Обычно, через несколько лет они лопались,
я он создавал новую, как аудиторию для своих пред-
ставлений и длинных речей об идеалах. Предполагается,
что принятие в ложу, как вы, возможно, хорошо знаете
из <Волшебной флейты>, - это тяжелое испытание, в
ходе которого неофит должен доказать свои храбрость
и достоинство, чтобы стать членом тайной секты.
Когда мне было около 18-ти лет, я миновал <тупик>
своих плохих лет, он решил, что настало время ввести
меня в свою ложу. Мне было любопытно проникнуть за
завесу этой тайны. Я был готов пройти через это тяжелое
испытание. Какой позор и разочарование! Мне завязали
глаза. Два человека вели меня через какие-то залы и
комнаты, хлопающие двери, я слышал какие-то шумы,
которые, как предполагалось, были устрашающими. Поз-
днее - несколько компульсивных ритуалов. Мне трудно
было сохранять искреннее выражение лица и прийти еще
раз на заседание. Однако на вечеринках, например на
Рождество, отец становился настоящим раблезианцем. Он
любил танцевать, пить, целоваться, фактически, он пред-
почел бы профессию путешествующего продавца вели-
колепнейших палестинских вин! Конечно, он не был пу-
199
тешествующим продавцом, но был Главным Представи-
телем компании Ротшильда.
Одяяхды он -сяслал мне замечание, которое сильно
возмутило меня. <Так что1 Я вапьюсь до смерти. Мой
сын позаботится о семье>.
Чаще всего я ненавидел его и его напыщенную до-
бродетельность, но он был и любящим и теплым. Как
сильно повлияла на мое отношение ненависть к нему
моей матери, как сильно она отравляла нас, детей, я не
M0iy сказать.
Мое вторжение в секретную комнату не имело бы
суровых последствий, не будь оно осложнено: свинья-
копилка, содержащая золотые монеты, которые, как пред-
полагалось, станут приданым моей сестры Эльзы. Я вынул
эти монеты и купил марки для своего красивого бело-
курого христианского друга, надеясь купить его дружбу,
или в знак своей дружбы.
Сколько упреков я получил за эту кражу, и как долго
мне потом пришлось возмещать ее!
Когда кража раскрылась, я в ужасе убежал. Я спал
на лестницах в чужих домах, у меня не было денег.
Потом я посетил каких-то друзей в другом конце Берлина,
получил хорошую еду и деньги на проезд, которые ос-
тавил, чтобы купить хлеба на следующий день.
Потом я рассчитал: по-видимому, <они> думают, что
я покончил жизнь самоубийством, и <они> не пошлют
меня в исправительное заведение, как <они> часто угро-
жали. Может быть, <они> даже обрадуются, что я жив.
Итак, я вернулся и обнаружил их всех в сборе с
сердито сдвинутыми бровями, исключая дядю Евгения,
брата доктора моей сестры, еще одного напыщенного
осла. Приговор моего отца был таков: <Я прощу тебя
(вспомните, он был масоном, а прощение было важной
функцией этой породы, сравни прекрасную арию Моцарта
для баса, любимую песню моего отца: <...Эти священные
комнаты не хранят мести для тебя>), но я никогда не
забуду, что ты сделал>. Лаконично, не так ли?
Мое положение в гимназии уже ухудшилось. У ди-
ректора было польское имя, и, по-видимому, чтобы до-
казать свою арийскую кровь, он был крайне, крайне
националистичен. Школа была новая, и он подобрал пер-
290
сонал, который лучше всего можно описать, перефразируя
Черчилля: <Это редкость, когда столь малое число учи-
телей мучает столь многих детей в течение столь дли-
тельного времени>. Основными принципами были дис-
циплина и антисемитизм.
Я провалился на вступительных экзаменах, и меня
послали к репетитору, которому нравилась моя смышле-
ность и который легко пользовался этим, чтобы разыг-
рывать своего соученика-тупицу. Однажды я наложил в
штаны, когда шел к нему. Хотя мне удалось, в основном,
очиститься в общественном туалете, от меня сильно во-
няло. Преподаватель презрительно фыркал в течение
всего занятия и подозрительно смотрел на соученика.
Я не сказал ему ни слова. Думаю, это был первый акт
моей нечестности. В последующие годы в гимназии я
научился лгать достаточно успешно.
Нас, евреев, в классе было четверо. Крафт стал пси-
хоаналитиком, Шилдкрафт сделал себе имя в кино, а
Холлендер создал много нежных песен для Марлей
Дитрих.
Когда мы получали плохие отметки, наших родителей
извещали. Стоимость почтового отправления не оплачи-
валась. Я оказался между собственной ненавистью к шко-
ле и террором родительской брани, пока не нашел выход:
дождаться почтальона, перехватить школьное письмо и
подделать родительскую расписку.
В конце концов я попался на этом. Мать была бе-
зусловно в отчаянии. Великое честолюбие ее таяло. Я
стал неуправляемым, отрезав веревки в ее комнате. Как-то
убегая от ее тисков, я запер дверь, вдребезги разбил
стекло в ней и строил рожи, получая удовольствие от
ее бессилия достать меня.
В школе я так плохо учился, что остался на второй
год в 7-м классе, вновь провалился на экзамене, и меня
вышвырнули из школы.
В то время в Германии никогда не случалось, чтобы
исключенный из школы смышленый ребенок был виноват
один.
Другим отчисленным был Фердинанд Кнопф, просве-
тивший меня в сексе, которого я легко воспринял в
качестве лидера. Мы никогда не помогали мастурбировать
201
ДРУГ другу, а делали это одновременно, тогда как он
рассказывал о похождениях своей старшей сестры.
Я легко достигал эрекции, но был слишком молод, чтобы
вызывать эякуляцию. Потом произошло посвящение и
совокупление.
Мы купили конфет (каждый шаг был предложен им)
и нашли проститутку, которая, по-видимому, заботилась
о нем. Нам обоим было около 13 лет, но он выглядел
старше.
Мы сели в пригородный поезд до Зеленого Леса,
очень близко от Берлина, Они все время болтали, я был
боязлив и молчалив. В лесу мы договорились не под-
глядывать. Я сдерживал свое любопытство. Потом настала
моя очередь. Девушка скоро пришла в раздражение из-за
моей неспособности достичь оргазма и оттолкнула меня.
Я оглянулся: Фердинанд смотрел. Я почувствовал, что
меня предали.
Вскоре после этого его лидерство сделало для меня
кое-что значительное.
После того, как меня исключили из школы, я стал
учеником торговца мягкими товарами. Я откалывал штуч-
ки над боссом, и меня уволили. Фердинанд, как обычно,
был предприимчив и нашел другую школу, либеральную,
я сдал вступительный экзамен, полюбил немного гума-
нитарно-ориентированных учителей и написал такие хо-
рошие работы, что прошел без устного экзамена.
Это случилось, несмотря на тот факт, что я начал
уже вести двойную жизнь. Или это случилось из-за...???
По пути в Сан-Франциско я остановился в Монтери
на экспертную дискуссию при конгрессе <Транзактный
анализ>. Мне нравится термин <транзакция>, показываю-
щий, что при вербальном взаимодействии, действительно,
нечто происходит, нечто большее, чем обмен клише,
больше, чем устный пинг-понг, больше, чем игра <кто
прав?>.
Мне нравится Эрик Берн и особенно Боб Голдинг,
являющийся посредником. У меня был доброжелательный
юный оппонент, который для меня не был парой, я был
разочарован, что Эрик не выступал в качестве моего
противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
я он создавал новую, как аудиторию для своих пред-
ставлений и длинных речей об идеалах. Предполагается,
что принятие в ложу, как вы, возможно, хорошо знаете
из <Волшебной флейты>, - это тяжелое испытание, в
ходе которого неофит должен доказать свои храбрость
и достоинство, чтобы стать членом тайной секты.
Когда мне было около 18-ти лет, я миновал <тупик>
своих плохих лет, он решил, что настало время ввести
меня в свою ложу. Мне было любопытно проникнуть за
завесу этой тайны. Я был готов пройти через это тяжелое
испытание. Какой позор и разочарование! Мне завязали
глаза. Два человека вели меня через какие-то залы и
комнаты, хлопающие двери, я слышал какие-то шумы,
которые, как предполагалось, были устрашающими. Поз-
днее - несколько компульсивных ритуалов. Мне трудно
было сохранять искреннее выражение лица и прийти еще
раз на заседание. Однако на вечеринках, например на
Рождество, отец становился настоящим раблезианцем. Он
любил танцевать, пить, целоваться, фактически, он пред-
почел бы профессию путешествующего продавца вели-
колепнейших палестинских вин! Конечно, он не был пу-
199
тешествующим продавцом, но был Главным Представи-
телем компании Ротшильда.
Одяяхды он -сяслал мне замечание, которое сильно
возмутило меня. <Так что1 Я вапьюсь до смерти. Мой
сын позаботится о семье>.
Чаще всего я ненавидел его и его напыщенную до-
бродетельность, но он был и любящим и теплым. Как
сильно повлияла на мое отношение ненависть к нему
моей матери, как сильно она отравляла нас, детей, я не
M0iy сказать.
Мое вторжение в секретную комнату не имело бы
суровых последствий, не будь оно осложнено: свинья-
копилка, содержащая золотые монеты, которые, как пред-
полагалось, станут приданым моей сестры Эльзы. Я вынул
эти монеты и купил марки для своего красивого бело-
курого христианского друга, надеясь купить его дружбу,
или в знак своей дружбы.
Сколько упреков я получил за эту кражу, и как долго
мне потом пришлось возмещать ее!
Когда кража раскрылась, я в ужасе убежал. Я спал
на лестницах в чужих домах, у меня не было денег.
Потом я посетил каких-то друзей в другом конце Берлина,
получил хорошую еду и деньги на проезд, которые ос-
тавил, чтобы купить хлеба на следующий день.
Потом я рассчитал: по-видимому, <они> думают, что
я покончил жизнь самоубийством, и <они> не пошлют
меня в исправительное заведение, как <они> часто угро-
жали. Может быть, <они> даже обрадуются, что я жив.
Итак, я вернулся и обнаружил их всех в сборе с
сердито сдвинутыми бровями, исключая дядю Евгения,
брата доктора моей сестры, еще одного напыщенного
осла. Приговор моего отца был таков: <Я прощу тебя
(вспомните, он был масоном, а прощение было важной
функцией этой породы, сравни прекрасную арию Моцарта
для баса, любимую песню моего отца: <...Эти священные
комнаты не хранят мести для тебя>), но я никогда не
забуду, что ты сделал>. Лаконично, не так ли?
Мое положение в гимназии уже ухудшилось. У ди-
ректора было польское имя, и, по-видимому, чтобы до-
казать свою арийскую кровь, он был крайне, крайне
националистичен. Школа была новая, и он подобрал пер-
290
сонал, который лучше всего можно описать, перефразируя
Черчилля: <Это редкость, когда столь малое число учи-
телей мучает столь многих детей в течение столь дли-
тельного времени>. Основными принципами были дис-
циплина и антисемитизм.
Я провалился на вступительных экзаменах, и меня
послали к репетитору, которому нравилась моя смышле-
ность и который легко пользовался этим, чтобы разыг-
рывать своего соученика-тупицу. Однажды я наложил в
штаны, когда шел к нему. Хотя мне удалось, в основном,
очиститься в общественном туалете, от меня сильно во-
няло. Преподаватель презрительно фыркал в течение
всего занятия и подозрительно смотрел на соученика.
Я не сказал ему ни слова. Думаю, это был первый акт
моей нечестности. В последующие годы в гимназии я
научился лгать достаточно успешно.
Нас, евреев, в классе было четверо. Крафт стал пси-
хоаналитиком, Шилдкрафт сделал себе имя в кино, а
Холлендер создал много нежных песен для Марлей
Дитрих.
Когда мы получали плохие отметки, наших родителей
извещали. Стоимость почтового отправления не оплачи-
валась. Я оказался между собственной ненавистью к шко-
ле и террором родительской брани, пока не нашел выход:
дождаться почтальона, перехватить школьное письмо и
подделать родительскую расписку.
В конце концов я попался на этом. Мать была бе-
зусловно в отчаянии. Великое честолюбие ее таяло. Я
стал неуправляемым, отрезав веревки в ее комнате. Как-то
убегая от ее тисков, я запер дверь, вдребезги разбил
стекло в ней и строил рожи, получая удовольствие от
ее бессилия достать меня.
В школе я так плохо учился, что остался на второй
год в 7-м классе, вновь провалился на экзамене, и меня
вышвырнули из школы.
В то время в Германии никогда не случалось, чтобы
исключенный из школы смышленый ребенок был виноват
один.
Другим отчисленным был Фердинанд Кнопф, просве-
тивший меня в сексе, которого я легко воспринял в
качестве лидера. Мы никогда не помогали мастурбировать
201
ДРУГ другу, а делали это одновременно, тогда как он
рассказывал о похождениях своей старшей сестры.
Я легко достигал эрекции, но был слишком молод, чтобы
вызывать эякуляцию. Потом произошло посвящение и
совокупление.
Мы купили конфет (каждый шаг был предложен им)
и нашли проститутку, которая, по-видимому, заботилась
о нем. Нам обоим было около 13 лет, но он выглядел
старше.
Мы сели в пригородный поезд до Зеленого Леса,
очень близко от Берлина, Они все время болтали, я был
боязлив и молчалив. В лесу мы договорились не под-
глядывать. Я сдерживал свое любопытство. Потом настала
моя очередь. Девушка скоро пришла в раздражение из-за
моей неспособности достичь оргазма и оттолкнула меня.
Я оглянулся: Фердинанд смотрел. Я почувствовал, что
меня предали.
Вскоре после этого его лидерство сделало для меня
кое-что значительное.
После того, как меня исключили из школы, я стал
учеником торговца мягкими товарами. Я откалывал штуч-
ки над боссом, и меня уволили. Фердинанд, как обычно,
был предприимчив и нашел другую школу, либеральную,
я сдал вступительный экзамен, полюбил немного гума-
нитарно-ориентированных учителей и написал такие хо-
рошие работы, что прошел без устного экзамена.
Это случилось, несмотря на тот факт, что я начал
уже вести двойную жизнь. Или это случилось из-за...???
По пути в Сан-Франциско я остановился в Монтери
на экспертную дискуссию при конгрессе <Транзактный
анализ>. Мне нравится термин <транзакция>, показываю-
щий, что при вербальном взаимодействии, действительно,
нечто происходит, нечто большее, чем обмен клише,
больше, чем устный пинг-понг, больше, чем игра <кто
прав?>.
Мне нравится Эрик Берн и особенно Боб Голдинг,
являющийся посредником. У меня был доброжелательный
юный оппонент, который для меня не был парой, я был
разочарован, что Эрик не выступал в качестве моего
противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129