, фокусировалась на призыве разорвать с традициями
Бакунина, Чернышевского, Лаврова и Михайловского, которые
вели страну к бездне, и вернуться к объективным основам
русской истории и к традиции, представленной именами Чаада-
ева, Достоевского и Вл. Соловьева. К этой теме Бердяев обра-
щался и в последующие годы>
Характеризуя взаимоотношения марксизма и русского рево-
люционного движения, именуемого им часто также русским
коммунизмом, Бердяев в брошюре 1929 г. <Марксизм и религия
(Религия как орудие господства и эксплуатации)> писал, что
марксизм представляет собой в любом случае <очень серьезное
явление в исторических судьбах человечества>. При этом он
считал, что <классический марксизм очень устарел и уже
совершенно не соответствует ни современной социальной дей-
ствительности, ни современному уровню научных и философс-
ких знаний>. Марксизм претендует быть цельным миросозерца-
нием, отвечающим на все основные вопросы жизни, дающим
смысл жизни. Он есть и политика, и мораль, и наука, и фи-
лософия. Он есть религия - новая религия, идущая на смену
христианской. Марксизм вдохновлен и вдохновляем возраста-
нием организованной власти социального коллектива над миром.
В отличие от русского народнического социализма, который
вдохновлялся состраданием к народу и жертвой во имя его
освобождения и спасения, марксистский социализм, согласно
Бердяеву, вдохновляется силой и властью над миром со стороны
пролетариата. <Сильный и властвующий над миром, организо-
ванный пролетариат и есть земной Бог, который должен заме-
нить Бога христианского и убить в человеческой душе все
старые религиозные верования>. Мессианская роль пролетари-
ата составляет основной миф марксизма. Кошмар русского
марксизма заключается прежде всего в том, что он несет с собой
смерть человеческой свободе. Коммунизм есть отрицание не
только бога, но и человека, и оба эти отрицания между собой
связаны.
Тему о власти и об оправданности государства Бердяев
называл <очень русской темой> и соглашался с К. Леонтьевым
в том, что русская государственность с сильной властью была
создана благодаря татарскому и немецкому элементу> Развивая
эту тему в <Истоках и смысле русского коммунизма> (1937),
7. Политико-правовые взгляды русских философов первой 607
половины XX в. (С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев, И. А. Ильин)
Бердяев писал, что в русской истории мы видим <пять разных
России> - Россию киевскую, Россию татарского периода, Рос-
сию московскую, Россию петровскую, императорскую и, нако-
нец, новую, советскую Россию Он считал весьма характерным
то обстоятельство, что анархизм как теория и практика был
созданием главным образом русских, а сама анархическая
идеология была по преимуществу создана высшим слоем рус-
ского дворянства - таков был главный и самый крайний анар-
хист Бакунин, таков князь Кропоткин и религиозный анархист
граф Л. Толстой.
Зло и грех всякой власти, считал Бердяев, русские чувствуют
сильнее, чем западные люди. Но может удивлять противоречие
между русской анархичностью и любовью к вольности я русской
покорностью государству, согласием народа служить образова-
нию огромной империи. Возрастание государственного могущес-
тва, высасывающего все соки из народа, имело обратной сторо-
ной русскую вольницу, уход из государства, физический или
духовный. Русский раскол - основное явление русской истории.
На почве раскола образовались анархические течения. То же
было в русском сектантстве. Уход из государства оправдывался
тем, что в нем не было правды, торжествовал не Христос, а
антихрист.
Русский коммунизм в Советской России, по оценке Бердяева,
явился извращением русской мессианской идеи. Русский ком-
мунизм утверждает свет с Востока, который должен просветить
буржуазную тьму Запада. В коммунизме есть своя правда и своя
ложь. Правда - социальная, раскрытие возможности братства
людей и народов, преодоление классов; ложь - в духовных
основах, которые приводят к процессу де1уманизации, к отри-
цанию ценности всякого человека, к сужению человеческого
сознания, которое уже наблюдалось в русском нигилизме. Ком-
мунизм есть русское явление, несмотря на марксистскую идео-
логию. <Коммунизм есть русская судьба, момент внутренней
судьбы русского народа. И изжит он должен быть внутренними
силами русского народа. Коммунизм должен быть преодолен, а
не уничтожен. В высшую стадию, которая наступит после
коммунизма, должна войти и правда коммунизма, но освобож-
денная от лжи. Русская революция пробудила и расковала
огромные силы русского народа. В этом ее главный смысл>.
Революционность, по Бердяеву, состоит в радикальном унич-
тожении прогнившего> изолгавшегося и дурного прошлого, но
нельзя уничтожить вечноценного, подлинного в прошлом. Так,
608 Глава 20. Политические и правовые учения в России
во второй половине ХГХ - первой половине XX в.
наиболее ценные положительные черты русского человека,
обнаруженные им в годы революции и войны,- необыкновенная
жертвенность, выносливость к страданию, дух коммюнотарнос-
ти (общежительности) - есть христианские черты, выработан-
ные христианством. Противоположностью такой революции
является революционная утопия, которая, к сожалению, также
имеет такс стать реальностью. <Утопии, к несчастью, осущес-
твимы. И, может быть, настанет время, когда человечество будет
ломать голову над тем, как избавиться от утопий>. Последняя
мысль пленила известного английского создателя романов-
антиутопий Олдоса Хаксли, который взял ее эпиграфом к
роману <Этот бесстрашный новый мир>.
Бердяев вошел в историю русской политической мысли
восприемником традиций социально-критической философии,
всегда отличавшейся в лучших своих образцах повышенной
чуткостью к болезням века и своего общественного окружения.
В первой половине века Россию многие изучали по Бердяеву, а
его самого называли то апостолом, то пленником свободы, то
мятежным пророком, нетерпимым к раболепию и компромиссам.
Он и сам признавался, что всю свою жизнь вел борьбу за свободу
и что все столкновения с людьми и направлениями происходили
у него из-за свободы.
Свое политическое кредо Бердяев изложил в главе автобиог-
рафии, посвященной вопросам революции и социализма. <Все
политическое устройство этого мира,- писал он,- рассчитано
на среднего, ординарного, массового человека, в котором нет
ничего творческого. На этом основаны государство, объективная
мораль, революции и контрреволюции. Вместе с тем есть божес-
твенный луч во всяком освобождении. Революции я считаю
неизбежными. Они фатальны при отсутствии или слабости
творческих духовных сил, способных радикально реформиро-
вать и преобразовать общество. Но всякое государство и всякая
революция, всякая организация власти подпадает господству
князя мира сего>.
В отличие от Вл. Соловьева Бердяев недвусмысленно
высказывал свое глубокое сомнение в возможности существова-
ния <христианского государства> по той причине, что само
христианство лишь <оправдывает и освящает государство> и
государственная власть сама по себе явление порядка <приро-
дного, а не благодатного>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238
Бакунина, Чернышевского, Лаврова и Михайловского, которые
вели страну к бездне, и вернуться к объективным основам
русской истории и к традиции, представленной именами Чаада-
ева, Достоевского и Вл. Соловьева. К этой теме Бердяев обра-
щался и в последующие годы>
Характеризуя взаимоотношения марксизма и русского рево-
люционного движения, именуемого им часто также русским
коммунизмом, Бердяев в брошюре 1929 г. <Марксизм и религия
(Религия как орудие господства и эксплуатации)> писал, что
марксизм представляет собой в любом случае <очень серьезное
явление в исторических судьбах человечества>. При этом он
считал, что <классический марксизм очень устарел и уже
совершенно не соответствует ни современной социальной дей-
ствительности, ни современному уровню научных и философс-
ких знаний>. Марксизм претендует быть цельным миросозерца-
нием, отвечающим на все основные вопросы жизни, дающим
смысл жизни. Он есть и политика, и мораль, и наука, и фи-
лософия. Он есть религия - новая религия, идущая на смену
христианской. Марксизм вдохновлен и вдохновляем возраста-
нием организованной власти социального коллектива над миром.
В отличие от русского народнического социализма, который
вдохновлялся состраданием к народу и жертвой во имя его
освобождения и спасения, марксистский социализм, согласно
Бердяеву, вдохновляется силой и властью над миром со стороны
пролетариата. <Сильный и властвующий над миром, организо-
ванный пролетариат и есть земной Бог, который должен заме-
нить Бога христианского и убить в человеческой душе все
старые религиозные верования>. Мессианская роль пролетари-
ата составляет основной миф марксизма. Кошмар русского
марксизма заключается прежде всего в том, что он несет с собой
смерть человеческой свободе. Коммунизм есть отрицание не
только бога, но и человека, и оба эти отрицания между собой
связаны.
Тему о власти и об оправданности государства Бердяев
называл <очень русской темой> и соглашался с К. Леонтьевым
в том, что русская государственность с сильной властью была
создана благодаря татарскому и немецкому элементу> Развивая
эту тему в <Истоках и смысле русского коммунизма> (1937),
7. Политико-правовые взгляды русских философов первой 607
половины XX в. (С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев, И. А. Ильин)
Бердяев писал, что в русской истории мы видим <пять разных
России> - Россию киевскую, Россию татарского периода, Рос-
сию московскую, Россию петровскую, императорскую и, нако-
нец, новую, советскую Россию Он считал весьма характерным
то обстоятельство, что анархизм как теория и практика был
созданием главным образом русских, а сама анархическая
идеология была по преимуществу создана высшим слоем рус-
ского дворянства - таков был главный и самый крайний анар-
хист Бакунин, таков князь Кропоткин и религиозный анархист
граф Л. Толстой.
Зло и грех всякой власти, считал Бердяев, русские чувствуют
сильнее, чем западные люди. Но может удивлять противоречие
между русской анархичностью и любовью к вольности я русской
покорностью государству, согласием народа служить образова-
нию огромной империи. Возрастание государственного могущес-
тва, высасывающего все соки из народа, имело обратной сторо-
ной русскую вольницу, уход из государства, физический или
духовный. Русский раскол - основное явление русской истории.
На почве раскола образовались анархические течения. То же
было в русском сектантстве. Уход из государства оправдывался
тем, что в нем не было правды, торжествовал не Христос, а
антихрист.
Русский коммунизм в Советской России, по оценке Бердяева,
явился извращением русской мессианской идеи. Русский ком-
мунизм утверждает свет с Востока, который должен просветить
буржуазную тьму Запада. В коммунизме есть своя правда и своя
ложь. Правда - социальная, раскрытие возможности братства
людей и народов, преодоление классов; ложь - в духовных
основах, которые приводят к процессу де1уманизации, к отри-
цанию ценности всякого человека, к сужению человеческого
сознания, которое уже наблюдалось в русском нигилизме. Ком-
мунизм есть русское явление, несмотря на марксистскую идео-
логию. <Коммунизм есть русская судьба, момент внутренней
судьбы русского народа. И изжит он должен быть внутренними
силами русского народа. Коммунизм должен быть преодолен, а
не уничтожен. В высшую стадию, которая наступит после
коммунизма, должна войти и правда коммунизма, но освобож-
денная от лжи. Русская революция пробудила и расковала
огромные силы русского народа. В этом ее главный смысл>.
Революционность, по Бердяеву, состоит в радикальном унич-
тожении прогнившего> изолгавшегося и дурного прошлого, но
нельзя уничтожить вечноценного, подлинного в прошлом. Так,
608 Глава 20. Политические и правовые учения в России
во второй половине ХГХ - первой половине XX в.
наиболее ценные положительные черты русского человека,
обнаруженные им в годы революции и войны,- необыкновенная
жертвенность, выносливость к страданию, дух коммюнотарнос-
ти (общежительности) - есть христианские черты, выработан-
ные христианством. Противоположностью такой революции
является революционная утопия, которая, к сожалению, также
имеет такс стать реальностью. <Утопии, к несчастью, осущес-
твимы. И, может быть, настанет время, когда человечество будет
ломать голову над тем, как избавиться от утопий>. Последняя
мысль пленила известного английского создателя романов-
антиутопий Олдоса Хаксли, который взял ее эпиграфом к
роману <Этот бесстрашный новый мир>.
Бердяев вошел в историю русской политической мысли
восприемником традиций социально-критической философии,
всегда отличавшейся в лучших своих образцах повышенной
чуткостью к болезням века и своего общественного окружения.
В первой половине века Россию многие изучали по Бердяеву, а
его самого называли то апостолом, то пленником свободы, то
мятежным пророком, нетерпимым к раболепию и компромиссам.
Он и сам признавался, что всю свою жизнь вел борьбу за свободу
и что все столкновения с людьми и направлениями происходили
у него из-за свободы.
Свое политическое кредо Бердяев изложил в главе автобиог-
рафии, посвященной вопросам революции и социализма. <Все
политическое устройство этого мира,- писал он,- рассчитано
на среднего, ординарного, массового человека, в котором нет
ничего творческого. На этом основаны государство, объективная
мораль, революции и контрреволюции. Вместе с тем есть божес-
твенный луч во всяком освобождении. Революции я считаю
неизбежными. Они фатальны при отсутствии или слабости
творческих духовных сил, способных радикально реформиро-
вать и преобразовать общество. Но всякое государство и всякая
революция, всякая организация власти подпадает господству
князя мира сего>.
В отличие от Вл. Соловьева Бердяев недвусмысленно
высказывал свое глубокое сомнение в возможности существова-
ния <христианского государства> по той причине, что само
христианство лишь <оправдывает и освящает государство> и
государственная власть сама по себе явление порядка <приро-
дного, а не благодатного>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238