и поэтому не только понимать, желать, воображать, но также и
чувствовать означает здесь то же самое, что мыслить". Это - тоже совсем не
характерное для античности и средних веков суждение: и Платон, и
Аристотель, и Фома Аквиант различали в человеке духовную деятельность,
связанную с умом, и деятельность души, к последней они относили и чувство,
и воображение, отделяя их как акты субъективные от мышления. Как мы увидим
дальше, Декарт вообще устраняет традиционное понятие души, и потому у него
желание, воображение и чувство выступают просто как модусы мышления -
характерная черта именно интеллектуализма картезианской философии.
То обстоятельство, что в качестве исходного пункта мышления Декарт полагает
самосознание, дало повод целому ряду исследователей считать, что в "ego
cogito" рационализм нового времени обретает свою последнюю достоверность.
Несомненно, обращение к самосознанию у Декарта есть свидетельство того, что
философия в XVII в. стремится обрести известную автономию, какой она не
имела в средние века и даже в эпоху Возрождения, о чем свидетельствует
пример Николая Кузанского. Однако самосознание как принцип философии и
культуры нового времени у Декарта еще не обрело полной автономии. И в самом
деле: он признает суждение "мыслю, следовательно, существую" достоверным
потому, что оно обладает признаками ясности и отчетливости, а эти
последние, по Декарту, являются критериями истинности знания. "Ясным, -
пишет Декарт, - я называю такое восприятие, которое очевидно и имеется
налицо для внимательного ума, а отчетливым - восприятие, которое настолько
отлично от всего остального, что содержит только ясно представляющееся
тому, кто надлежащим образом его рассматривает". И ясное, и отчетливое
знание включает в себя момент очевидности; оба, стало быть, являются
определениями знания через его отношение к сознанию. Но вот тут и возникает
решающий вопрос: может ли сознание быть достаточно сильным гарантом, чтобы
нести возложенную на него миссию - быть залогом истины? Взятое само по
себе, автономно, оно, по Декарту, такой силы не имеет. "Если... мы
предположим, что обязаны существованием не всемогущему Богу, а либо самим
себе, либо чему-нибудь другому, то чем менее могущественным признаем мы
виновника нашего существования, тем более будет вероятно, что мы так
несовершенны, что постоянно ошибаемся".
Таким образом, истинность ясного и отчетливого знания гарантирована тем,
что существует Бог, что Он - всесовершенное существо, а следовательно не
может быть обманщиком (ибо обман - это теоретический, гносеологический
аспект несовершенства, т.е. небытия). Важнейшим совершенством Бога, по
Декарту, является Его всемогущество, благодаря чему Он создал нас
способными к достоверному познанию, вложив в нас естественный свет разума,
или, что то же самое, ясные и отчетливые идеи: ведь душа видит ясно и
отчетливо благодаря естественному свету разума. Только благодаря
всемогуществу Бога, создавшего сознание, оно может быть залогом истины. Как
видим, само сознание у Декарта не замкнуто на себя, а открыто к Богу, или,
что то же самое, открыто к бытию: ведь Бог мыслится Декартом как
всесовершенный, а совершенство - средневековое имя бытия. Только благодаря
этой открытости сознание, или ум, у Декарта ограждено от той чисто
психологической, субъективно-идеалистической трактовки, при которой
сознание рассматривается просто как выражение состояний и содержаний
индивидуума - носителя этого сознания. Такая трактовка есть вполне
естественное следствие рассмотрения сознания только как рефлексии, и
Декарту хорошо известна опасность субъективизма и релятивизма, порождаемая
такой трактовкой сознания. Вот что он пишет по этому поводу: "...В слове
"идея" заключается двоякий смысл. Оно может быть взято или в материальном
смысле, как действие моего разума (entendement), и тогда нельзя сказать,
что идея совершеннее меня. Или же оно может быть взято в объективном
смысле, как тот объект, который представляется через это действие, и тогда,
даже если не предполагать, что он существует вне меня, он тем не менее
может быть совершеннее меня в силу своей сущности". Всемогущество Бога и
его субъективный коррелят - принцип очевидности - вот что является у
Декарта залогом объективной значимости человеческого мышления, противоядием
против психологизма. Все смутные идеи суть продукты моей субъективности, а
потому ложны; напротив, все ясные выражают не мое состояние, а нечто
большее, чем я сам, а потому могут быть взяты "в объективном смысле".
Однако тенденция к автономии сознания, выразившаяся в том, что
существование всякой реальности, даже той, что реальнее сознания, должно
быть засвидетельствовано с помощью сознания, порождает характерный круг
декартовой метафизики: о Боге, "Творце нашей души и мысли", мы узнаем из
присутствия в нашей душе идеи всесовершенного существа. "Ибо очевидно, что
нечто, знающее более совершенное, чем оно само, не само создало свое бытие,
так как оно при этом придало бы себе самому все те совершенства, сознание о
которых оно имеет, и потому оно не могло произойти ни от кого, кто не имел
бы этих совершенств, т.е. не был бы Богом". Существование Бога
удостоверяется через самосознание, а объективная значимость данных сознания
- опять-таки через Бога. Как отмечает А. Койре, "круг картезианской
доктрины - необходимый и законный. Круг свойствен не только картезианскому
учению; мы находим его во всякой теории познания, ибо всякая теория
познания хочет раскрыть объективную значимость и средства познания. Круг
содержится во всяком акте, в котором познание делает себя своим предметом.
В этом обращении к самому себе оно затрагивает Абсолют. Круг всякой логики
состоит в том, что она применяет законы, установленные ею всеобщим образом
для утверждений, умозаключений и истин, к своим собственным утверждениям,
умозаключениям и истинам. И, вполне поняв необходимость и законность этого
круга, Спиноза нашел лапидарную формулу: veritas signum sui ipsus est et
falsi".
В средневековом духе Декарт рассматривает наш разум, наше Я как конечную
субстанцию - "вещь несовершенную, неполную, беспрестанно домогающуюся и
стремящуюся к чему-то лучшему и большему, чем Я сам" - и противопоставляет
ему Бога как субстанцию "бесконечную, вечную, неизменную, независимую,
всеведущую, всемогущую". Несовершенство человека, согласно Декарту, прежде
всего сказывается в его способности к заблуждению, этой гносеологической
ипостаси греха.
Источником заблуждения, по Декарту, служит не разум, а воля человека, ибо
она побуждает его высказывать суждения там, где разум еще не имеет ясных
идей. "Восприятие рассудком, - говорит Декарт, - распространяется только на
то немногое, что ему представляется, поэтому познание рассудком всегда
весьма ограниченно. Воля же в известном смысле может показаться
беспредельной, ибо мы никогда не встретим ничего, что могло бы быть
объектом кого-либо иного, даже безмерной воли Бога, на что не могла бы
простираться и наша воля. Вследствие этого нашу волю мы распространяем
обычно за пределы ясно и четко воспринимаемого нами, а раз мы так
поступаем, то неудивительно, что нам случается ошибаться".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
чувствовать означает здесь то же самое, что мыслить". Это - тоже совсем не
характерное для античности и средних веков суждение: и Платон, и
Аристотель, и Фома Аквиант различали в человеке духовную деятельность,
связанную с умом, и деятельность души, к последней они относили и чувство,
и воображение, отделяя их как акты субъективные от мышления. Как мы увидим
дальше, Декарт вообще устраняет традиционное понятие души, и потому у него
желание, воображение и чувство выступают просто как модусы мышления -
характерная черта именно интеллектуализма картезианской философии.
То обстоятельство, что в качестве исходного пункта мышления Декарт полагает
самосознание, дало повод целому ряду исследователей считать, что в "ego
cogito" рационализм нового времени обретает свою последнюю достоверность.
Несомненно, обращение к самосознанию у Декарта есть свидетельство того, что
философия в XVII в. стремится обрести известную автономию, какой она не
имела в средние века и даже в эпоху Возрождения, о чем свидетельствует
пример Николая Кузанского. Однако самосознание как принцип философии и
культуры нового времени у Декарта еще не обрело полной автономии. И в самом
деле: он признает суждение "мыслю, следовательно, существую" достоверным
потому, что оно обладает признаками ясности и отчетливости, а эти
последние, по Декарту, являются критериями истинности знания. "Ясным, -
пишет Декарт, - я называю такое восприятие, которое очевидно и имеется
налицо для внимательного ума, а отчетливым - восприятие, которое настолько
отлично от всего остального, что содержит только ясно представляющееся
тому, кто надлежащим образом его рассматривает". И ясное, и отчетливое
знание включает в себя момент очевидности; оба, стало быть, являются
определениями знания через его отношение к сознанию. Но вот тут и возникает
решающий вопрос: может ли сознание быть достаточно сильным гарантом, чтобы
нести возложенную на него миссию - быть залогом истины? Взятое само по
себе, автономно, оно, по Декарту, такой силы не имеет. "Если... мы
предположим, что обязаны существованием не всемогущему Богу, а либо самим
себе, либо чему-нибудь другому, то чем менее могущественным признаем мы
виновника нашего существования, тем более будет вероятно, что мы так
несовершенны, что постоянно ошибаемся".
Таким образом, истинность ясного и отчетливого знания гарантирована тем,
что существует Бог, что Он - всесовершенное существо, а следовательно не
может быть обманщиком (ибо обман - это теоретический, гносеологический
аспект несовершенства, т.е. небытия). Важнейшим совершенством Бога, по
Декарту, является Его всемогущество, благодаря чему Он создал нас
способными к достоверному познанию, вложив в нас естественный свет разума,
или, что то же самое, ясные и отчетливые идеи: ведь душа видит ясно и
отчетливо благодаря естественному свету разума. Только благодаря
всемогуществу Бога, создавшего сознание, оно может быть залогом истины. Как
видим, само сознание у Декарта не замкнуто на себя, а открыто к Богу, или,
что то же самое, открыто к бытию: ведь Бог мыслится Декартом как
всесовершенный, а совершенство - средневековое имя бытия. Только благодаря
этой открытости сознание, или ум, у Декарта ограждено от той чисто
психологической, субъективно-идеалистической трактовки, при которой
сознание рассматривается просто как выражение состояний и содержаний
индивидуума - носителя этого сознания. Такая трактовка есть вполне
естественное следствие рассмотрения сознания только как рефлексии, и
Декарту хорошо известна опасность субъективизма и релятивизма, порождаемая
такой трактовкой сознания. Вот что он пишет по этому поводу: "...В слове
"идея" заключается двоякий смысл. Оно может быть взято или в материальном
смысле, как действие моего разума (entendement), и тогда нельзя сказать,
что идея совершеннее меня. Или же оно может быть взято в объективном
смысле, как тот объект, который представляется через это действие, и тогда,
даже если не предполагать, что он существует вне меня, он тем не менее
может быть совершеннее меня в силу своей сущности". Всемогущество Бога и
его субъективный коррелят - принцип очевидности - вот что является у
Декарта залогом объективной значимости человеческого мышления, противоядием
против психологизма. Все смутные идеи суть продукты моей субъективности, а
потому ложны; напротив, все ясные выражают не мое состояние, а нечто
большее, чем я сам, а потому могут быть взяты "в объективном смысле".
Однако тенденция к автономии сознания, выразившаяся в том, что
существование всякой реальности, даже той, что реальнее сознания, должно
быть засвидетельствовано с помощью сознания, порождает характерный круг
декартовой метафизики: о Боге, "Творце нашей души и мысли", мы узнаем из
присутствия в нашей душе идеи всесовершенного существа. "Ибо очевидно, что
нечто, знающее более совершенное, чем оно само, не само создало свое бытие,
так как оно при этом придало бы себе самому все те совершенства, сознание о
которых оно имеет, и потому оно не могло произойти ни от кого, кто не имел
бы этих совершенств, т.е. не был бы Богом". Существование Бога
удостоверяется через самосознание, а объективная значимость данных сознания
- опять-таки через Бога. Как отмечает А. Койре, "круг картезианской
доктрины - необходимый и законный. Круг свойствен не только картезианскому
учению; мы находим его во всякой теории познания, ибо всякая теория
познания хочет раскрыть объективную значимость и средства познания. Круг
содержится во всяком акте, в котором познание делает себя своим предметом.
В этом обращении к самому себе оно затрагивает Абсолют. Круг всякой логики
состоит в том, что она применяет законы, установленные ею всеобщим образом
для утверждений, умозаключений и истин, к своим собственным утверждениям,
умозаключениям и истинам. И, вполне поняв необходимость и законность этого
круга, Спиноза нашел лапидарную формулу: veritas signum sui ipsus est et
falsi".
В средневековом духе Декарт рассматривает наш разум, наше Я как конечную
субстанцию - "вещь несовершенную, неполную, беспрестанно домогающуюся и
стремящуюся к чему-то лучшему и большему, чем Я сам" - и противопоставляет
ему Бога как субстанцию "бесконечную, вечную, неизменную, независимую,
всеведущую, всемогущую". Несовершенство человека, согласно Декарту, прежде
всего сказывается в его способности к заблуждению, этой гносеологической
ипостаси греха.
Источником заблуждения, по Декарту, служит не разум, а воля человека, ибо
она побуждает его высказывать суждения там, где разум еще не имеет ясных
идей. "Восприятие рассудком, - говорит Декарт, - распространяется только на
то немногое, что ему представляется, поэтому познание рассудком всегда
весьма ограниченно. Воля же в известном смысле может показаться
беспредельной, ибо мы никогда не встретим ничего, что могло бы быть
объектом кого-либо иного, даже безмерной воли Бога, на что не могла бы
простираться и наша воля. Вследствие этого нашу волю мы распространяем
обычно за пределы ясно и четко воспринимаемого нами, а раз мы так
поступаем, то неудивительно, что нам случается ошибаться".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143