А между тем мы наблю-
даем в жизни, как один человек бессознательно «эксплу-
атирует» другого. В позапрошлом году я поехал с това-
рищем по Волге. Хороший друг. Но он меня всю дорогу,
20 дней, «эксплуатировал».
Заказать постель — он не мог, пойти на пристань что-
нибудь купить — не мог. Пошел купить раз огурцов —
купил гнилых. Кипятку достать, билеты купить, машину
найти — ничего не мог. И я на него работал все это время.
Он «эксплуатировал» меня и спокойно жил моим трудом...
<. • •> Среди коммунаров я сначала по неопытности
считал главным и самым трудным объектом своей забо-
76
ты воров, хулиганов, оскорбителей, насильников, дезор-
ганизаторов. Это характеры, которые ничем не удержишь.
Не за что взяться. А потом я понял, как я ошибаюсь.
Тот, который грубит, не хочет работать, который стащил
у товарища три рубля из-под подушки,— это не было
самой главной трудностью и не из этого вырастали враги
в обществе. А тихоня, который всем нравится, который
все сделает, лишний раз на глаза не попадется, никакой
дурной мысли не выразит,— у себя в спальне среди 15 то-
варищей имеет сундук и запирает его на замок.
И это тот характер, над которыми мне прежде всего
нужно работать, потому что этот тихоня так и просколь-
знет мимо моих рук, и я не могу ручаться ни за мысли
его, ни за поступки. Он и выйдет в жизнь, а я всегда бу-
ду ждать: что он сделает. По отношению к таким тихоням
я особенно всегда настороже...
Сентиментальность, нежная расслабленность, стрем-
ление насладиться хорошим поступком, прослезиться от
хорошего поступка, не думая, к чему такая сентименталь-
ность,— это самый большой цинизм в практической
жизни. Эти пережитки остались. Тот добр, тот все про-
щает, тот чересчур уживчив, тот чересчур нежен. Насто-
ящий советский гражданин понимает, что все эти явления
расслабленной этики «добра» противоречат нашему ре-
волюционному делу, и с этими пережитками мы должны
бороться.
Но главная борьба должна идти по выработке норм
нашего коммунистического поведения. Близость к прак-
тической жизни, к простому здравому смыслу составляет
силу нашей коммунистической этики.
И не нужно говорить об идеалах, о добре, о совершен-
нейшей личности, о совершеннейшем поступке, мы долж-
ны мыслить всегда прозаически, в пределах практических
требований нашего сегодняшнего, завтрашнего дня.
И чем ближе мы будем к простой прозаической работе,
тем естественнее и совершеннее будут и наши поступки.
Я думаю, что не может быть идеального совершенства в
вопросах этики. Я переживал очень много сложных кол-
лизий в своей педагогической работе как раз в работе
совершенства.
<...>Мы требовать должны, но предъявлять ис-
ключительно посильные требования... ...Всякое превы-
шение может только калечить. <.,.> Наша этика долж-
на бмть этикой прозаической, деловой, сегодняшнего,
завтрашнего нашего обыкновенного поведения...
77
<•. .> Вот вопрос об эгоизме и самоотверженности.
Маркс говорит: «...как эгоизм, так и самоотверженность
есть при определенных обстоятельствах необходимая
форма самоутверждения индивидов»35.
...Я наблюдал в одной колонии, которую ревизовал в
прошлом году, такой способ выхода из театра: все друг
друга сдавили и выйти не могут. Хотите, говорю, научу,
как нужно выходить из театра? Вы сейчас выходили из
театра 20 минут, попробуйте выполнить мой совет — и
выйдете в течение 5 минут. Очень просто: хочешь выйти —
уступи другому дорогу. И действительно — помогло.
Оказывается, каждый выиграл. Эгоизм каждого удовлет-
ворен.
Мы в Харькове демонстрировали, как нужно входить
в театр: колонна в шестьсот человек проходит к театру,
дается сигнал — справа по одному бегом, и шестьсот
коммунаров вбегали в течение одной минуты. Это просто
разум, просто логика, никакой хитрости нет. И в каждом
нашем поступке может быть такая логика. Если бы все
граждане при входе в трамвай уступали друг другу доро-
гу, никто никогда не давил и все вошли бы. Личность
выигрывает именно потому, что есть расчет на большие
цифры и большие массы. Наша коммунистическая этика
должна быть рассчитана на миллионы счастливых, а не
на счастье только мое. Логика старая: я хочу быть счаст-
ливым человеком, мне нет дела до остальных. Логика
новая: я хочу быть счастливым человеком, но самый вер-
ный путь, если я так буду поступать, чтобы все остальные
были счастливы. Тогда и я буду счастлив. В каждом на-
шем поступке должна быть мысль о коллективе, о всеоб-
щей победе, о всеобщей удаче. Поэтому противно смот-
реть на жадного эгоиста, который хочет сейчас ухватить,
ухватил, пожирает и забывает, что именно при таком
способе действия вместо радости обязательно в каком-то
случае схватишь горе...
Т. 4. С. 330-338
<...> Моральный опыт, эти родившиеся уже нормы
поступка еще не сведены в строгую систему, еще не
оформлены в точных положениях, в терминах и, самое
главное, еще не расширились до общенародных опытных
традиций. Мы еще очень часто наблюдаем некоторую
борьбу между старой и новой этикой, еще приходится
слышать споры и недоуменные высказывания по вопросу
о разных деталях поступка. Еще не уравновешены и не
78
сделались нормативными многие положения о любви,
дружбе, ревности, верности, чести — эти детали в настоя-
щее время занимают нашу молодежь, и она жадно ищет
правильных решений, потому что она требует и хочет
коммунистического совершенства поведения.
Т. 4. С. 317
Мы еще не можем сказать, что мы уже окончательно
усвоили диалектику коммунистической морали. В значи-
тельной мере в нашей педагогической деятельности мы
руководствуемся интуицией, больше надеемся на наше
чувство, чем на нашу точную мысль.
Много еще живет в нас пережитков старого быта,
старых отношений, старых привычных моральных поло-
жений. Сами того не замечая, мы в своей практической
жизни повторяем многие ошибки и фальсификаты исто-
рии человечества. Многие из нас бессознательно преуве-
личивают значение так называемой любви, другие еще
носятся с верой в так называемую свободу, не замечая
сплошь и рядом, что вместо любви они воспитывают сен-
тиментальность, а вместо свободы — своеволие.
Из области общих солидарных интересов вытекает
идея долга, но не вытекает прямо выполнение долга.
И поэтому солидарность интересов еще не составляет
нравственного явления. Последнее наступает только тог-
да, когда наступает солидарность поведения. В истории
человечества всегда существовала солидарность интере-
сов трудящихся, но солидарная успешная борьба стала
возможна только в конце нашего исторического опыта,
завершенного энергией и мыслью великих вождей рабо-
чего движения.
Поведение есть очень сложный результат не одного
сознания, но и знания, силы, привычки, ухватки, приспо-
собленности, смелости, здоровья и, самое главное,—
социального опыта.
С малых лет советская семья должна воспитывать
этот опыт, должна организовать упражнение человека в
самых разнообразных солидарных движениях, в преодо-
лении препятствий, в очень трудном процессе коллектив-
ного роста. В особенности важно, чтобы ощущение соли-
дарности у мальчика или у девочки не строилось только
на узких семейных транспарантах, а выходило за грани-
цы семьи в широкую область советской и общечелове-
ческой жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
даем в жизни, как один человек бессознательно «эксплу-
атирует» другого. В позапрошлом году я поехал с това-
рищем по Волге. Хороший друг. Но он меня всю дорогу,
20 дней, «эксплуатировал».
Заказать постель — он не мог, пойти на пристань что-
нибудь купить — не мог. Пошел купить раз огурцов —
купил гнилых. Кипятку достать, билеты купить, машину
найти — ничего не мог. И я на него работал все это время.
Он «эксплуатировал» меня и спокойно жил моим трудом...
<. • •> Среди коммунаров я сначала по неопытности
считал главным и самым трудным объектом своей забо-
76
ты воров, хулиганов, оскорбителей, насильников, дезор-
ганизаторов. Это характеры, которые ничем не удержишь.
Не за что взяться. А потом я понял, как я ошибаюсь.
Тот, который грубит, не хочет работать, который стащил
у товарища три рубля из-под подушки,— это не было
самой главной трудностью и не из этого вырастали враги
в обществе. А тихоня, который всем нравится, который
все сделает, лишний раз на глаза не попадется, никакой
дурной мысли не выразит,— у себя в спальне среди 15 то-
варищей имеет сундук и запирает его на замок.
И это тот характер, над которыми мне прежде всего
нужно работать, потому что этот тихоня так и просколь-
знет мимо моих рук, и я не могу ручаться ни за мысли
его, ни за поступки. Он и выйдет в жизнь, а я всегда бу-
ду ждать: что он сделает. По отношению к таким тихоням
я особенно всегда настороже...
Сентиментальность, нежная расслабленность, стрем-
ление насладиться хорошим поступком, прослезиться от
хорошего поступка, не думая, к чему такая сентименталь-
ность,— это самый большой цинизм в практической
жизни. Эти пережитки остались. Тот добр, тот все про-
щает, тот чересчур уживчив, тот чересчур нежен. Насто-
ящий советский гражданин понимает, что все эти явления
расслабленной этики «добра» противоречат нашему ре-
волюционному делу, и с этими пережитками мы должны
бороться.
Но главная борьба должна идти по выработке норм
нашего коммунистического поведения. Близость к прак-
тической жизни, к простому здравому смыслу составляет
силу нашей коммунистической этики.
И не нужно говорить об идеалах, о добре, о совершен-
нейшей личности, о совершеннейшем поступке, мы долж-
ны мыслить всегда прозаически, в пределах практических
требований нашего сегодняшнего, завтрашнего дня.
И чем ближе мы будем к простой прозаической работе,
тем естественнее и совершеннее будут и наши поступки.
Я думаю, что не может быть идеального совершенства в
вопросах этики. Я переживал очень много сложных кол-
лизий в своей педагогической работе как раз в работе
совершенства.
<...>Мы требовать должны, но предъявлять ис-
ключительно посильные требования... ...Всякое превы-
шение может только калечить. <.,.> Наша этика долж-
на бмть этикой прозаической, деловой, сегодняшнего,
завтрашнего нашего обыкновенного поведения...
77
<•. .> Вот вопрос об эгоизме и самоотверженности.
Маркс говорит: «...как эгоизм, так и самоотверженность
есть при определенных обстоятельствах необходимая
форма самоутверждения индивидов»35.
...Я наблюдал в одной колонии, которую ревизовал в
прошлом году, такой способ выхода из театра: все друг
друга сдавили и выйти не могут. Хотите, говорю, научу,
как нужно выходить из театра? Вы сейчас выходили из
театра 20 минут, попробуйте выполнить мой совет — и
выйдете в течение 5 минут. Очень просто: хочешь выйти —
уступи другому дорогу. И действительно — помогло.
Оказывается, каждый выиграл. Эгоизм каждого удовлет-
ворен.
Мы в Харькове демонстрировали, как нужно входить
в театр: колонна в шестьсот человек проходит к театру,
дается сигнал — справа по одному бегом, и шестьсот
коммунаров вбегали в течение одной минуты. Это просто
разум, просто логика, никакой хитрости нет. И в каждом
нашем поступке может быть такая логика. Если бы все
граждане при входе в трамвай уступали друг другу доро-
гу, никто никогда не давил и все вошли бы. Личность
выигрывает именно потому, что есть расчет на большие
цифры и большие массы. Наша коммунистическая этика
должна быть рассчитана на миллионы счастливых, а не
на счастье только мое. Логика старая: я хочу быть счаст-
ливым человеком, мне нет дела до остальных. Логика
новая: я хочу быть счастливым человеком, но самый вер-
ный путь, если я так буду поступать, чтобы все остальные
были счастливы. Тогда и я буду счастлив. В каждом на-
шем поступке должна быть мысль о коллективе, о всеоб-
щей победе, о всеобщей удаче. Поэтому противно смот-
реть на жадного эгоиста, который хочет сейчас ухватить,
ухватил, пожирает и забывает, что именно при таком
способе действия вместо радости обязательно в каком-то
случае схватишь горе...
Т. 4. С. 330-338
<...> Моральный опыт, эти родившиеся уже нормы
поступка еще не сведены в строгую систему, еще не
оформлены в точных положениях, в терминах и, самое
главное, еще не расширились до общенародных опытных
традиций. Мы еще очень часто наблюдаем некоторую
борьбу между старой и новой этикой, еще приходится
слышать споры и недоуменные высказывания по вопросу
о разных деталях поступка. Еще не уравновешены и не
78
сделались нормативными многие положения о любви,
дружбе, ревности, верности, чести — эти детали в настоя-
щее время занимают нашу молодежь, и она жадно ищет
правильных решений, потому что она требует и хочет
коммунистического совершенства поведения.
Т. 4. С. 317
Мы еще не можем сказать, что мы уже окончательно
усвоили диалектику коммунистической морали. В значи-
тельной мере в нашей педагогической деятельности мы
руководствуемся интуицией, больше надеемся на наше
чувство, чем на нашу точную мысль.
Много еще живет в нас пережитков старого быта,
старых отношений, старых привычных моральных поло-
жений. Сами того не замечая, мы в своей практической
жизни повторяем многие ошибки и фальсификаты исто-
рии человечества. Многие из нас бессознательно преуве-
личивают значение так называемой любви, другие еще
носятся с верой в так называемую свободу, не замечая
сплошь и рядом, что вместо любви они воспитывают сен-
тиментальность, а вместо свободы — своеволие.
Из области общих солидарных интересов вытекает
идея долга, но не вытекает прямо выполнение долга.
И поэтому солидарность интересов еще не составляет
нравственного явления. Последнее наступает только тог-
да, когда наступает солидарность поведения. В истории
человечества всегда существовала солидарность интере-
сов трудящихся, но солидарная успешная борьба стала
возможна только в конце нашего исторического опыта,
завершенного энергией и мыслью великих вождей рабо-
чего движения.
Поведение есть очень сложный результат не одного
сознания, но и знания, силы, привычки, ухватки, приспо-
собленности, смелости, здоровья и, самое главное,—
социального опыта.
С малых лет советская семья должна воспитывать
этот опыт, должна организовать упражнение человека в
самых разнообразных солидарных движениях, в преодо-
лении препятствий, в очень трудном процессе коллектив-
ного роста. В особенности важно, чтобы ощущение соли-
дарности у мальчика или у девочки не строилось только
на узких семейных транспарантах, а выходило за грани-
цы семьи в широкую область советской и общечелове-
ческой жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108