя разнообразные и весьма многочисленные элементы
крепостничества и вообще феодализации; феодализация общества в условиях
рабовладения была частичным введением в систему экономики частноправовых
отношений; эти последние реставрировались здесь по аналогии с отношениями
общинно-родовыми. И, наконец, реставрация общинно-родовых отношений по
необходимости была также и реставрация мифологии.
Если мы теперь примем во внимание, что тут перед нами не просто
мифология, а именно реставрация мифологии, то станет ясным также и
отсутствие в этой неоплатонической мифологии всякой наивности и простоты и
разработка ее при помощи сознательных усилий рассудка, разума, внутреннего
чувства и волевых устремлений. Тут мы имеем не мифологию просто, а философию
мифологии, логику и диалектику мифологии, изыскания разного рода
сознательных приемов превращения человека и всей истории в мифологию, все
эти утонченные и изысканные методы мистической, магической, аскетической и
умозрительной практики. Это и есть неоплатоническая эстетика.
Таково социальное происхождение эстетики позднего эллинизма. Конечно,
здесь мы намечаем только самую центральную магистраль эстетики позднего
эллинизма и не касаемся других, тоже очень важных магистралей вроде,
например, позднеэллинистического искусствоведения21.
7. Заключение
Античность началась с мифологии и кончилась ею. Началась с темной,
ночной, нерасчлененной мифологии, порожденной первобытнородовой формацией, и
кончилась мифологией философски развитой, до конца выявленной и осознанной,
под которой лежала перезревшая рабовладельческая формация. Красоту увидела
античность в самопорождающемся и безличном космически-стихийном бытии, в
слепой стихии жизни, под которой она находила безличное определение Судьбы.
Но выявлена была эта красота в ослепительно-солнечном блеске, как мраморная
колонна или статуя на бирюзовом фоне южного неба и моря. Мифология прошла
через всю античность, принявши, однако, в заключение не форму физическую, а
форму философского космоса и бытия, но такого же внутристихийного и
внешнепластического космоса и бытия.
Вот краткий очерк развития античной мифологии.
а)
Миф существует вначале сам по себе, как таковой. Это то, что создано
первобытнородовой формацией. Литературную обработку его мы находим лишь в
эпоху распадающейся первобытнообщинной формации - у Гомера.
б)
Первобытнообщинный строй переходит в рабовладельческую формацию. Это
означает также и разрушение мифа. Вместо наполненного богами, демонами,
героями физического космоса, вместо первобытнообщинной мифической телесности
теперь появляется уже другая телесность в связи с возникшими теперь более
абстрактными отношениями между людьми, отношениями не родственными и
родовыми, а производственно-техническими. Теперь на мир и природу
переносятся отношения не членов рода, а господ и рабов. Таким образом мир и
природа превращаются теперь в одушевленное тело, но уже не антропоморфное,
управляемое не родовым коллективом, а абстрактными законами природы. Старая
мифология превращается здесь в то, что обычно в истории философии называется
гилозоизмом. А эстетика превращается здесь из цельной мифологии в учение об
абстрактном оформлении космического тела и всех тел, в него входящих, т.е. в
учение о числе, мере, ритме и гармонии стихий, составляющих космическое
целое. Для мировоззрения, которое базируется не просто на одушевленном теле,
такая эстетика, конечно, является слишком формальной и не рисует прекрасного
в его существе. Однако эстетика этого раннего периода рабовладельческой
формации строится именно на опыте только одушевленного физического тела,
одушевленных физических стихий. Поэтому и досократовское учение о числе,
мере и ритме, и гармонии космоса, или, вообще говоря, учение о единстве и
множестве материального бытия, взятое само по себе, отнюдь не есть
формализм, а является именно существенной и характерной эстетикой для
данного периода.
Необходимо точнейшим образом устанавливать логическую связь между
телесностью античного классического идеала и эстетикой числовой гармонии.
Чтобы понять классику в ее систематическом развитии, нужно хорошо помнить,
что прекрасное вообще всегда есть некое соответствие или совпадение
задуманного и выполненного. Когда задуманное является чем-нибудь
превосходящим обыкновенную, зримую и осязаемую трехмерную телесность
(например, какой-нибудь более или менее значительной социальной или
политической идеей), тогда необходимое для красоты соответствие или
совпадение с такой задуманной идеей меньше всего может быть выражено только
совпадением частей, только числовой фигурностью, или только гармонией и
ритмом. Но когда задуманное для выражения в теле само сказывается тоже не
чем иным, как именно телом же, тогда красота получается от совпадения
изображаемого тела с самим же собою, от соответствия самому же себе, а вовсе
не чему-нибудь высшему или, по крайней мере, постороннему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
как феодализацию всей римской империи. Феодализация эта возникла в силу
необходимости возможно больше использовать личную инициативу в условиях
рабовладения. Она была последним способом гальванизировать одряхлевшую и
ставшую совершенно нерентабельной рабовладельческую формацию. Однако
феодализация есть не что иное, как частноправовое понимание всей
государственной, всей политической и экономической жизни: а это
частноправовое понимание влекло за собой трактовку человека уже не просто
как вещи или физического тела, но и как личности, связанной с другими
личностями тоже личными и тоже широкообщественными, а не только
производственно-техническими связями. Ясно потому, что феодализация
рабовладения должна была реставрировать (вернее, пытаться реставрировать)
элементы старинного первобытнообщинного строя, в котором каждый отдельный
человек с полным сохранением своей физической и телесной природы находился и
родовой связи с другими людьми, а не только в той абстрактной связи, которая
определяется одной производственно-технической практикой. Для Римской
империи последних веков характерны такие явления, как патронат, пекулий и
пр., которые вместе с колонатом вообще являются аналогией именно родственных
отношений и построены на использовании родственных и личных связей, а не на
прямом и механическом воздействии. Однако тут-то и начинается самое главное:
реставрация первобытнообщинных связей по необходимости была также и
реставрацией мифологии, поскольку миф был в эпоху первобытнообщинной
формации единственной нормальной идеологией. Ведь мифология - это и есть
понимание природы и всего мира как некоей универсальной родовой общины.
Итак, рабовладельческая формация позднего эллинистически-римского периода
начинала включать в себя разнообразные и весьма многочисленные элементы
крепостничества и вообще феодализации; феодализация общества в условиях
рабовладения была частичным введением в систему экономики частноправовых
отношений; эти последние реставрировались здесь по аналогии с отношениями
общинно-родовыми. И, наконец, реставрация общинно-родовых отношений по
необходимости была также и реставрация мифологии.
Если мы теперь примем во внимание, что тут перед нами не просто
мифология, а именно реставрация мифологии, то станет ясным также и
отсутствие в этой неоплатонической мифологии всякой наивности и простоты и
разработка ее при помощи сознательных усилий рассудка, разума, внутреннего
чувства и волевых устремлений. Тут мы имеем не мифологию просто, а философию
мифологии, логику и диалектику мифологии, изыскания разного рода
сознательных приемов превращения человека и всей истории в мифологию, все
эти утонченные и изысканные методы мистической, магической, аскетической и
умозрительной практики. Это и есть неоплатоническая эстетика.
Таково социальное происхождение эстетики позднего эллинизма. Конечно,
здесь мы намечаем только самую центральную магистраль эстетики позднего
эллинизма и не касаемся других, тоже очень важных магистралей вроде,
например, позднеэллинистического искусствоведения21.
7. Заключение
Античность началась с мифологии и кончилась ею. Началась с темной,
ночной, нерасчлененной мифологии, порожденной первобытнородовой формацией, и
кончилась мифологией философски развитой, до конца выявленной и осознанной,
под которой лежала перезревшая рабовладельческая формация. Красоту увидела
античность в самопорождающемся и безличном космически-стихийном бытии, в
слепой стихии жизни, под которой она находила безличное определение Судьбы.
Но выявлена была эта красота в ослепительно-солнечном блеске, как мраморная
колонна или статуя на бирюзовом фоне южного неба и моря. Мифология прошла
через всю античность, принявши, однако, в заключение не форму физическую, а
форму философского космоса и бытия, но такого же внутристихийного и
внешнепластического космоса и бытия.
Вот краткий очерк развития античной мифологии.
а)
Миф существует вначале сам по себе, как таковой. Это то, что создано
первобытнородовой формацией. Литературную обработку его мы находим лишь в
эпоху распадающейся первобытнообщинной формации - у Гомера.
б)
Первобытнообщинный строй переходит в рабовладельческую формацию. Это
означает также и разрушение мифа. Вместо наполненного богами, демонами,
героями физического космоса, вместо первобытнообщинной мифической телесности
теперь появляется уже другая телесность в связи с возникшими теперь более
абстрактными отношениями между людьми, отношениями не родственными и
родовыми, а производственно-техническими. Теперь на мир и природу
переносятся отношения не членов рода, а господ и рабов. Таким образом мир и
природа превращаются теперь в одушевленное тело, но уже не антропоморфное,
управляемое не родовым коллективом, а абстрактными законами природы. Старая
мифология превращается здесь в то, что обычно в истории философии называется
гилозоизмом. А эстетика превращается здесь из цельной мифологии в учение об
абстрактном оформлении космического тела и всех тел, в него входящих, т.е. в
учение о числе, мере, ритме и гармонии стихий, составляющих космическое
целое. Для мировоззрения, которое базируется не просто на одушевленном теле,
такая эстетика, конечно, является слишком формальной и не рисует прекрасного
в его существе. Однако эстетика этого раннего периода рабовладельческой
формации строится именно на опыте только одушевленного физического тела,
одушевленных физических стихий. Поэтому и досократовское учение о числе,
мере и ритме, и гармонии космоса, или, вообще говоря, учение о единстве и
множестве материального бытия, взятое само по себе, отнюдь не есть
формализм, а является именно существенной и характерной эстетикой для
данного периода.
Необходимо точнейшим образом устанавливать логическую связь между
телесностью античного классического идеала и эстетикой числовой гармонии.
Чтобы понять классику в ее систематическом развитии, нужно хорошо помнить,
что прекрасное вообще всегда есть некое соответствие или совпадение
задуманного и выполненного. Когда задуманное является чем-нибудь
превосходящим обыкновенную, зримую и осязаемую трехмерную телесность
(например, какой-нибудь более или менее значительной социальной или
политической идеей), тогда необходимое для красоты соответствие или
совпадение с такой задуманной идеей меньше всего может быть выражено только
совпадением частей, только числовой фигурностью, или только гармонией и
ритмом. Но когда задуманное для выражения в теле само сказывается тоже не
чем иным, как именно телом же, тогда красота получается от совпадения
изображаемого тела с самим же собою, от соответствия самому же себе, а вовсе
не чему-нибудь высшему или, по крайней мере, постороннему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194