..>. Перестал без всяких к тому
оснований доверять своему народу и, напротив, начал проявлять
большую склонность к иноземцам, <отдавая себя в их руки>, в
результате чего <все тайны его были в руках варваров и что они
хотели, то с ним и творили... он сам себе был изменником>. Сеял
повсюду необоснованный страх и трепет своими опричниками,
ненавидимыми народом. Опричники, уподобленные <бесовским
слугам>, несли смерть повсюду, наводя ужас только одним
своим видом. Особенно пострадал от опричнины Новгород,
который никогда от иноземных врагов не видел такого разоре-
ния и поругания, сколько зла и страданий причинил ему поход
Ивана IV. В результате город был разорен, а люди перебиты.
Насилие сковало народ, а страх был так велик, что никто не
смел выступить в защиту истины Люди стали рабски послуш-
ными, <малодушными, на каждый час изменчивыми>; произо-
шел полный переворот всех нравственных понятий под воздей-
ствием страха и насилий: <все честное всячески переменялось
на бесчестное, а бесчестное, наоборот,- как раз в несвойствен-
ную и противоположную ему ризу оделось>. Ужас в равной мере
овладел всеми сословиями страны. Тимофеев критикует бояр и
высшее духовенство, дворян (<лжевоинов>) и своекорыстных
купцов за их пренебрежение к общегосударственному интересу,
за их общественно-политическую пассивность, выразившуюся в
овладевшем ими <страшивстве> и <бессловесном молчании> в
ответ на все злодеяния, обрушившиеся на страну. <Бессловесное
молчание> всего народа от мала до велика позволяло совершать-
ся злодеяниям и в дальнейшем.
Употребляя излюбленную в русской публицистике формулу
о наказании народа и страны за их же грехи, Тимофеев
главными из них считал именно <бессловесное молчание>. <За
230 Глава 9. Политико-правовые учения в России
в XV - первой половине XVII в.
какие грехи,- спрашивает он,- не бессловесного ли ради
молчания наказана земля наша, славе которой многие славные
завидовали?... Бог карает людей, когда народ не находит мужес-
тва прекратить злодейства>.
Тимофеев осуждает соотечественников, которые переносили
злодейства и беззакония <как бы ничего не зная, покрывшись
бессловесным молчанием и как немые смотрели на все случив-
шееся>. Он в какой-то мере понял, что этот результат связан с
чрезмерной сакрализацией царской власти, хотя как средневе-
ковый человек не мог полностью освободиться от влияния этих
глубоко вошедших в официальную политическую идеологию
положений, определяющих царя как наместника бога на земле.
Тем не менее, придя к выводу о необходимости хотя бы <вмале>
и с осторожностью (<в прикровении словес>) разоблачать тира-
ническое правление и самого тирана, его осуществляющего,
Тимофеев если и не снял, то значительно приоткрыл этотпокров
сакральности. Так, против всех утвердившихся в политической
доктрине принципов, он приходит к мысли о необходимости
раскрыть весь <стыд венца> Ивана IV, полагая, что это пойдет
на пользу отечеству и в назидание потомкам.
Произвол властей должен вызывать протест со стороны
подданных, которые через него реализуют свой гражданский
долг. Так, подданные обязаны протестовать против правления
царя, охваченного <презельной яростью> и пламенем гнева,
способного убивать неповинных и разрушать целые города.
Недопустимо, чтобы царский престол занимал (даже по праву
наследования) царь, в сердце которого вечно горела бы нетуши-
мая <язва мести>, толкавшая его выступать в отношении своих
подданных в качестве <миро и рабоубителя>.
Злонамеренность власти он усматривает прежде всего в
покушении на физическую, правовую и имущественную без-
опасность личности, а также в формах внесудебной расправы с
подданными - в нарушении всего порядка государственной и
общественной жизни. Гражданский долг подданных выражает-
ся в праве народа на оказание сопротивления подобной власти.
Дьяк обсуждает не только вопрос о необходимости оказания
сопротивления злонамеренной власти, но и формах его органи-
зации. По-видимому, он не отрицает и тайных мероприятий. Так,
умысел на действенное оказание сопротивления царю-злодею,
нарушающему законы, он называет <тайномыслием>, а его
реализацию предполагает осуществлять через посредство со-
здания тайных собраний (<таемых вещей совета>). <Тайный
8. Политическое учение Ивана Тимофеева
231
совет> следит за соблюдением <уставов> (законов), не допуская
их нарушений ни словом, ни делом. Теоретическим оправданием
подобных действий служит иосифлянский тезис о необходимос-
ти установления различий между понятием царского сана и
персоной, его носящей. Почти дословно следуя за формулиров-
кой Иосифа, Тимофеев повторяет, что царь только <по достоин-
ству власти приближается к Богу>, оставаясь по своей природе
человеком, и царский сан не пострадает от того, что обуревае-
мый жесточайшими пороками властитель будет ограничен в
своих действиях подданными, а в чрезвычайных случаях-
даже убит. Так, дьяк предполагает, что <жестокий> и <презель-
ный> тиран Иван IV был убит: <некоторые говорят, что прибли-
женные раньше времени погасили жизнь грозного царя, чтобы
сократить его ярость>. Притом тираноубийство не было против-
но богу, который допустил его, и смерти этого властителя
радовались не только свои подданные, но и другие страны,
которые также страдали от его злобы.
Такая схема рассуждений представляет все основания для
вывода о том, что теория о праве на оказание сопротивления
злонамеренному властителю, законопреступному в своей прак-
тике реализации власти,, была Тимофеевым не только воспри-
нята, но и развита. Намеки Иосифа, продолженные Курбским,
были разработаны Тимофеевым, который воспринял идею,
расширил ее социальную и политическую базу, ввел новую
терминологию для выражения своих взглядов.
Дьяк сосредоточивает свое внимание на правоприменитель-
ной практике государства. Он воспринял классификационные
принципы законодательства, разработанные в трудах Максима
Грека, Зиноаая Отенского, Андрея Курбского. В его терминоло-
гии часто встречаются такие слова, как <естественный Закон> и
<уставной закон> (под последним он понимает нормы положи-
тельного . права). Тимофеев подчеркивает, что естественные
законы (иногда он называет их <разумными>, понимая их как
требования здравого разума) <некасаемы> людьми, поскольку
эта категория вечная и неизменная. Видимо, он, как и Курбский,
исходит из представления о незыблемости естественно-право-
вых положений, отражающих вечно справедливое и разумное
начало. <Уставные законы>, на основании которых организована
общественная жизнь, должны соответствовать естественным. К
<уставному законодательству> Тимофеев относит все действу-
ющее законодательство (начиная с <первых самодержавных
царей уставов>).
232 Глава 9. Политико-правовые учения в России
в XV - первой половине XVII в.
Тимофеев обращает внимание и на технику обеспечения
исполнения <уставных законов>, т. е. положительного законода-
тельства. В его правопонимании понятие преступления тради-
ционно осмысливается как нарушение правды-закона и часто
обозначается термином <неправда>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238
оснований доверять своему народу и, напротив, начал проявлять
большую склонность к иноземцам, <отдавая себя в их руки>, в
результате чего <все тайны его были в руках варваров и что они
хотели, то с ним и творили... он сам себе был изменником>. Сеял
повсюду необоснованный страх и трепет своими опричниками,
ненавидимыми народом. Опричники, уподобленные <бесовским
слугам>, несли смерть повсюду, наводя ужас только одним
своим видом. Особенно пострадал от опричнины Новгород,
который никогда от иноземных врагов не видел такого разоре-
ния и поругания, сколько зла и страданий причинил ему поход
Ивана IV. В результате город был разорен, а люди перебиты.
Насилие сковало народ, а страх был так велик, что никто не
смел выступить в защиту истины Люди стали рабски послуш-
ными, <малодушными, на каждый час изменчивыми>; произо-
шел полный переворот всех нравственных понятий под воздей-
ствием страха и насилий: <все честное всячески переменялось
на бесчестное, а бесчестное, наоборот,- как раз в несвойствен-
ную и противоположную ему ризу оделось>. Ужас в равной мере
овладел всеми сословиями страны. Тимофеев критикует бояр и
высшее духовенство, дворян (<лжевоинов>) и своекорыстных
купцов за их пренебрежение к общегосударственному интересу,
за их общественно-политическую пассивность, выразившуюся в
овладевшем ими <страшивстве> и <бессловесном молчании> в
ответ на все злодеяния, обрушившиеся на страну. <Бессловесное
молчание> всего народа от мала до велика позволяло совершать-
ся злодеяниям и в дальнейшем.
Употребляя излюбленную в русской публицистике формулу
о наказании народа и страны за их же грехи, Тимофеев
главными из них считал именно <бессловесное молчание>. <За
230 Глава 9. Политико-правовые учения в России
в XV - первой половине XVII в.
какие грехи,- спрашивает он,- не бессловесного ли ради
молчания наказана земля наша, славе которой многие славные
завидовали?... Бог карает людей, когда народ не находит мужес-
тва прекратить злодейства>.
Тимофеев осуждает соотечественников, которые переносили
злодейства и беззакония <как бы ничего не зная, покрывшись
бессловесным молчанием и как немые смотрели на все случив-
шееся>. Он в какой-то мере понял, что этот результат связан с
чрезмерной сакрализацией царской власти, хотя как средневе-
ковый человек не мог полностью освободиться от влияния этих
глубоко вошедших в официальную политическую идеологию
положений, определяющих царя как наместника бога на земле.
Тем не менее, придя к выводу о необходимости хотя бы <вмале>
и с осторожностью (<в прикровении словес>) разоблачать тира-
ническое правление и самого тирана, его осуществляющего,
Тимофеев если и не снял, то значительно приоткрыл этотпокров
сакральности. Так, против всех утвердившихся в политической
доктрине принципов, он приходит к мысли о необходимости
раскрыть весь <стыд венца> Ивана IV, полагая, что это пойдет
на пользу отечеству и в назидание потомкам.
Произвол властей должен вызывать протест со стороны
подданных, которые через него реализуют свой гражданский
долг. Так, подданные обязаны протестовать против правления
царя, охваченного <презельной яростью> и пламенем гнева,
способного убивать неповинных и разрушать целые города.
Недопустимо, чтобы царский престол занимал (даже по праву
наследования) царь, в сердце которого вечно горела бы нетуши-
мая <язва мести>, толкавшая его выступать в отношении своих
подданных в качестве <миро и рабоубителя>.
Злонамеренность власти он усматривает прежде всего в
покушении на физическую, правовую и имущественную без-
опасность личности, а также в формах внесудебной расправы с
подданными - в нарушении всего порядка государственной и
общественной жизни. Гражданский долг подданных выражает-
ся в праве народа на оказание сопротивления подобной власти.
Дьяк обсуждает не только вопрос о необходимости оказания
сопротивления злонамеренной власти, но и формах его органи-
зации. По-видимому, он не отрицает и тайных мероприятий. Так,
умысел на действенное оказание сопротивления царю-злодею,
нарушающему законы, он называет <тайномыслием>, а его
реализацию предполагает осуществлять через посредство со-
здания тайных собраний (<таемых вещей совета>). <Тайный
8. Политическое учение Ивана Тимофеева
231
совет> следит за соблюдением <уставов> (законов), не допуская
их нарушений ни словом, ни делом. Теоретическим оправданием
подобных действий служит иосифлянский тезис о необходимос-
ти установления различий между понятием царского сана и
персоной, его носящей. Почти дословно следуя за формулиров-
кой Иосифа, Тимофеев повторяет, что царь только <по достоин-
ству власти приближается к Богу>, оставаясь по своей природе
человеком, и царский сан не пострадает от того, что обуревае-
мый жесточайшими пороками властитель будет ограничен в
своих действиях подданными, а в чрезвычайных случаях-
даже убит. Так, дьяк предполагает, что <жестокий> и <презель-
ный> тиран Иван IV был убит: <некоторые говорят, что прибли-
женные раньше времени погасили жизнь грозного царя, чтобы
сократить его ярость>. Притом тираноубийство не было против-
но богу, который допустил его, и смерти этого властителя
радовались не только свои подданные, но и другие страны,
которые также страдали от его злобы.
Такая схема рассуждений представляет все основания для
вывода о том, что теория о праве на оказание сопротивления
злонамеренному властителю, законопреступному в своей прак-
тике реализации власти,, была Тимофеевым не только воспри-
нята, но и развита. Намеки Иосифа, продолженные Курбским,
были разработаны Тимофеевым, который воспринял идею,
расширил ее социальную и политическую базу, ввел новую
терминологию для выражения своих взглядов.
Дьяк сосредоточивает свое внимание на правоприменитель-
ной практике государства. Он воспринял классификационные
принципы законодательства, разработанные в трудах Максима
Грека, Зиноаая Отенского, Андрея Курбского. В его терминоло-
гии часто встречаются такие слова, как <естественный Закон> и
<уставной закон> (под последним он понимает нормы положи-
тельного . права). Тимофеев подчеркивает, что естественные
законы (иногда он называет их <разумными>, понимая их как
требования здравого разума) <некасаемы> людьми, поскольку
эта категория вечная и неизменная. Видимо, он, как и Курбский,
исходит из представления о незыблемости естественно-право-
вых положений, отражающих вечно справедливое и разумное
начало. <Уставные законы>, на основании которых организована
общественная жизнь, должны соответствовать естественным. К
<уставному законодательству> Тимофеев относит все действу-
ющее законодательство (начиная с <первых самодержавных
царей уставов>).
232 Глава 9. Политико-правовые учения в России
в XV - первой половине XVII в.
Тимофеев обращает внимание и на технику обеспечения
исполнения <уставных законов>, т. е. положительного законода-
тельства. В его правопонимании понятие преступления тради-
ционно осмысливается как нарушение правды-закона и часто
обозначается термином <неправда>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238