е., иначе говоря, если непонятна природа, сущность этих
признаков. Так, например, пробиреры исследуют тяжесть, цвет, кислоту для
того, чтобы отличить золото от других металлов, но они не знают, что такое
тяжесть, что такое кислота. Поэтому и знание ими золота хотя и отчетливо,
но неадекватно. Нетрудно понять, что научное знание, исследующее причины,
основания явления, должно быть адекватным, в то время как для практической
деятельности достаточно знания отчетливого.
Критерий ясности и отчетливости Лейбниц считает еще не вполне достоверным
именно потому, что, как он поясняет, отчетливость предполагает
непосредственное усмотрение признаков, отличающих данный предмет от всех
остальных, но при этом сами признаки известны нам "не через самих себя"; их
содержание просто дано нам, но не понято нами. Чтобы понять признаки "сами
через себя", их нужно свести к некоторым первичным истинам, т.е. в конечном
счете к тождественным предложениям. "Если же все, что входит в отчетливое
понятие, в то же самое время познано отчетливо, или если анализ понятия
может быть доведен до конца, то такое знание есть соответственное
(адекватное)". Именно к отчетливому и адекватному знанию должна, по
Лейбницу, стремиться наука: только такое знание является строго
достоверным. Однако, как подчеркивает Лейбниц, отчетливого и адекватного
знания трудно, а может быть, даже и невозможно достигнуть. "Я не знаю,
можно ли найти у людей пример такого знания, но понятие числа очень близко
подходит сюда. В большинстве же случаев, особенно при более продолжительном
анализе, мы обращаем внимание не на всю природу предмета сразу, но
пользуемся вместо предметов значками, объяснение которых... ради краткости
опускается, так как оно в нашей власти, или мы думаем, что оно в нашей
власти".
Отсюда понятно, что если мы "обращаем внимание на всю природу предмета
сразу", то мы имеем адекватное и в то же время интуитивное знание -
наивысший, но и наиболее трудно достижимый род знания. Если же мы не в
состоянии - по причине сложности и многообразия рассматриваемого предмета -
удержать его целиком перед нашим внутренним взором, то мы вынуждены
прибегать к обозначению отдельных определений (признаков) с помощью
символов, и такое знание Лейбниц называет адекватным и символическим (или
слепым).
Почему символическое знание Лейбниц называет "слепым"? Да потому, что мы
можем понимать отдельные знаки (наименования) или припоминать их значение,
но не можем каждый раз устанавливать, не вкралась ли сюда какая-нибудь
ошибка, и таким образом возникает возможность заблуждения. Символическим
наше знание является по необходимости, поскольку человеческий разум не в
силах осуществить целиком интуитивное познание, и как в таковом в нем нет,
по Лейбницу, ничего дурного. Но, чтобы избежать заблуждений, необходимо
осуществлять анализ понятий, т.е. произвести разложение их вплоть до
первичных, далее не разложимых, тождественных утверждений, с тем чтобы
раскрыть противоречие, если оно вкралось в понятие и осталось незамеченным.
Чтобы получить истинное и совершенное знание, недостаточно, как видим,
номинального определения понятия, т.е. перечисления достаточных признаков;
для этого нужно получить "реальное определение, из которого была бы видна
возможность бытия представленного понятием предмета". Для пояснения
реального определения Лейбниц разбирает онтологическое доказательство бытия
Бога, предложенное Ансельмом Кентерберийским и принятое Декартом. Суть
доказательства сводится к следующему: поскольку в число определений понятия
Бога (или в число Его совершенств) входит наряду с другими также и бытие,
то, следовательно, Бог существует. Лейбниц считает такой вывод
неправомерным. "Из сказанного, - пишет он, - вытекает лишь, что если Бог
возможен, то Он действительно существует". Ибо, как поясняет Лейбниц,
"недостаточно мыслить Высочайшее Существо, для того чтобы утверждать, будто
мы обладаем Его идеей". Ведь и такое понятие, в котором скрывается не
замеченное нами противоречие, мы тоже можем мыслить. В качестве примера
ложной идеи, которая может быть принята за истинную, Лейбниц приводит
понятие "быстрейшего движения", или "наибольшей скорости". "Предположим, в
самом деле, что колесо вертится с наибольшей скоростью; если продолжить
одну из спиц колеса, то конец этой последней будет двигаться быстрее, чем
гвоздь на ободе колеса, и, следовательно, движение гвоздя, противно
предположению, не быстрейшее".
Чтобы вскрыть такого рода самопротиворечивость понятия, нужно произвести
его анализ, который позволит найти его реальное определение, которое есть
его возможность. Определение возможности как отсутствия противоречия в
понятии предмета восходит к Аристотелю и играет очень важную роль в
средневековой логике и вообще в средневековой науке. В соответствии с этой
традицией Лейбниц определяет истинную и ложную идеи: истинна идея, понятие
которой возможно, а ложна та, понятие которой содержит в себе противоречие.
Для установления возможности понятия существует, по Лейбницу, два
источника: умозрение и опыт. Первый источник априорный, второй -
апостериорный. Априорным путем мы идем тогда, когда "разлагаем понятие на
его определяющие условия или на другие понятия, возможность которых
известна, и когда мы знаем, что в них нет ничего несовместимого...
Aposteriori возможность предмета узнается, когда путем опыта найдено, что
предмет действительно существует, ибо то, что фактически существует или
существовало, то во всяком случае возможно". Истины, установленные путем
логического анализа понятий, Лейбниц вслед за Гоббсом называет истинами
разума, а те, что получены из опыта, - истинами факта. Особое место среди
истин разума занимают, по Лейбницу, те, непротиворечивость или возможность
которых раскрывается не чисто логически, а с помощью установления способа,
которым предмет может быть воспроизведен, т.е. с помощью конструкции
предмета. Этот путь определения истинности понятия Лейбниц называет
определением через причины. Наибольшее значение конструкция имеет в
математике, в частности в геометрии.
Поскольку критерием истинности (возможности) понятия является его
непротиворечивость, то высшим законом логики и, соответственно, высшим
принципом истинного знания Лейбниц считает закон тождества (или, в другой
формулировке, закон противоречия), "без которого не было бы различия между
истиной и ложью". Осуществить подлинный анализ понятия - значит, по
Лейбницу, свести его к некоторому тождественному утверждению типа "А есть
А". "Природа истины вообще состоит в том, - пишет Лейбниц, - что она есть
нечто тождественное". Только тождественные утверждения "истинны через самих
себя", а потому только о них можно сказать, что они совершенно несомненны и
необходимы. "...Тождественные предложения, очевидно, недоказуемы по своей
природе и потому могут поистине называться аксиомами".
Лейбниц убежден, что все истины виртуально тождественны, только эту их
тождественность трудно раскрыть. Осуществить подлинный анализ, восходящий к
самым первым, тождественным положениям, не удалось, считает он, даже
античным математикам, хотя некоторые из них и стремились к этому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
признаков. Так, например, пробиреры исследуют тяжесть, цвет, кислоту для
того, чтобы отличить золото от других металлов, но они не знают, что такое
тяжесть, что такое кислота. Поэтому и знание ими золота хотя и отчетливо,
но неадекватно. Нетрудно понять, что научное знание, исследующее причины,
основания явления, должно быть адекватным, в то время как для практической
деятельности достаточно знания отчетливого.
Критерий ясности и отчетливости Лейбниц считает еще не вполне достоверным
именно потому, что, как он поясняет, отчетливость предполагает
непосредственное усмотрение признаков, отличающих данный предмет от всех
остальных, но при этом сами признаки известны нам "не через самих себя"; их
содержание просто дано нам, но не понято нами. Чтобы понять признаки "сами
через себя", их нужно свести к некоторым первичным истинам, т.е. в конечном
счете к тождественным предложениям. "Если же все, что входит в отчетливое
понятие, в то же самое время познано отчетливо, или если анализ понятия
может быть доведен до конца, то такое знание есть соответственное
(адекватное)". Именно к отчетливому и адекватному знанию должна, по
Лейбницу, стремиться наука: только такое знание является строго
достоверным. Однако, как подчеркивает Лейбниц, отчетливого и адекватного
знания трудно, а может быть, даже и невозможно достигнуть. "Я не знаю,
можно ли найти у людей пример такого знания, но понятие числа очень близко
подходит сюда. В большинстве же случаев, особенно при более продолжительном
анализе, мы обращаем внимание не на всю природу предмета сразу, но
пользуемся вместо предметов значками, объяснение которых... ради краткости
опускается, так как оно в нашей власти, или мы думаем, что оно в нашей
власти".
Отсюда понятно, что если мы "обращаем внимание на всю природу предмета
сразу", то мы имеем адекватное и в то же время интуитивное знание -
наивысший, но и наиболее трудно достижимый род знания. Если же мы не в
состоянии - по причине сложности и многообразия рассматриваемого предмета -
удержать его целиком перед нашим внутренним взором, то мы вынуждены
прибегать к обозначению отдельных определений (признаков) с помощью
символов, и такое знание Лейбниц называет адекватным и символическим (или
слепым).
Почему символическое знание Лейбниц называет "слепым"? Да потому, что мы
можем понимать отдельные знаки (наименования) или припоминать их значение,
но не можем каждый раз устанавливать, не вкралась ли сюда какая-нибудь
ошибка, и таким образом возникает возможность заблуждения. Символическим
наше знание является по необходимости, поскольку человеческий разум не в
силах осуществить целиком интуитивное познание, и как в таковом в нем нет,
по Лейбницу, ничего дурного. Но, чтобы избежать заблуждений, необходимо
осуществлять анализ понятий, т.е. произвести разложение их вплоть до
первичных, далее не разложимых, тождественных утверждений, с тем чтобы
раскрыть противоречие, если оно вкралось в понятие и осталось незамеченным.
Чтобы получить истинное и совершенное знание, недостаточно, как видим,
номинального определения понятия, т.е. перечисления достаточных признаков;
для этого нужно получить "реальное определение, из которого была бы видна
возможность бытия представленного понятием предмета". Для пояснения
реального определения Лейбниц разбирает онтологическое доказательство бытия
Бога, предложенное Ансельмом Кентерберийским и принятое Декартом. Суть
доказательства сводится к следующему: поскольку в число определений понятия
Бога (или в число Его совершенств) входит наряду с другими также и бытие,
то, следовательно, Бог существует. Лейбниц считает такой вывод
неправомерным. "Из сказанного, - пишет он, - вытекает лишь, что если Бог
возможен, то Он действительно существует". Ибо, как поясняет Лейбниц,
"недостаточно мыслить Высочайшее Существо, для того чтобы утверждать, будто
мы обладаем Его идеей". Ведь и такое понятие, в котором скрывается не
замеченное нами противоречие, мы тоже можем мыслить. В качестве примера
ложной идеи, которая может быть принята за истинную, Лейбниц приводит
понятие "быстрейшего движения", или "наибольшей скорости". "Предположим, в
самом деле, что колесо вертится с наибольшей скоростью; если продолжить
одну из спиц колеса, то конец этой последней будет двигаться быстрее, чем
гвоздь на ободе колеса, и, следовательно, движение гвоздя, противно
предположению, не быстрейшее".
Чтобы вскрыть такого рода самопротиворечивость понятия, нужно произвести
его анализ, который позволит найти его реальное определение, которое есть
его возможность. Определение возможности как отсутствия противоречия в
понятии предмета восходит к Аристотелю и играет очень важную роль в
средневековой логике и вообще в средневековой науке. В соответствии с этой
традицией Лейбниц определяет истинную и ложную идеи: истинна идея, понятие
которой возможно, а ложна та, понятие которой содержит в себе противоречие.
Для установления возможности понятия существует, по Лейбницу, два
источника: умозрение и опыт. Первый источник априорный, второй -
апостериорный. Априорным путем мы идем тогда, когда "разлагаем понятие на
его определяющие условия или на другие понятия, возможность которых
известна, и когда мы знаем, что в них нет ничего несовместимого...
Aposteriori возможность предмета узнается, когда путем опыта найдено, что
предмет действительно существует, ибо то, что фактически существует или
существовало, то во всяком случае возможно". Истины, установленные путем
логического анализа понятий, Лейбниц вслед за Гоббсом называет истинами
разума, а те, что получены из опыта, - истинами факта. Особое место среди
истин разума занимают, по Лейбницу, те, непротиворечивость или возможность
которых раскрывается не чисто логически, а с помощью установления способа,
которым предмет может быть воспроизведен, т.е. с помощью конструкции
предмета. Этот путь определения истинности понятия Лейбниц называет
определением через причины. Наибольшее значение конструкция имеет в
математике, в частности в геометрии.
Поскольку критерием истинности (возможности) понятия является его
непротиворечивость, то высшим законом логики и, соответственно, высшим
принципом истинного знания Лейбниц считает закон тождества (или, в другой
формулировке, закон противоречия), "без которого не было бы различия между
истиной и ложью". Осуществить подлинный анализ понятия - значит, по
Лейбницу, свести его к некоторому тождественному утверждению типа "А есть
А". "Природа истины вообще состоит в том, - пишет Лейбниц, - что она есть
нечто тождественное". Только тождественные утверждения "истинны через самих
себя", а потому только о них можно сказать, что они совершенно несомненны и
необходимы. "...Тождественные предложения, очевидно, недоказуемы по своей
природе и потому могут поистине называться аксиомами".
Лейбниц убежден, что все истины виртуально тождественны, только эту их
тождественность трудно раскрыть. Осуществить подлинный анализ, восходящий к
самым первым, тождественным положениям, не удалось, считает он, даже
античным математикам, хотя некоторые из них и стремились к этому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143