Необходимо отметить, что правильное половое вос-
питание в границах одной семьи было бы значительно
облегчено, если бы и общество в целом этому вопросу
уделяло большое активное внимание. В самом общест-
ве должны все сильнее и требовательнее звучать настой-
чивые суждения общественного мнения и моральный
контроль над соблюдением нравственной нормы.
С этой точки зрения нужно в особенности коснуться
такой «мелочи», как матерная ругань.
117
Очень культурные люди, ответственные работники,
прекрасно владеющие русским языком, находят иной раз
в матерном слове какой-то героический стиль и прибе-
гают к нему по всякому поводу, ухитряясь сохранить на
физиономии выражение острого ума и высокой культур-
ности. Трудно понять, откуда идет эта глупая и дикая
традиция.
В старое время матерное слово, может быть, служило
своеобразным коррективом к нищенскому словарю, к
темному косноязычию. При помощи матерной стандарт-
ной формулы можно было выразить любую примитив-
ную эмоцию, гнев, восторг, удивление, осуждение,
ревность. Но большей частью она даже не выражала ни-
каких эмоций, а служила технической связкой, заменяю-
щей паузы, остановки, переходы,— универсальное ввод-
ное предложение. В этой роли формула произносилась
без какого бы то ни было чувства, она показывала толь-
ко уверенность говорящего, его речевую развязность.
За двадцать лет наши люди научились говорить. Это
бросается в глаза, это можно видеть на любом собрании.
Нищенское косноязычие ни в какой мере не характерно
для наших людей. Это произошло не только благодаря
широкому распространению грамотности, книги, газеты,
но и, главным образом, благодаря тому, что советскому
человеку было о чем говорить, существовали мысли и
чувства, которые и нужно было выразить и можно было
выразить. Наши люди научились без матерного слова
высказывать мысли по любому вопросу. Раньше они не
умели этого делать и пробавлялись общепринятым и
взаимно заменяемым стандартом:
— Да ну их к...!
— Что же ты...!
— Здорово...!
— Я тебя...!
Даже и связная речь, в сущности, была связана из
таких же элементов:
— Подхожу... к нему, а он... говорит: пошел ты к...
Ах ты, думаю..! На ... ты мне нужен..! Да я таких.., как
ты.., видел... тысячи.
Матерное слово потеряло у нас свое «техническое»
значение, но все же сохраняется в языке, и можно даже
утверждать, что оно получило большое распространение
и участвует в речи даже культурных людей. Теперь оно
выражает молодечество, «железную натуру», решитель-
ность, простоту и презрение к изящному. Теперь это
118
своего рода кокетство, цель которого понравиться слу-
шателю, показать ему свой мужественный размах и от-
сутствие предрассудков.
В особенности любят его употреблять некоторые на-
чальники, разговаривая с подчиненными. Получается
такой непередаваемой прелести шик: сидит ответствен-
нейший могущественный деятель за огромным письмен-
ным столом, окружен кабинетной тишиной, мягкостью,
монументальностью, обставлен телефонами и диаграм-
мами. Как ему разговаривать? Если ему разговаривать
точным языком, деловито, вежливо,— что получится?
Могут сказать: бюрократ сидит. А вот если при всем сво-
ем могуществе и блеске рассыпает он гремящее, или
шутливое, или сквозь зубы матерное слово, тогда подчи-
ненные, с одной стороны, и трепещут больше, а с другой
стороны, и уважают. Прибегут в свою комнату и вос-
торгаются.
— Ох, и крыл же! Ох, и крыл...!
И получается не бюрократ, а свой парень, а отсюда
уже близко и до «нашего любимого начальника».
И женщины привлекаются к этим любовным утехам.
При них, конечно, не выражаются открыто, а больше
символически.
— Жаль, что здесь Анна Ивановна, а то я иначе бы
с вами говорил!
И Анна Ивановна улыбается с любовью, потому что
и ей начальник оказал доверие. Любимый начальник!
А так как каждый человек всегда над кем-нибудь на-
чальствует, то каждый и выражается в меру своих спо-
собностей и прерогатив. Если же он последний в иерар-
хическом ряду и ни над кем не начальствует, то он
«кроет» неодушевленные предметы, находящиеся в его
распоряжении: затерявшуюся папку, непокорный ариф-
мометр, испорченное перо, завалившиеся ножницы. В осо-
бо благоприятной обстановке он «кроет» соседнего сот-
рудника, соседнее отделение и, снижая голос на семьде-
сят пять процентов, «любимого» начальника.
Но не только начальники украшают свою речь ис-
тинно-русскими орнаментами. Очень многие люди, в осо-
бенности в возрасте 20—22 лет, любят щегольнуть мате-
рным словом. Казалось бы, что немного нужно истра-
тить интеллектуальной энергии, чтобы понять, что
русский революционный размах нечто диаметрально
противоположное русскому пьяному размаху, а вот не
все понимают же! Не все понимают такую простую, аб-
119
солютно очевидную вещь, что матерное слово есть не-
прикрашенная, мелкая, бедная и дешевая гадость, приз-
нак самой дикой, самой первобытной культуры, цинич-
ное, хулиганское отрицание и нашего уважения к жен-
щине, и нашего пути к глубокой и действительно челове-
ческой красоте.
Но если для женщин это свободно гуляющее похаб-
ное слово только оскорбительно, то для детей оно чрез-
вычайно вредно. С удивительным легкомыслием мы
терпим это явление, терпим его существование рядом с
нашей большой и активной педагогической мечтой.
Необходимо поднять решительную, настойчивую и
постоянную борьбу против площадного слова, если не из
соображений эстетических, то из соображений педаго-
гических. Трудно подсчитать, а еще труднее изобразить
тот страшный вред, который приносит нашему детству,
обществу это наследие Рюриковичей.
Для взрослого человека матерное слово — просто не-
удержимо оскорбительное, грубое слово. Произнося его
или выслушивая, взрослый испытывает только механи-
ческое потрясение. Матерное слово не вызывает у него
никаких половых представлений или переживаний. Но
когда это слово слышит или произносит мальчик, слово
не приходит к нему как условный ругательный термин,
оно приносит с собой и присущее ему половое содержа-
ние. Сущность этого несчастья не в том, что обнажается
перед мальчиком половая тайна, а в том, что она обна-
жается в самой безобразной, циничной и безнравствен-
ной форме... Частое произношение таких слов приучает
его к усиленному вниманию к половой сфере, к одно-
бокой игре воображения, а это приводит к нездоровому
интересу к женщине, к ограниченной и слепой впечатля-
емости глаза, к мелкому, надоедливому садизму слове-
чек, анекдотов, каламбуров. Женщина приближается к
нему не в полном наряде своей человеческой прелести и
красоты, не в полном звучании своей духовной и физиче-
ской нежности, таинственности и силы, а только как воз-
можный объект насилия и пользования, только как
оскорбленная самка. И любовь такой юноша видит с зад-
него двора, с той стороны, где человеческая история дав-
но свалила свои первобытные физиологические нормы.
Этими отбросами культурной истории и питается первое
неясное половое воображение мальчика.
Не нужно, конечно, преувеличивать печальные по-
следствия этого явления. Детство, жизнь, семья, школа,
120
общество, книга дают мальчику и юноше множество
противоположных толчков и импульсов, вся наша жизнь,
деловое и товарищеское общение с девушкой и женщи-
ной приносят новую пищу для более высоких чувств, для
более ценного воображения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108