Развернем словари и посмотрим, какие наиболее конкретные
значения были в греческом языке для этой терминологии. Именно здесь и
окажется, что panta chzrei вовсе не обязательно значит "все движется".
Греческое chzrez значит "уходить", "идти", "отступать", "отправляться",
"уступать место другому", "распространяться", а menei означает не только
"стоит на месте", но и "ожидает". Спрашивается: почему из этих значений мы
должны брать здесь отвлеченно-философское, т.е. брать чистую категорию
пребывания, а не то конкретное значение, которое Гераклит только и мог
находить в своей терминологии? Ясно, что значение "ожидает" гораздо более
подходит к стилю Гераклита, чем "пребывает на месте", "покоится". Поэтому,
если даже допустить, что Платон привел тут буквальное выражение Гераклита,
то мы имеем изречение: "Все распространяется, или уступает место другому и
ничто не ждет". Да, наконец, как бы ни понимать течение реки у Гераклита и
невозможность дважды вступить в одну и ту же реку, все же во всех этих
интерпретациях реки есть река; и если она меняется в смысле вида отдельных
своих волн или течений, то она все же остается сама собой. Иначе о текучести
чего же именно мы стали бы говорить? Другими словами, даже у Платона,
отвлеченно критикующего в "Кратиле" отвлеченную доктрину, Гераклит звучит
уже не так отвлеченно, - гораздо конкретнее, чем это выходит у Секста и
доксографов. Нигде терминов "движения" (cinCsis) и "покоя" (Cremia, statis)
среди собственных выражений Гераклита не встречается и знаменитого "все
течет" невозможно найти ни у Диогена Лаэрция (IХ 7 - II), ни у названного
выше Секста Эмпирика, ни даже у кого-нибудь из доксографов. На самый лучший
случай - это выражение какого-нибудь более позднего гераклитовца; и до сих
пор мы не смогли установить, кто из греческих философов впервые употребил
это выражение. Не найдем мы у Гераклита также и терминов "становление" или
"совпадение противоположностей"59.
Это все - более поздняя интерпретация Гераклита; с таким же успехом
подобную терминологию можно было бы извлечь, например, из произведений
Пушкина, Лермонтова или Тютчева, у которых ведь сколько угодно можно найти
образов, связанных с текучестью жизни и с совмещением в ней противоречивых
определений.
Возьмем античный пример - общеизвестный текст из Ил. VI 146 слл.,
содержащий сравнение человеческой жизни с падающей и вновь зеленеющей
листвой. Нет ничего легче, как подвести этот гомеровский образ под категорию
становления. Это ведь самое настоящее становление. И все-таки необходимо
отдавать себе отчет, что это только интерпретация, которая в сущности
является бессильной попыткой перевести на отвлеченный язык то, что исключает
отвлеченность.
б)
Гипноз и трафарет гераклитовского "становления" ослепляет умы огромного
большинства философов, которые, приступая к интерпретации и к переводу
Гераклита, забывают даже строгие правила своей филологии. Конечно,
невозможно отрицать, что Гераклит учит о всеобщем становлении. Но это
гераклитово становление, несомненно, раздуто до неестественных размеров,
поставлено на первое место.
Примером такой интерпретации отвлеченной категории становления у
комментаторов Гераклита может служить обычное понимание В 31. Маковельский
(как обычно и все, не исключая и знаменитого Дильса) переводит 31 фрагмент
так: "Превращения огня - во-первых, море; море же наполовину есть земля,
наполовину - престер". "Превращения" тут - tropai. Но trzpC отнюдь означает
не "превращение", а "поворот", "перемена", "мена". Историкам античной
философии, надо полагать, хорошо известно, что, например, у Левкиппа (А 6) и
Демокрита (А 38) tropC называется поворот одного и того же изображения на
прямой угол. Почему же тут, у атомистов, мы не говорим о "превращении"? В
приведенном фрагменте термин этот употреблен в связи с картиной движения
солнца по небу; это - не "превращения огня", а "повороты" (или "обороты",
точнее, "крайние пункты обращения") солнца. Говорится именно, что солнце
склоняется к морю, что оно на линии моря достигает крайнего пункта своего
движения, своих оборотов. Потому-то и сказано: не "вода", а "море". И далее:
если бы здесь говорилось о превращении огня в воду, то ясно, что дальше шла
бы речь о превращении воды в землю и об обратном ходе - вода, земля, огонь.
На самом же деле мы читаем совсем другое. Клименту Александрийскому, который
приводит этот текст и сам находится под гипнозом стоической космологии,
приходится понимать это так, что вода, продукт превращения огня под
воздействием Логоса и бога, сама далее превращается в землю и небо. Это,
однако, в данном случае филологически невозможно. Тут говорится только то,
что солнце, склоняясь по небу, касается земли, а море касается, с одной
стороны, земли, а с другой - неба. Тут нет никакой мысли о "превращениях" и
"становлении".
В древности очень любили говорить о гераклитовом "потоке", "реке",
"течении". Какая была мысль Гераклита в подробностях и даже каково было
собственное выражение Гераклита в данном случае, судить невозможно. Самый
ранний свидетель здесь - Платон. В Theaet. 160 d он говорит, что, по
Гераклиту, "все движется наподобие течения (hoion rheymata)", ср. 152d. В
Crat. 412 d "все находится в пути (en poreiai)". О протекании всего
существующего у Гераклита не раз говорит и Аристотель (в Met. 1 6, ХIII 4,
1078b 4 "существующее находится в движении"; De an. 1 2, 405 а 28, "по
Гераклиту, все движется"). Судить на основании всех этих позднейших
философских передач и интерпретаций об истинном выражении этой мысли у
Гераклита очень трудно. Единственный текст, который может быть до некоторой
степени использован, - слова Плутарха (В 91). "В одну и ту же реку
невозможно войти дважды" - едва ли принадлежит самому Гераклиту. По крайней
мере в Met. IV 5, 1010 а 13 Аристотель передает его через посредство
Кратила, упрекающего в этом Гераклита, а Плутарх (В 91) и Симплиций, у
которых обычно берут это суждение, несомненно, списывали его у Аристотеля.
Вероятно, у Кратила же почерпнул и Платон (Crat. 402 а) свою наиболее
подробную фразу о Гераклите (аналогичный текст приводит Плутарх А660):
"Где-то говорит Гераклит, что все движется и ничто не покоится, и, уподобляя
сущее течению реки, он говорит, что невозможно дважды войти в ту же самую
реку" (ср. В 12). Такое "суждение" Плутарха, как "нельзя дважды коснуться
смертной субстанции", также является, несомненно, интерпретацией самого
Плутарха, так как 1) философский термин "субстанция" совершенно чужд
интуитивному и художественному языку Гераклита, 2) Гераклит не знает ничего
смертного в качестве только смертного, он сам же говорит (В 62):
"Бессмертные - смертны, смертные - бессмертны; жизнь одних есть смерть
других, и смерть одних есть жизнь других".
Нет сомнений, что у Гераклита был образ реки, и нет ничего невероятного в
том, что с этим образом он соединял мысли о текучести и становлении бытия
вообще. Ведь образ реки и учение о всеобщем движении приписывала Гераклиту
решительно вся античность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
значения были в греческом языке для этой терминологии. Именно здесь и
окажется, что panta chzrei вовсе не обязательно значит "все движется".
Греческое chzrez значит "уходить", "идти", "отступать", "отправляться",
"уступать место другому", "распространяться", а menei означает не только
"стоит на месте", но и "ожидает". Спрашивается: почему из этих значений мы
должны брать здесь отвлеченно-философское, т.е. брать чистую категорию
пребывания, а не то конкретное значение, которое Гераклит только и мог
находить в своей терминологии? Ясно, что значение "ожидает" гораздо более
подходит к стилю Гераклита, чем "пребывает на месте", "покоится". Поэтому,
если даже допустить, что Платон привел тут буквальное выражение Гераклита,
то мы имеем изречение: "Все распространяется, или уступает место другому и
ничто не ждет". Да, наконец, как бы ни понимать течение реки у Гераклита и
невозможность дважды вступить в одну и ту же реку, все же во всех этих
интерпретациях реки есть река; и если она меняется в смысле вида отдельных
своих волн или течений, то она все же остается сама собой. Иначе о текучести
чего же именно мы стали бы говорить? Другими словами, даже у Платона,
отвлеченно критикующего в "Кратиле" отвлеченную доктрину, Гераклит звучит
уже не так отвлеченно, - гораздо конкретнее, чем это выходит у Секста и
доксографов. Нигде терминов "движения" (cinCsis) и "покоя" (Cremia, statis)
среди собственных выражений Гераклита не встречается и знаменитого "все
течет" невозможно найти ни у Диогена Лаэрция (IХ 7 - II), ни у названного
выше Секста Эмпирика, ни даже у кого-нибудь из доксографов. На самый лучший
случай - это выражение какого-нибудь более позднего гераклитовца; и до сих
пор мы не смогли установить, кто из греческих философов впервые употребил
это выражение. Не найдем мы у Гераклита также и терминов "становление" или
"совпадение противоположностей"59.
Это все - более поздняя интерпретация Гераклита; с таким же успехом
подобную терминологию можно было бы извлечь, например, из произведений
Пушкина, Лермонтова или Тютчева, у которых ведь сколько угодно можно найти
образов, связанных с текучестью жизни и с совмещением в ней противоречивых
определений.
Возьмем античный пример - общеизвестный текст из Ил. VI 146 слл.,
содержащий сравнение человеческой жизни с падающей и вновь зеленеющей
листвой. Нет ничего легче, как подвести этот гомеровский образ под категорию
становления. Это ведь самое настоящее становление. И все-таки необходимо
отдавать себе отчет, что это только интерпретация, которая в сущности
является бессильной попыткой перевести на отвлеченный язык то, что исключает
отвлеченность.
б)
Гипноз и трафарет гераклитовского "становления" ослепляет умы огромного
большинства философов, которые, приступая к интерпретации и к переводу
Гераклита, забывают даже строгие правила своей филологии. Конечно,
невозможно отрицать, что Гераклит учит о всеобщем становлении. Но это
гераклитово становление, несомненно, раздуто до неестественных размеров,
поставлено на первое место.
Примером такой интерпретации отвлеченной категории становления у
комментаторов Гераклита может служить обычное понимание В 31. Маковельский
(как обычно и все, не исключая и знаменитого Дильса) переводит 31 фрагмент
так: "Превращения огня - во-первых, море; море же наполовину есть земля,
наполовину - престер". "Превращения" тут - tropai. Но trzpC отнюдь означает
не "превращение", а "поворот", "перемена", "мена". Историкам античной
философии, надо полагать, хорошо известно, что, например, у Левкиппа (А 6) и
Демокрита (А 38) tropC называется поворот одного и того же изображения на
прямой угол. Почему же тут, у атомистов, мы не говорим о "превращении"? В
приведенном фрагменте термин этот употреблен в связи с картиной движения
солнца по небу; это - не "превращения огня", а "повороты" (или "обороты",
точнее, "крайние пункты обращения") солнца. Говорится именно, что солнце
склоняется к морю, что оно на линии моря достигает крайнего пункта своего
движения, своих оборотов. Потому-то и сказано: не "вода", а "море". И далее:
если бы здесь говорилось о превращении огня в воду, то ясно, что дальше шла
бы речь о превращении воды в землю и об обратном ходе - вода, земля, огонь.
На самом же деле мы читаем совсем другое. Клименту Александрийскому, который
приводит этот текст и сам находится под гипнозом стоической космологии,
приходится понимать это так, что вода, продукт превращения огня под
воздействием Логоса и бога, сама далее превращается в землю и небо. Это,
однако, в данном случае филологически невозможно. Тут говорится только то,
что солнце, склоняясь по небу, касается земли, а море касается, с одной
стороны, земли, а с другой - неба. Тут нет никакой мысли о "превращениях" и
"становлении".
В древности очень любили говорить о гераклитовом "потоке", "реке",
"течении". Какая была мысль Гераклита в подробностях и даже каково было
собственное выражение Гераклита в данном случае, судить невозможно. Самый
ранний свидетель здесь - Платон. В Theaet. 160 d он говорит, что, по
Гераклиту, "все движется наподобие течения (hoion rheymata)", ср. 152d. В
Crat. 412 d "все находится в пути (en poreiai)". О протекании всего
существующего у Гераклита не раз говорит и Аристотель (в Met. 1 6, ХIII 4,
1078b 4 "существующее находится в движении"; De an. 1 2, 405 а 28, "по
Гераклиту, все движется"). Судить на основании всех этих позднейших
философских передач и интерпретаций об истинном выражении этой мысли у
Гераклита очень трудно. Единственный текст, который может быть до некоторой
степени использован, - слова Плутарха (В 91). "В одну и ту же реку
невозможно войти дважды" - едва ли принадлежит самому Гераклиту. По крайней
мере в Met. IV 5, 1010 а 13 Аристотель передает его через посредство
Кратила, упрекающего в этом Гераклита, а Плутарх (В 91) и Симплиций, у
которых обычно берут это суждение, несомненно, списывали его у Аристотеля.
Вероятно, у Кратила же почерпнул и Платон (Crat. 402 а) свою наиболее
подробную фразу о Гераклите (аналогичный текст приводит Плутарх А660):
"Где-то говорит Гераклит, что все движется и ничто не покоится, и, уподобляя
сущее течению реки, он говорит, что невозможно дважды войти в ту же самую
реку" (ср. В 12). Такое "суждение" Плутарха, как "нельзя дважды коснуться
смертной субстанции", также является, несомненно, интерпретацией самого
Плутарха, так как 1) философский термин "субстанция" совершенно чужд
интуитивному и художественному языку Гераклита, 2) Гераклит не знает ничего
смертного в качестве только смертного, он сам же говорит (В 62):
"Бессмертные - смертны, смертные - бессмертны; жизнь одних есть смерть
других, и смерть одних есть жизнь других".
Нет сомнений, что у Гераклита был образ реки, и нет ничего невероятного в
том, что с этим образом он соединял мысли о текучести и становлении бытия
вообще. Ведь образ реки и учение о всеобщем движении приписывала Гераклиту
решительно вся античность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194