Так, в мифах о детях Ворона у кар
ков и ительменов (выше упоминался миф о Вороне
индейцев-тлинкитов) сын ворона Эмемкут жените
дважды: один раз неудачно, а второй раз - удачн
Первый, неудавшийся брак - это либо брак с <бесп
лезным> существом, либо неправильный инцестуал
ный брак с родной сестрой Инианавут (Синанев
второй удачный брак - с мифологическим суще(
вом, дающим хорошую погоду и удачную охоту. Пщ
бавим, что популярный мифологический, а затем
сказочный архетипический сюжет женитьбы на чуда
ной жене, сбросившей временно звериную (тотемну>
оболочку, при всей фантастичности, утверждает экэ
62
гамный брак с женщиной из другого рода (с другим то-
т-емом). Эти и подобные им мифы не всегда подходят
под психоаналитическое истолкование и, являясь со-
циогенными, выражают процесс социогенеза общест-
ва за счет запрещения внутриродовых инцестуальных
фраков. Таков двойной аспект архетипа инцеста.
Следовательно, мифы и архетипические сюжеты не
только имеют корни в коллективно-бессознательном,
но обращены на Космос и социум, они бессознатель-
но социальны и сознательно космичны в силу сближе-
ния и отождествления социума и Космоса; мифичес-
кие герои пре-персональны, моделируют социум.
Персонализация и элементы того, что Юнг называ-
ет индивидуацией, появляются на постмифологичес-
кой ступени развития словесного искусства.
Далее обратим внимание на исключительность ге-
роя в героических мифах и в героическом эпосе. Эта
исключительность антиципирована в чудесном рож-
дении героя, в происхождении его от богов, зверей
(реликт тотемизма), от инцестуальной связи брата и
сестры (аналог первых людей), в непорочном зачатии
или чудесном рождении у престарелых и прежде без-
детных родителей, или от вкушения плода, или вслед-
ствие волшебства и т.д. Чудесное рождение дополня-
ется героическим детством, во время которого герой-
ребенок проявляет недюжинную силу, убивает чудо-
вищ, мстит за отца и т.д. или, наоборот, временно
проявляет крайнюю пассивность, медленно развива-
ется (сравни юнговский архетип <Дитя>).
В героическом мифе архетипический характер
только намечается. В героическом эпосе он оконча-
тельно формируется как характер смелый, решитель-
ный, гордый, неистовый, строптивый, склонный к пе-
реоценке своих сил. Вспомним <гнев> Ахилла, <неис-
товое сердце> Гильгамеша, буйство и чрезмерную гор-
лыню библейского Самсона, наказанных за гордыню
оборпев Амирана, Абрскила, Артавазда, стропти-
вого Илью Муромца, <храброго> Ролана в его проти-
"тавлении <разумному> Оливеру и т.д. Неисто-
63
вость, толкающая богатырей на конфликты с власт
телями и богами, явно подчеркивает их индивидуал
ность. Неслучайно эти конфликты (например, в CJ
чае Ахилла, Сида, Ильи Муромца) гармонически и (
мым естественным образом разрешаются. Это пpo
ходит потому, что эпические герои продолжат
олицетворять прежде всего родо-племенной колле
тив; их личные чувства не в силу особой <сознателы
сти> или <дисциплины>, а совершенно стихийно и
тественно совпадают с общинными эмоциями и ин1
ресами. Личная строптивость на фоне социальн
гармоничности - важная специфика героико-эпич
кого архетипа. Подчеркнем, что в эпосе социум вые
пает уже не в космическом, а племенном или даже]
сударственном обличий.
И только в волшебной сказке, где мифический 1
смос уступает место не племенному государству, a i
мье, процесс <персонализации> проявляется ощу1
мым образом, несмотря на то, что сказочные nepcot
жи гораздо пассивнее эпических (вплоть до иронии
кого Иванушки-дурачка) и что в известном смысле
них действуют волшебные помощники. В сказке rei
часто дается в соотношении со своими соперникам
завистниками, которые стремятся приписать себе
подвиги и овладеть наградой. Выяснение, кто имей
истинный герой, очень важно для сказки, и в рам
ее возникает архетипический мотив <идентифид
ции>, установления авторства подвига. Для нас ваз
подчеркнуть, что герой противопоставляется не т
ко хтоническим чудовищам (например, дракону, кс
рого он должен победить, чтобы спасти царевну), t
членам своего узкого социума, например, стари
братьям или сестрам, мачехиным дочкам, царским1
тьям. Сказка в отличие от мифа открывает путь
свободного сопереживания, для психологии испол
ния желаний: приобретения чудесных предметов,
полняющих желания, и женитьбы на царевне - пр
де всего. Сказочная царевна, сточки зрения юнг
64
цев, есть <Анима> героя, т.е. женский вариант его души
(что достаточно спорно).
Пре-персональный мифический герой в известном
смысле имплицитно отождествлялся с социумом, экс-
плицитно действовал на космическом фоне. Персона-
дизованный сказочный герой представляет личность,
действующую на социальном фоне, выраженном в се-
мейных терминах. Важнейший архетип, порожден-
ный сказкой, - это мнимо <низкий> герой, герой, <не
подающий надежд>, который затем обнаруживает
свою героическую сущность, часто выраженную вол-
шебными помощниками, торжествует над своими
врагами и соперниками. Изначально низкое положе-
ние героя часто получает социальную окраску обычно
в рамках семьи: сирота, младший сын, обделенный
наследством и обиженный старшими братьями, млад-
шая дочь, падчерица, гонимая злой мачехой. Социаль-
ное унижение преодолевается повышением социаль-
ного статуса после испытаний, ведущих к брачному
союзу с принцессой (принцем), получением <полцар-
ства>. Сам образ принцессы символизирует этот соци-
альный сдвиг в судьбе героя, а не только его женскую
ипостась (Аниму), как утверждают юнгианцы.
Указанный архетип отражает исторический пере-
ход от рода к семье, разложение родового уклада. При
этом младший сын в силу перехода от архаического
минората к патриархальному майорату и падчерица в
силу того, что само появление <мачехи> есть результат
нарушения родовой эндогамии, т.е. возникновения
браков на женщинах за пределами <класса жен>, вне
своего племени, являются жертвами этого процесса.
Эти архетипические мотивы, имплицитно социаль-
ные, обычно обрамляют ядро сказки, в которой реали-
зуются более старые архетипические мотивы, унасле-
Днные от мифа и лишь слегка трансформирован-
ные. В частности, связанные с обрядом инициации и
борьбой против сил Хаоса, добыванием объектов из
ного мира, женитьбой на <тотемной> жене и т.д. В
и сказке место волшебных сил занимает собст-
Зак. 2037
65
венный ум героя и его судьба, в сказке о животных i
анекдотической сказке развивается архетип триксте
ра, торжествующего над простаками и глупцами. В ле
гендах о пророках и подвижниках используются архе
типические мотивы мифов о культурных героях и пе
риферийные мотивы эпоса и сказки.
В рыцарских (куртуазных) романах завершаете
трансформация архетипов, намеченных в сказке j
эпосе. Более того, именно в куртуазном романе архе
типы выступают в наиболее <очищенном> виде, очен
напоминающем то, что юнгианцы искали в самы
древних мифах.
По сравнению с эпическим героем, рыцарь вполц
персонализирован и обходится без буйного своевс
лия, в нем больше цивилизованности. На старый эпй
ческий архетип героя оказывает давление новый р<
манический идеал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
ков и ительменов (выше упоминался миф о Вороне
индейцев-тлинкитов) сын ворона Эмемкут жените
дважды: один раз неудачно, а второй раз - удачн
Первый, неудавшийся брак - это либо брак с <бесп
лезным> существом, либо неправильный инцестуал
ный брак с родной сестрой Инианавут (Синанев
второй удачный брак - с мифологическим суще(
вом, дающим хорошую погоду и удачную охоту. Пщ
бавим, что популярный мифологический, а затем
сказочный архетипический сюжет женитьбы на чуда
ной жене, сбросившей временно звериную (тотемну>
оболочку, при всей фантастичности, утверждает экэ
62
гамный брак с женщиной из другого рода (с другим то-
т-емом). Эти и подобные им мифы не всегда подходят
под психоаналитическое истолкование и, являясь со-
циогенными, выражают процесс социогенеза общест-
ва за счет запрещения внутриродовых инцестуальных
фраков. Таков двойной аспект архетипа инцеста.
Следовательно, мифы и архетипические сюжеты не
только имеют корни в коллективно-бессознательном,
но обращены на Космос и социум, они бессознатель-
но социальны и сознательно космичны в силу сближе-
ния и отождествления социума и Космоса; мифичес-
кие герои пре-персональны, моделируют социум.
Персонализация и элементы того, что Юнг называ-
ет индивидуацией, появляются на постмифологичес-
кой ступени развития словесного искусства.
Далее обратим внимание на исключительность ге-
роя в героических мифах и в героическом эпосе. Эта
исключительность антиципирована в чудесном рож-
дении героя, в происхождении его от богов, зверей
(реликт тотемизма), от инцестуальной связи брата и
сестры (аналог первых людей), в непорочном зачатии
или чудесном рождении у престарелых и прежде без-
детных родителей, или от вкушения плода, или вслед-
ствие волшебства и т.д. Чудесное рождение дополня-
ется героическим детством, во время которого герой-
ребенок проявляет недюжинную силу, убивает чудо-
вищ, мстит за отца и т.д. или, наоборот, временно
проявляет крайнюю пассивность, медленно развива-
ется (сравни юнговский архетип <Дитя>).
В героическом мифе архетипический характер
только намечается. В героическом эпосе он оконча-
тельно формируется как характер смелый, решитель-
ный, гордый, неистовый, строптивый, склонный к пе-
реоценке своих сил. Вспомним <гнев> Ахилла, <неис-
товое сердце> Гильгамеша, буйство и чрезмерную гор-
лыню библейского Самсона, наказанных за гордыню
оборпев Амирана, Абрскила, Артавазда, стропти-
вого Илью Муромца, <храброго> Ролана в его проти-
"тавлении <разумному> Оливеру и т.д. Неисто-
63
вость, толкающая богатырей на конфликты с власт
телями и богами, явно подчеркивает их индивидуал
ность. Неслучайно эти конфликты (например, в CJ
чае Ахилла, Сида, Ильи Муромца) гармонически и (
мым естественным образом разрешаются. Это пpo
ходит потому, что эпические герои продолжат
олицетворять прежде всего родо-племенной колле
тив; их личные чувства не в силу особой <сознателы
сти> или <дисциплины>, а совершенно стихийно и
тественно совпадают с общинными эмоциями и ин1
ресами. Личная строптивость на фоне социальн
гармоничности - важная специфика героико-эпич
кого архетипа. Подчеркнем, что в эпосе социум вые
пает уже не в космическом, а племенном или даже]
сударственном обличий.
И только в волшебной сказке, где мифический 1
смос уступает место не племенному государству, a i
мье, процесс <персонализации> проявляется ощу1
мым образом, несмотря на то, что сказочные nepcot
жи гораздо пассивнее эпических (вплоть до иронии
кого Иванушки-дурачка) и что в известном смысле
них действуют волшебные помощники. В сказке rei
часто дается в соотношении со своими соперникам
завистниками, которые стремятся приписать себе
подвиги и овладеть наградой. Выяснение, кто имей
истинный герой, очень важно для сказки, и в рам
ее возникает архетипический мотив <идентифид
ции>, установления авторства подвига. Для нас ваз
подчеркнуть, что герой противопоставляется не т
ко хтоническим чудовищам (например, дракону, кс
рого он должен победить, чтобы спасти царевну), t
членам своего узкого социума, например, стари
братьям или сестрам, мачехиным дочкам, царским1
тьям. Сказка в отличие от мифа открывает путь
свободного сопереживания, для психологии испол
ния желаний: приобретения чудесных предметов,
полняющих желания, и женитьбы на царевне - пр
де всего. Сказочная царевна, сточки зрения юнг
64
цев, есть <Анима> героя, т.е. женский вариант его души
(что достаточно спорно).
Пре-персональный мифический герой в известном
смысле имплицитно отождествлялся с социумом, экс-
плицитно действовал на космическом фоне. Персона-
дизованный сказочный герой представляет личность,
действующую на социальном фоне, выраженном в се-
мейных терминах. Важнейший архетип, порожден-
ный сказкой, - это мнимо <низкий> герой, герой, <не
подающий надежд>, который затем обнаруживает
свою героическую сущность, часто выраженную вол-
шебными помощниками, торжествует над своими
врагами и соперниками. Изначально низкое положе-
ние героя часто получает социальную окраску обычно
в рамках семьи: сирота, младший сын, обделенный
наследством и обиженный старшими братьями, млад-
шая дочь, падчерица, гонимая злой мачехой. Социаль-
ное унижение преодолевается повышением социаль-
ного статуса после испытаний, ведущих к брачному
союзу с принцессой (принцем), получением <полцар-
ства>. Сам образ принцессы символизирует этот соци-
альный сдвиг в судьбе героя, а не только его женскую
ипостась (Аниму), как утверждают юнгианцы.
Указанный архетип отражает исторический пере-
ход от рода к семье, разложение родового уклада. При
этом младший сын в силу перехода от архаического
минората к патриархальному майорату и падчерица в
силу того, что само появление <мачехи> есть результат
нарушения родовой эндогамии, т.е. возникновения
браков на женщинах за пределами <класса жен>, вне
своего племени, являются жертвами этого процесса.
Эти архетипические мотивы, имплицитно социаль-
ные, обычно обрамляют ядро сказки, в которой реали-
зуются более старые архетипические мотивы, унасле-
Днные от мифа и лишь слегка трансформирован-
ные. В частности, связанные с обрядом инициации и
борьбой против сил Хаоса, добыванием объектов из
ного мира, женитьбой на <тотемной> жене и т.д. В
и сказке место волшебных сил занимает собст-
Зак. 2037
65
венный ум героя и его судьба, в сказке о животных i
анекдотической сказке развивается архетип триксте
ра, торжествующего над простаками и глупцами. В ле
гендах о пророках и подвижниках используются архе
типические мотивы мифов о культурных героях и пе
риферийные мотивы эпоса и сказки.
В рыцарских (куртуазных) романах завершаете
трансформация архетипов, намеченных в сказке j
эпосе. Более того, именно в куртуазном романе архе
типы выступают в наиболее <очищенном> виде, очен
напоминающем то, что юнгианцы искали в самы
древних мифах.
По сравнению с эпическим героем, рыцарь вполц
персонализирован и обходится без буйного своевс
лия, в нем больше цивилизованности. На старый эпй
ческий архетип героя оказывает давление новый р<
манический идеал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187