Здесь Декарт, как нетрудно видеть,
воспроизводит античное понимание духовного и материального начал,
понимание, которое в основном унаследовало и средневековье. Таким образом,
основные атрибуты субстанций - это мышление и протяжение, остальные их
атрибуты производны от этих первых: воображение, чувство, желание - модусы
мышления; фигура, положение, движение - модусы протяжения.
Нематериальная субстанция имеет в себе, согласно Декарту, идеи о некоторых
вещах. Эти идеи присущи ей изначально, а не приобретены в опыте, а потому
их стали называть врожденными, хотя сам Декарт чаще говорит о том, что они
вложены в нас Творцом. Прежде всего к ним относится идея Бога как существа
всесовершенного, затем идеи чисел и фигур, а также некоторые общие понятия,
как, например, известная аксиома: "Если к равным величинам прибавить
равные, то получаемые при этом итоги будут равны между собой" или
положение: "Из ничего ничего не происходит". Это - вечные истины,
"пребывающие в нашей душе и называемые общим понятием, или аксиомой.
Подобным же образом, - продолжает Декарт, - говорят, что невозможно, чтобы
одно и то же одновременно и было и не было, что сделанное не может быть не
сделанным, что тот, кто мыслит, не может не быть или не существовать, пока
мыслит, и бесчисленное множество подобных положений". Эти идеи и истины,
вероятно, рассматриваются Декартом как воплощение естественного света
разума; они-то и составляют содержание мыслящей субстанции. Со времени
Декарта начинается полемика вокруг вопроса о способе существования, о
характере и об источнике этих самых врожденных идей, полемика,
продолжавшаяся более полутора столетий.
Что же представляет собой протяженная субстанция, с которой, в сущности,
Декарт отождествил природу? В протяженной субстанции, по Декарту, мы можем
мыслить ясно и отчетливо только ее величину (которая тождественна с самим
протяжением), фигуру, движение, расположение ее частей; а значит, именно
эти свойства и составляют реальность протяженной субстанции. Под движением
Декарт понимает только движение перемещения - "ибо философы, предполагая
некоторые иные движения, отличные от этого, затемнили его истинную
природу". Под "иными движениями" Декарт разумеет качественные изменения,
рост и уменьшение (т.е. изменения количественные) и, наконец, возникновение
и уничтожение - все эти превращения в аристотелевской научной программе
считались видами движения. Но что касается таких свойств телесных вещей,
как цвет, вкус, запах и т.п., то относительно них у нас нет ясного и
отчетливого познания, - напротив, все эти идеи смутны и неотчетливы. "Ибо
хотя мы, - пишет Декарт, - видя какое-либо тело, не менее уверены в его
существовании, воспринимая в этом случае его цвет, чем воспринимая
ограничивающие его очертания, однако несомненно, что мы совсем иначе
познаем то его свойство, на основании которого говорим, что тело скорее
имеет фигуру, чем то, которое заставляет нас видеть его окрашенным".
Восприятия цвета, звука, запаха, вкуса, согласно Декарту, вызываются
некоторыми неизвестными нам свойствами тел, объективно им присущими, но
поскольку эти восприятия определяются особенностями нашего собственного
тела и носят поэтому названия чувств, то на их основании мы не можем с
достоверностью судить об объективно присущем телу свойстве: для этого наши
чувства слишком смутны, а значит - субъективны. Поэтому и сами указанные
качества тел носят названия вторичных в отличие от тех, которые реально
присущи вещам, а потому получили имя первичных качеств. Хотя это деление на
первичные и вторичные качества возникло уже у Галилея, тем не менее впервые
с такой неуклонной последовательностью оно было проведено Декартом и стало
прочным достоянием философии и науки XVII-XVIII вв. Деление на первичные и
вторичные качества мы встречали и в одной из античных программ, а именно в
атомизме, который всего ближе к механическому объяснению мира, однако
Демокриту не удалось провести это деление с той жесткой
последовательностью, как это сделала классическая механика, и особенно
творец первой механической программы - Декарт. Чувства вкуса, запаха,
звука, тепла, холода, света, цвета "в действительности, - пишет Декарт, -
не представляют ничего, что существовало бы вне мышления, однако они
разнообразны в зависимости от различия в движениях, переходящих из всех
точек нашего тела к мозгу, с которым мышление наше теснейшим образом
связано". Вот с этими-то чувствами и связано большинство человеческих
заблуждений, их Декарт главным образом имеет в виду, когда говорит о
смутных идеях.
Обратимся, однако, к тем определениям протяженной субстанции, которые
действительно реально ей присущи. Главное определение тел - это их
протяженность в длину, ширину и глубину, т.е., иначе говоря, субстанция тел
ничем не отличается от их величины. Стало быть, та наука, которая еще в
античности изучала протяженность, т.е. величину, а именно геометрия, должна
быть первой и главнейшей наукой о протяженной субстанции - о природе.
Учитывая, что телам самим по себе присуща также фигура, а изучение фигур -
тоже дело геометрии, ясно, что эта наука является не просто одной из ветвей
знания, но становится универсальным инструментом познания природы. При
этом, однако, она должна быть преобразована так, чтобы с ее помощью можно
было изучать также и движение. Тогда она предстанет в виде некоторой
универсальной науки (матесис универсалис), тождественной тому, что Декарт
именует своим методом.
Центральным положением натурфилософии Декарта является произведенное им
отождествление материи и пространства. Это отождествление, с помощью
которого Декарт освобождается от тех многочисленных затруднений, которые мы
видели у Галилея, является принципиально новым и важным для дальнейшего
развития науки. "Пространство, или внутреннее место, - пишет он в "Началах
философии", - разнится от телесной субстанции, заключенной в этом
пространстве, лишь в нашем мышлении. И действительно, протяжение в длину,
ширину и глубину, составляющее пространство, составляет и тело...
Рассматривая... этот камень, мы обнаружим, что истинная идея, какую мы о
нем имеем, состоит в одном том, что мы отчетливо видим в нем субстанцию,
протяженную в длину, ширину и глубину; то же самое содержится и в нашей
идее о пространстве, причем не только о пространстве, заполненном телами,
но и о пространстве, которое именуется "пустым"". Декарт здесь углубляет и
доводит до конца возникшее еще в средневековой схоластике стремление к
пересмотру аристотелевского понятия "место", стремление, объяснявшееся
обнаружением трудностей, связанных с аристотелевским определением места как
"ближайшей границы объемлющего тела". Это аристотелевское понятие места
было тесно связано с необходимостью ввести систему абсолютных "мест" -
верха и низа, центра и периферии космоса. Уже в XV в., как мы видели,
разрушается этот конечный космос Аристотеля, - Николай Кузанский и за ним
Джордано Бруно не признают никакого "центра" и "периферии", ибо космос у
них больше не конечен. Для Декарта это уже само собой разумеется, а потому
он спокойно отменяет аристотелевское понятие места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
воспроизводит античное понимание духовного и материального начал,
понимание, которое в основном унаследовало и средневековье. Таким образом,
основные атрибуты субстанций - это мышление и протяжение, остальные их
атрибуты производны от этих первых: воображение, чувство, желание - модусы
мышления; фигура, положение, движение - модусы протяжения.
Нематериальная субстанция имеет в себе, согласно Декарту, идеи о некоторых
вещах. Эти идеи присущи ей изначально, а не приобретены в опыте, а потому
их стали называть врожденными, хотя сам Декарт чаще говорит о том, что они
вложены в нас Творцом. Прежде всего к ним относится идея Бога как существа
всесовершенного, затем идеи чисел и фигур, а также некоторые общие понятия,
как, например, известная аксиома: "Если к равным величинам прибавить
равные, то получаемые при этом итоги будут равны между собой" или
положение: "Из ничего ничего не происходит". Это - вечные истины,
"пребывающие в нашей душе и называемые общим понятием, или аксиомой.
Подобным же образом, - продолжает Декарт, - говорят, что невозможно, чтобы
одно и то же одновременно и было и не было, что сделанное не может быть не
сделанным, что тот, кто мыслит, не может не быть или не существовать, пока
мыслит, и бесчисленное множество подобных положений". Эти идеи и истины,
вероятно, рассматриваются Декартом как воплощение естественного света
разума; они-то и составляют содержание мыслящей субстанции. Со времени
Декарта начинается полемика вокруг вопроса о способе существования, о
характере и об источнике этих самых врожденных идей, полемика,
продолжавшаяся более полутора столетий.
Что же представляет собой протяженная субстанция, с которой, в сущности,
Декарт отождествил природу? В протяженной субстанции, по Декарту, мы можем
мыслить ясно и отчетливо только ее величину (которая тождественна с самим
протяжением), фигуру, движение, расположение ее частей; а значит, именно
эти свойства и составляют реальность протяженной субстанции. Под движением
Декарт понимает только движение перемещения - "ибо философы, предполагая
некоторые иные движения, отличные от этого, затемнили его истинную
природу". Под "иными движениями" Декарт разумеет качественные изменения,
рост и уменьшение (т.е. изменения количественные) и, наконец, возникновение
и уничтожение - все эти превращения в аристотелевской научной программе
считались видами движения. Но что касается таких свойств телесных вещей,
как цвет, вкус, запах и т.п., то относительно них у нас нет ясного и
отчетливого познания, - напротив, все эти идеи смутны и неотчетливы. "Ибо
хотя мы, - пишет Декарт, - видя какое-либо тело, не менее уверены в его
существовании, воспринимая в этом случае его цвет, чем воспринимая
ограничивающие его очертания, однако несомненно, что мы совсем иначе
познаем то его свойство, на основании которого говорим, что тело скорее
имеет фигуру, чем то, которое заставляет нас видеть его окрашенным".
Восприятия цвета, звука, запаха, вкуса, согласно Декарту, вызываются
некоторыми неизвестными нам свойствами тел, объективно им присущими, но
поскольку эти восприятия определяются особенностями нашего собственного
тела и носят поэтому названия чувств, то на их основании мы не можем с
достоверностью судить об объективно присущем телу свойстве: для этого наши
чувства слишком смутны, а значит - субъективны. Поэтому и сами указанные
качества тел носят названия вторичных в отличие от тех, которые реально
присущи вещам, а потому получили имя первичных качеств. Хотя это деление на
первичные и вторичные качества возникло уже у Галилея, тем не менее впервые
с такой неуклонной последовательностью оно было проведено Декартом и стало
прочным достоянием философии и науки XVII-XVIII вв. Деление на первичные и
вторичные качества мы встречали и в одной из античных программ, а именно в
атомизме, который всего ближе к механическому объяснению мира, однако
Демокриту не удалось провести это деление с той жесткой
последовательностью, как это сделала классическая механика, и особенно
творец первой механической программы - Декарт. Чувства вкуса, запаха,
звука, тепла, холода, света, цвета "в действительности, - пишет Декарт, -
не представляют ничего, что существовало бы вне мышления, однако они
разнообразны в зависимости от различия в движениях, переходящих из всех
точек нашего тела к мозгу, с которым мышление наше теснейшим образом
связано". Вот с этими-то чувствами и связано большинство человеческих
заблуждений, их Декарт главным образом имеет в виду, когда говорит о
смутных идеях.
Обратимся, однако, к тем определениям протяженной субстанции, которые
действительно реально ей присущи. Главное определение тел - это их
протяженность в длину, ширину и глубину, т.е., иначе говоря, субстанция тел
ничем не отличается от их величины. Стало быть, та наука, которая еще в
античности изучала протяженность, т.е. величину, а именно геометрия, должна
быть первой и главнейшей наукой о протяженной субстанции - о природе.
Учитывая, что телам самим по себе присуща также фигура, а изучение фигур -
тоже дело геометрии, ясно, что эта наука является не просто одной из ветвей
знания, но становится универсальным инструментом познания природы. При
этом, однако, она должна быть преобразована так, чтобы с ее помощью можно
было изучать также и движение. Тогда она предстанет в виде некоторой
универсальной науки (матесис универсалис), тождественной тому, что Декарт
именует своим методом.
Центральным положением натурфилософии Декарта является произведенное им
отождествление материи и пространства. Это отождествление, с помощью
которого Декарт освобождается от тех многочисленных затруднений, которые мы
видели у Галилея, является принципиально новым и важным для дальнейшего
развития науки. "Пространство, или внутреннее место, - пишет он в "Началах
философии", - разнится от телесной субстанции, заключенной в этом
пространстве, лишь в нашем мышлении. И действительно, протяжение в длину,
ширину и глубину, составляющее пространство, составляет и тело...
Рассматривая... этот камень, мы обнаружим, что истинная идея, какую мы о
нем имеем, состоит в одном том, что мы отчетливо видим в нем субстанцию,
протяженную в длину, ширину и глубину; то же самое содержится и в нашей
идее о пространстве, причем не только о пространстве, заполненном телами,
но и о пространстве, которое именуется "пустым"". Декарт здесь углубляет и
доводит до конца возникшее еще в средневековой схоластике стремление к
пересмотру аристотелевского понятия "место", стремление, объяснявшееся
обнаружением трудностей, связанных с аристотелевским определением места как
"ближайшей границы объемлющего тела". Это аристотелевское понятие места
было тесно связано с необходимостью ввести систему абсолютных "мест" -
верха и низа, центра и периферии космоса. Уже в XV в., как мы видели,
разрушается этот конечный космос Аристотеля, - Николай Кузанский и за ним
Джордано Бруно не признают никакого "центра" и "периферии", ибо космос у
них больше не конечен. Для Декарта это уже само собой разумеется, а потому
он спокойно отменяет аристотелевское понятие места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143