Так, еще в VI в. неоплатоник
Симпликий истолковывал аристотелево понятие субстрата как "форму
телесности", являющуюся носителем количественных определений. В средние
века было много различных трактовок соотношения понятий "материя" и "форма
телесности" ("forma corporeitas").
Декартово понятие материи подвергалось резкой критике с самых разных
сторон. Во-первых, его не приняли атомисты - Гассенди, Гюйгенс и другие;
во-вторых, его отвергли Лейбниц и Ньютон, не согласные с декартовым
отождествлением материи с протяжением. Еще при жизни Декарта завязалась
полемика между ним и английским философом Генри Мором (1614-1687),
оказавшим сильное влияние на Ньютона. Эта полемика представляет для нас
большой интерес, поскольку она предваряет те споры между картезианцами, с
одной стороны, и Ньютоном и Лейбницем - с другой, которые велись в конце
XVII-начале XVIII в., а затем продолжались между сторонниками каждой из
этих научных программ вплоть до конца XVIII в. Г. Мор, один из
представителей так называемой кембриджской школы неоплатоников, защищал
перед Декартом тезис о том, что основное определение телесной субстанции -
не протяжение, а непроницаемость. Что же касается протяженности, то она,
как отмечал Мор в письме Декарту от 11 декабря 1648 г., в такой же мере
присуща духовным субстанциям (ангелам и Богу), как и телам. Отвечая Мору,
Декарт поясняет, что свойство непроницаемости тел является не первичным, а
производным от протяжения. "Если Вы получаете представление о протяжении,
видя взаимное расположение частей, - пишет Декарт Мору 15 апреля 1649 г., -
то Вы не можете отрицать, что каждая из них касается других соседних
частей. И эта касаемость (осязаемость) протяженных частей есть подлинное
внутренне присущее телу свойство, но это не относится к тому осязанию,
которое получает свое название от чувства осязания. Кроме того, невозможно
помыслить одну часть протяженной субстанции проникающей в другую часть,
равную ей, не признавая в то же время, что (половина) протяжения
устраняется или уничтожается. Но все то, что уничтожено, не проникает во
что-нибудь другое, и, таким образом, я считаю доказанным, что
непроницаемость принадлежит сущности протяжения, а не чего-то другого".
Декарт, таким образом, рассматривает непроницаемость как нечто такое, что
уже имплицитно содержится в самом понятии протяжения. Он не нуждается в
допущении особой силы (которую впоследствии назвали силой отталкивания) для
объяснения того, почему материальные части взаимно не проникают друг в
друга; при этом Декарт отличает понятия непроницаемости (или осязаемости -
взаимной касаемости) частей тел от осязания как способности одушевленного
существа. Тем самым он отличает объективную плотность тел от той твердости
их, которую мы ощущаем с помощью чувства осязания. Как отмечает А. Гэбби,
декартово выведение непроницаемости из протяжения не было его оригинальным
учением: в этом пункте он разделял традиционную точку зрения средневековой
схоластической физики.
Отождествляя материю и протяжение и изгоняя из нее все, что связано с
понятием силы и жизни, поскольку эти понятия связаны с традиционными
представлениями о форме и душе, Декарт тем самым дает механистическое
понимание природы. И именно поэтому Декарт не может обойтись без
демокритовского принципа атомизма - несмотря на то, что он отвергает атомы
и пустоту. Отрицая атомизм, так сказать, метафизически, он вводит его как
особого рода рабочую гипотезу в виде теории корпускул, получившей всеобщее
распространение в науке XVII-XVIII вв.
Именно потому, что понятие формы было сведено Декартом к внешней фигуре,
внешнему очертанию тел, понятие материи смогло превратиться в основное
определение природы. Материя стала субстанцией - в этом состоял
революционный переворот, происшедший в XVII в. и послуживший теоретической
предпосылкой для новой философии и науки. Понятия материи одного только
достаточно для объяснения всего, происходящего в природе - таков
принципиальный тезис Декарта, составляющий краеугольный камень его учения о
природе. Природа для Декарта, в сущности, есть материя. "...Под природой, -
пишет Декарт, - я отнюдь не подразумеваю какой-нибудь богини или
какой-нибудь другой воображаемой силы, а пользуюсь этим словом для
обозначения самой материи".
При этом, однако, интересна следующая деталь: все, что в материи (т.е. в
природе) является неизменным, происходит от Бога, ибо Он - начало
постоянства, а все изменяющееся - от самой материи. "...Только из того, что
Бог продолжает сохранять материю в неизменном виде, с необходимостью
следует, что должны произойти известные изменения в ее частях. Эти
изменения, как мне кажется, нельзя приписать непосредственно действию Бога,
поскольку Он совершенно неизменен. Поэтому я приписываю их природе". Это -
остаток в декартовом мышлении традиционного, восходящего еще к античности
понимания единого как начала неизменности, а материи - как принципа
изменчивости.
Вот отрывок из "Начал философии", в котором Декарт дает свое определение
природы, т.е. материи: "Все свойства, отчетливо различимые в материи,
сводятся единственно к тому, что она дробима и подвижна в своих частях и,
стало быть, способна к различным расположениям, которые... могут вытекать
из движения ее частей... Все различие встречающихся в материи форм зависит
от местного движения". Местное движение - значит движение перемещения;
никаких иных видов изменения в природе, которые были бы первичными, т.е.
реально присущими субстанции, Декарт, как мы уже видели, не признает.
Материя как протяжение, части которого могут перемещаться, - вот что
составляет сущность мироздания, за вычетом, разумеется, мыслящей
субстанции, в которую целиком перешло понятие цели и формы, изгнанное из
природного мира. Такое резкое противопоставление субстанции материальной -
протяжения и субстанции духовной - ума, от которого в конечном счете берет
свое начало и движение, не оставляет в картезианской программе места для
понятия силы.
Как и место, движение у Декарта является полностью относительным.
"Движение, - определяет Декарт, - есть не что иное, как действие,
посредством которого данное тело переходит с одного места на другое... Оно
есть перемещение одной части материи, или одного тела, из соседства тех
тел, которые непосредственно его касались и которые мы рассматриваем как
находящиеся в покое, в соседство других тел". Поскольку в мире нет
абсолютных точек отсчета, то мы чисто условно принимаем за неподвижные
определенные тела или систему тел, и по отношению к ним другие считаем
движущимися. А поскольку, таким образом, в самом движущемся теле ничего не
отличается от тела неподвижного (никакого "внутреннего состояния" у тела
вообще не предполагается), то тем самым, в сущности, уже дан и закон
инерции, остается только сформулировать его. И Декарт делает это: "Всякая
вещь в частности... продолжает по возможности пребывать в одном и том же
состоянии и изменяет его не иначе, как от встречи с другими. Так, мы изо
дня в день видим, что, если некоторая частица материи квадратна, она
пребывает квадратною, пока не явится извне нечто, изменяющее ее фигуру,
если же эта часть материи покоится, она сама по себе не начнет двигаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
Симпликий истолковывал аристотелево понятие субстрата как "форму
телесности", являющуюся носителем количественных определений. В средние
века было много различных трактовок соотношения понятий "материя" и "форма
телесности" ("forma corporeitas").
Декартово понятие материи подвергалось резкой критике с самых разных
сторон. Во-первых, его не приняли атомисты - Гассенди, Гюйгенс и другие;
во-вторых, его отвергли Лейбниц и Ньютон, не согласные с декартовым
отождествлением материи с протяжением. Еще при жизни Декарта завязалась
полемика между ним и английским философом Генри Мором (1614-1687),
оказавшим сильное влияние на Ньютона. Эта полемика представляет для нас
большой интерес, поскольку она предваряет те споры между картезианцами, с
одной стороны, и Ньютоном и Лейбницем - с другой, которые велись в конце
XVII-начале XVIII в., а затем продолжались между сторонниками каждой из
этих научных программ вплоть до конца XVIII в. Г. Мор, один из
представителей так называемой кембриджской школы неоплатоников, защищал
перед Декартом тезис о том, что основное определение телесной субстанции -
не протяжение, а непроницаемость. Что же касается протяженности, то она,
как отмечал Мор в письме Декарту от 11 декабря 1648 г., в такой же мере
присуща духовным субстанциям (ангелам и Богу), как и телам. Отвечая Мору,
Декарт поясняет, что свойство непроницаемости тел является не первичным, а
производным от протяжения. "Если Вы получаете представление о протяжении,
видя взаимное расположение частей, - пишет Декарт Мору 15 апреля 1649 г., -
то Вы не можете отрицать, что каждая из них касается других соседних
частей. И эта касаемость (осязаемость) протяженных частей есть подлинное
внутренне присущее телу свойство, но это не относится к тому осязанию,
которое получает свое название от чувства осязания. Кроме того, невозможно
помыслить одну часть протяженной субстанции проникающей в другую часть,
равную ей, не признавая в то же время, что (половина) протяжения
устраняется или уничтожается. Но все то, что уничтожено, не проникает во
что-нибудь другое, и, таким образом, я считаю доказанным, что
непроницаемость принадлежит сущности протяжения, а не чего-то другого".
Декарт, таким образом, рассматривает непроницаемость как нечто такое, что
уже имплицитно содержится в самом понятии протяжения. Он не нуждается в
допущении особой силы (которую впоследствии назвали силой отталкивания) для
объяснения того, почему материальные части взаимно не проникают друг в
друга; при этом Декарт отличает понятия непроницаемости (или осязаемости -
взаимной касаемости) частей тел от осязания как способности одушевленного
существа. Тем самым он отличает объективную плотность тел от той твердости
их, которую мы ощущаем с помощью чувства осязания. Как отмечает А. Гэбби,
декартово выведение непроницаемости из протяжения не было его оригинальным
учением: в этом пункте он разделял традиционную точку зрения средневековой
схоластической физики.
Отождествляя материю и протяжение и изгоняя из нее все, что связано с
понятием силы и жизни, поскольку эти понятия связаны с традиционными
представлениями о форме и душе, Декарт тем самым дает механистическое
понимание природы. И именно поэтому Декарт не может обойтись без
демокритовского принципа атомизма - несмотря на то, что он отвергает атомы
и пустоту. Отрицая атомизм, так сказать, метафизически, он вводит его как
особого рода рабочую гипотезу в виде теории корпускул, получившей всеобщее
распространение в науке XVII-XVIII вв.
Именно потому, что понятие формы было сведено Декартом к внешней фигуре,
внешнему очертанию тел, понятие материи смогло превратиться в основное
определение природы. Материя стала субстанцией - в этом состоял
революционный переворот, происшедший в XVII в. и послуживший теоретической
предпосылкой для новой философии и науки. Понятия материи одного только
достаточно для объяснения всего, происходящего в природе - таков
принципиальный тезис Декарта, составляющий краеугольный камень его учения о
природе. Природа для Декарта, в сущности, есть материя. "...Под природой, -
пишет Декарт, - я отнюдь не подразумеваю какой-нибудь богини или
какой-нибудь другой воображаемой силы, а пользуюсь этим словом для
обозначения самой материи".
При этом, однако, интересна следующая деталь: все, что в материи (т.е. в
природе) является неизменным, происходит от Бога, ибо Он - начало
постоянства, а все изменяющееся - от самой материи. "...Только из того, что
Бог продолжает сохранять материю в неизменном виде, с необходимостью
следует, что должны произойти известные изменения в ее частях. Эти
изменения, как мне кажется, нельзя приписать непосредственно действию Бога,
поскольку Он совершенно неизменен. Поэтому я приписываю их природе". Это -
остаток в декартовом мышлении традиционного, восходящего еще к античности
понимания единого как начала неизменности, а материи - как принципа
изменчивости.
Вот отрывок из "Начал философии", в котором Декарт дает свое определение
природы, т.е. материи: "Все свойства, отчетливо различимые в материи,
сводятся единственно к тому, что она дробима и подвижна в своих частях и,
стало быть, способна к различным расположениям, которые... могут вытекать
из движения ее частей... Все различие встречающихся в материи форм зависит
от местного движения". Местное движение - значит движение перемещения;
никаких иных видов изменения в природе, которые были бы первичными, т.е.
реально присущими субстанции, Декарт, как мы уже видели, не признает.
Материя как протяжение, части которого могут перемещаться, - вот что
составляет сущность мироздания, за вычетом, разумеется, мыслящей
субстанции, в которую целиком перешло понятие цели и формы, изгнанное из
природного мира. Такое резкое противопоставление субстанции материальной -
протяжения и субстанции духовной - ума, от которого в конечном счете берет
свое начало и движение, не оставляет в картезианской программе места для
понятия силы.
Как и место, движение у Декарта является полностью относительным.
"Движение, - определяет Декарт, - есть не что иное, как действие,
посредством которого данное тело переходит с одного места на другое... Оно
есть перемещение одной части материи, или одного тела, из соседства тех
тел, которые непосредственно его касались и которые мы рассматриваем как
находящиеся в покое, в соседство других тел". Поскольку в мире нет
абсолютных точек отсчета, то мы чисто условно принимаем за неподвижные
определенные тела или систему тел, и по отношению к ним другие считаем
движущимися. А поскольку, таким образом, в самом движущемся теле ничего не
отличается от тела неподвижного (никакого "внутреннего состояния" у тела
вообще не предполагается), то тем самым, в сущности, уже дан и закон
инерции, остается только сформулировать его. И Декарт делает это: "Всякая
вещь в частности... продолжает по возможности пребывать в одном и том же
состоянии и изменяет его не иначе, как от встречи с другими. Так, мы изо
дня в день видим, что, если некоторая частица материи квадратна, она
пребывает квадратною, пока не явится извне нечто, изменяющее ее фигуру,
если же эта часть материи покоится, она сама по себе не начнет двигаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143