ежели нельзя порабощать, то проще всего «воспользоваться» сплошным прикреплением к местности; и т.д. Теперь мы можем сделать печальное обобщение этого «закона падшести». Не только люди, но и их огромные совокупности, народы поступают точно так же (за этим «поведением», разумеется, скрыто само материальное устроение социальных структур). Народы идут на войну, агрессию, сепарацию, когда есть реальные шансы успеха в эгокультурных интересах. Конечно, народы такие шансы не «вычисляют», это делают политики, но именно с учетом настроений и мироощущений народов. Короче говоря, в квазистабильных состояниях любых структур социума среднетипически действует «закон падшести» наиболее простого (диссипация), кроме уже возведенных в преступность, «гранитно запрещенных» угрозами наказаний (негэнтропийность) устроений (как следствие - поведений). Соответственно, по мере роста мощности производительных сил ранее непреступное поведение неуклонно ведет и к росту опасностей бытия, т.е. требует нарушения «закона падшести», революций, повышения «гранита норм» (Цит. изд. т.3. с.325).
«Закону падшести» А.С.Шушарин противопоставляет, как это уже видно из предыдущего текста, не только повышение «гранита норм», но и революции. Вот его аргументация: «В первом случае пустота, энтропийный провал, «закон падшести», во втором - социальное творчество, негэнтропийное восхождение; а равно и в объективной «миссии» скатывания или очищающего Спасения, восходящего прорыва, как это чаще бывало, из паранекротического состояния. Революции, естественно, не могут не использовать и «падших» сил, но в прямо противоположном «закону падшести» очищающем направлении («с паршивой овцы хоть шерсти клок»). Причем, прорыва, так или иначе тянущего вверх весь социум. Без революций не то что общество не развивалось бы, но и «дня первого» бы не наступило. Другое дело, что настала пора интеллектуально-организованных форм реализации ни от кого независимо назревающих революций альтернативных крахам. Но этому-то сейчас и противостоит нынешняя социология с экономической доминантой» (Цит. изд. т.3. с.326). Что касается последнего утверждения о том, что революционному процессу противостоит «социология с экономической доминантой», то это очередной камень, брошенный А.С.Шушариным в огород марксизма. Любопытно, как он представляет себе очередную революцию без смены формы экономических отношений, без ликвидации отчуждения трудящихся от средств производства?
Завершил 17-ю главу А.С.Шушарин утверждением, которое известно было и до создания им полилогии, а именно, что «…субъектами процесса выступают народы (определенные совокупности людей) как квазидействия культур и отношений (классы, общности, интеллигенция, элиты, профессионализм), в политически «превращенных» формах держав, империй, союзов, блоков, стран, партий и пр. Ясней на этом уровне анализа, кажется, пока и не скажешь» (Цит. изд. т.3. с.326). Весь вопрос лишь в том, какое содержание вкладывать в понятия «культура», «отношения», «общности». Нельзя также не отметить, что вряд ли правомерно профессионализм относить к субъектам исторического процесса.
Перед тем, как перейти к очередному разделу полилогии, поименованному А.С.Шушариным как «Современные структуры и процессы», он, резюмируя все, что уже было им до сих пор открыто, писал: «В этой логике, например, необходимо различать и улавливать суть ноосферы, природы, духовного; исходную реляционную структуру социума (тектонику, мироустройство, мироосновы, миропорядок, в том числе «госстроение» мира), рода гетерогенности производства (предметной, генетической; полиплоскостные непрерывные и дискретные, типологические высотные, а также и «горизонтальные» вариационные многообразия (этносы, демосы, регионы, и т.д.): анизотропию развития по сложности в разных родах движений; многомерное фазовое пространство социума как чувственную сферу смыслов человеческого бытия и «большую» атрибутику семиосферы; базовую неоднородность («многоукладность») и вариационную сложность (цветность) агломераций; культуры как производственные процессуальные субстанции, в диалектической связи с человеком, традициями, органическим «слоем» качества и образа жизни; культурную многомерность; идеологический профессионализм, политические элиты и Интеллигенцию (экзогенно элиты) как сечения «двух пирамид»; суть «общего равновесия культуры»; интенсивные процессы (эндогенные волны, опускания, «староновость» первых восходящих образований, революции, в том числе снятые, инкультурацию, логику эндогенной безопасности и преступности; адаптивную логику, деградации, смуты, катастрофы, дивергенции вариаций) как восходящие, эволюционные и консервирующие, множащие многообразия; экстенсивные процессы, многомерные метавзаимодействия, масштабные неоднородности, культурное равновесие, базовые метавзаимовоздействия (метаасимметрии, метадеформации и трансформации; простые и обратные диффузии, «выдыхания» социальных лидеров, высотные восхождения со-бытия, субординации асимметричные и патернальные как революции); вариационные процессы, «национальное», интернациональные восхождения и снятия вариаций с их границами; растущие угрозы стихий экспансий и сепараций, прозелитизма; метапреступность; «закон падшести» и «закон очищений»; и многое, многое другое, ибо сложная логика истории, как еще крайне абстрактный тезаурус раскрытия современности вполне определенно, но семантически открыта.
Так что если отвлечься от прагматики, то, согласно полилогической научной вере в семантической плоскости, сложная логика истории представляет только своего рода обновленную («постформационную») лексику и грамматику полилогического языка, понятийно-метафорического (постлогического) и критического по отношению к существующей социологии в ее основаниях» (Цит. изд. т.3. с.330).
Многое из того, что содержит данное резюме, нами уже выше было рассмотрено. Здесь же хотелось бы отметить, что впервые он написал слово «интеллигенция» с большой буквы, что, видимо, не случайно. Политические элиты и Интеллигенция образуют в полилогии сечения двух пирамид, символизирующих нечто существенное, базовое в структуре общества. Ну и нелишне еще раз обратить внимание на то, что весь понятийный аппарата полилогии является, как утверждает А.С.Шушарин, «постформационным». Теперь же нам предстоит вместе с А.С.Шушариным, вооруженным принципиально новым понятийным оружием полилогии, участвовать в его беспримерном походе по исследованию современных структур и процессов, когда в «…современную эпоху «произвол» ноосферы и тектоники достигает всемирного (глобального) масштаба и напряжения» (Цит. изд. т.3. с.331). Итак, в путь-дорогу! В конце этого пути нас ждет глубочайший анализ социализма.
Первое, что нам предстоит уяснить в борьбе с экономическим догматизмом - это суть глобальных процессов, познаваемых глобалистикой.
В параграфе 19.1.1. «Современная глобалистика (импульс 50-х, планетарный «натурализм», философские полеты, куда ни кинь - везде клин, революционные тона, доминирующий социологический конформизм и эмпирический хаос, «расистский душок» и свежие мотивы)» мы узнаем, что «мысль в познании жизни (вспомним идеи М. Фуко и др.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
«Закону падшести» А.С.Шушарин противопоставляет, как это уже видно из предыдущего текста, не только повышение «гранита норм», но и революции. Вот его аргументация: «В первом случае пустота, энтропийный провал, «закон падшести», во втором - социальное творчество, негэнтропийное восхождение; а равно и в объективной «миссии» скатывания или очищающего Спасения, восходящего прорыва, как это чаще бывало, из паранекротического состояния. Революции, естественно, не могут не использовать и «падших» сил, но в прямо противоположном «закону падшести» очищающем направлении («с паршивой овцы хоть шерсти клок»). Причем, прорыва, так или иначе тянущего вверх весь социум. Без революций не то что общество не развивалось бы, но и «дня первого» бы не наступило. Другое дело, что настала пора интеллектуально-организованных форм реализации ни от кого независимо назревающих революций альтернативных крахам. Но этому-то сейчас и противостоит нынешняя социология с экономической доминантой» (Цит. изд. т.3. с.326). Что касается последнего утверждения о том, что революционному процессу противостоит «социология с экономической доминантой», то это очередной камень, брошенный А.С.Шушариным в огород марксизма. Любопытно, как он представляет себе очередную революцию без смены формы экономических отношений, без ликвидации отчуждения трудящихся от средств производства?
Завершил 17-ю главу А.С.Шушарин утверждением, которое известно было и до создания им полилогии, а именно, что «…субъектами процесса выступают народы (определенные совокупности людей) как квазидействия культур и отношений (классы, общности, интеллигенция, элиты, профессионализм), в политически «превращенных» формах держав, империй, союзов, блоков, стран, партий и пр. Ясней на этом уровне анализа, кажется, пока и не скажешь» (Цит. изд. т.3. с.326). Весь вопрос лишь в том, какое содержание вкладывать в понятия «культура», «отношения», «общности». Нельзя также не отметить, что вряд ли правомерно профессионализм относить к субъектам исторического процесса.
Перед тем, как перейти к очередному разделу полилогии, поименованному А.С.Шушариным как «Современные структуры и процессы», он, резюмируя все, что уже было им до сих пор открыто, писал: «В этой логике, например, необходимо различать и улавливать суть ноосферы, природы, духовного; исходную реляционную структуру социума (тектонику, мироустройство, мироосновы, миропорядок, в том числе «госстроение» мира), рода гетерогенности производства (предметной, генетической; полиплоскостные непрерывные и дискретные, типологические высотные, а также и «горизонтальные» вариационные многообразия (этносы, демосы, регионы, и т.д.): анизотропию развития по сложности в разных родах движений; многомерное фазовое пространство социума как чувственную сферу смыслов человеческого бытия и «большую» атрибутику семиосферы; базовую неоднородность («многоукладность») и вариационную сложность (цветность) агломераций; культуры как производственные процессуальные субстанции, в диалектической связи с человеком, традициями, органическим «слоем» качества и образа жизни; культурную многомерность; идеологический профессионализм, политические элиты и Интеллигенцию (экзогенно элиты) как сечения «двух пирамид»; суть «общего равновесия культуры»; интенсивные процессы (эндогенные волны, опускания, «староновость» первых восходящих образований, революции, в том числе снятые, инкультурацию, логику эндогенной безопасности и преступности; адаптивную логику, деградации, смуты, катастрофы, дивергенции вариаций) как восходящие, эволюционные и консервирующие, множащие многообразия; экстенсивные процессы, многомерные метавзаимодействия, масштабные неоднородности, культурное равновесие, базовые метавзаимовоздействия (метаасимметрии, метадеформации и трансформации; простые и обратные диффузии, «выдыхания» социальных лидеров, высотные восхождения со-бытия, субординации асимметричные и патернальные как революции); вариационные процессы, «национальное», интернациональные восхождения и снятия вариаций с их границами; растущие угрозы стихий экспансий и сепараций, прозелитизма; метапреступность; «закон падшести» и «закон очищений»; и многое, многое другое, ибо сложная логика истории, как еще крайне абстрактный тезаурус раскрытия современности вполне определенно, но семантически открыта.
Так что если отвлечься от прагматики, то, согласно полилогической научной вере в семантической плоскости, сложная логика истории представляет только своего рода обновленную («постформационную») лексику и грамматику полилогического языка, понятийно-метафорического (постлогического) и критического по отношению к существующей социологии в ее основаниях» (Цит. изд. т.3. с.330).
Многое из того, что содержит данное резюме, нами уже выше было рассмотрено. Здесь же хотелось бы отметить, что впервые он написал слово «интеллигенция» с большой буквы, что, видимо, не случайно. Политические элиты и Интеллигенция образуют в полилогии сечения двух пирамид, символизирующих нечто существенное, базовое в структуре общества. Ну и нелишне еще раз обратить внимание на то, что весь понятийный аппарата полилогии является, как утверждает А.С.Шушарин, «постформационным». Теперь же нам предстоит вместе с А.С.Шушариным, вооруженным принципиально новым понятийным оружием полилогии, участвовать в его беспримерном походе по исследованию современных структур и процессов, когда в «…современную эпоху «произвол» ноосферы и тектоники достигает всемирного (глобального) масштаба и напряжения» (Цит. изд. т.3. с.331). Итак, в путь-дорогу! В конце этого пути нас ждет глубочайший анализ социализма.
Первое, что нам предстоит уяснить в борьбе с экономическим догматизмом - это суть глобальных процессов, познаваемых глобалистикой.
В параграфе 19.1.1. «Современная глобалистика (импульс 50-х, планетарный «натурализм», философские полеты, куда ни кинь - везде клин, революционные тона, доминирующий социологический конформизм и эмпирический хаос, «расистский душок» и свежие мотивы)» мы узнаем, что «мысль в познании жизни (вспомним идеи М. Фуко и др.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135