"Никогда не
принимать за истинное ничего, что я не познал бы таковым с очевидностью...
включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно
и столь отчетливо, что не дает мне никакого повода подвергать это
сомнению". Сам Декарт приводит очень выразительный пример, раскрывающий
различие между традиционной культурой и новой, над созданием которой
трудится наш философ: "...мы видим, что здания, задуманные и завершенные
одним архитектором, обычно красивее и стройнее тех, над перестройкой
которых трудились многие, используя при этом старые стены, построенные для
других целей. Так, старые города, бывшие когда-то лишь небольшими
поселениями и с течением времени ставшие большими городами, обычно скверно
распланированы по сравнению с теми правильными площадями, которые инженер
по своему усмотрению строит на равнине. Хотя, рассматривая здания старых
городов, каждое в отдельности, часто можно найти в них столько же и даже
больше искусства, чем в зданиях других городов, тем не менее, глядя на
общее расположение этих зданий - больших и маленьких, вперемежку, что
делает улицы кривыми и неровными, - скажешь, что это скорее дело случая,
чем сознательной воли людей, применяющих разум".
Этот приведенный Декартом пример гораздо важнее, чем может показаться на
первый взгляд. То, что прежде делалось историей - понимать ли ее как случай
или как провидение, должно отныне стать предметом сознательной и планомерно
направленной воли людей, руководствующихся принципами разума, - здесь уже
заложены идейные истоки французской буржуазной революции XVIII в. Человек
должен контролировать историю во всех ее формах, начиная от строительства
городов, государственных учреждений и правовых норм и кончая наукой.
Прежняя наука выглядит, по Декарту, именно так, как древний город с его
внеплановыми постройками, среди которых, впрочем, встречаются и здания
удивительной красоты, но в котором неизменно кривые и узкие улочки; новая
наука должна создаваться по единому плану и с помощью единого метода. Вот
этот метод и создает Декарт, убежденный в том, что применение последнего
сулит человечеству неведомые прежде возможности, что он сделает людей
"хозяевами и господами природы".
Создание нового метода мышления и научного исследования требует прочного и
незыблемого основания, в противном случае выстроенное с помощью него здание
может быть разрушено точно так же, как и прежние сооружения человеческого
разума. Таким основанием, согласно Декарту, может быть только сам
человеческий разум в его внутреннем первоистоке, в той точке, из которой
растет он сам и которая поэтому обладает наивысшей достоверностью, эта
точка - самосознание. "Мыслю, следовательно, существую" - вот формула,
выражающая сущность самосознания, и эта формула, как убежден Декарт,
является самым очевидным и самым достоверным из суждений, когда-либо
высказанных человеческим существом.
Есть требование, которому должно удовлетворять знание, претендующее на
достоверность: оно должно быть очевидным, т.е. достоверным непосредственно.
Не без полемики со средневековой культурой Декарт требует положить в основу
философского мышления именно принцип очевидности, или непосредственной
достоверности, лишая, таким образом, всякого доверия другой источник,
игравший наряду с разумом важную роль в течение более чем тысячелетия -
предание, а тем самым и откровение, которое без исторического свидетельства
лишается реальной почвы. Требование проверки всякого знания с помощью
естественного света разума, тождественного, по Декарту, именно с принципом
очевидности, предполагает отказ от всех суждений, когда-либо принятых на
веру; обычай и пример - эти традиционные формы трансляции знания Декарт
противопоставляет тому, что прошло критическую проверку на очевидность. Он
глубоко убежден, что на истину "натолкнется скорее отдельный человек, чем
целый народ", - классическая формулировка принципа субъективной
достоверности, с которой начинается новая философия и новая наука.
Однако неправильно было бы думать, что в своей критике традиционной
философии и теологии Декарт и в самом деле начинает строить абсолютно с
нуля. В действительности его собственное мышление оказывается глубоко
укорененным в традиции, в рамках которой Декарт получил свое философское
образование; отбрасывая одни аспекты средневекового мышления, Декарт,
однако, опирается на другие. Как свидетельствует история философии,
искусства, науки, никакое творчество невозможно на пустом месте; и каким бы
революционером ни сознавал себя философ или ученый, он тем не менее
обнаруживает внутреннюю связь с предшествующей традицией - чаще всего
недостаточно осознаваемую им самим. И это - не говоря уже о том, что
отрицательная зависимость критика от критикуемого им содержания - это тоже
форма связи с традицией.
Декартова связь со средневековой философией обнаруживается уже в самом
исходном пункте. Считая абсолютно несомненным суждение "мыслю,
следовательно, существую", Декарт, в сущности, идет за Августином, в
полемике со скептицизмом указавшим на невозможность усомниться по крайней
мере в существовании самого сомневающегося. И это - не просто случайное
совпадение: тут сказывается общность в понимании онтологической значимости
"внутреннего человека", которое получает свое выражение в самосознании. Не
случайно категория самосознания, играющая центральную роль в новой
философии, в сущности, была незнакома античности: значимость самосознания -
продукт христианской цивилизации. Действительно, чтобы суждение "мыслю,
следовательно, существую" приобрело значение исходного положения философии,
необходимы, видимо, два существенных допущения: во-первых, восходящее к
античности (прежде всего к платонизму) убеждение в онтологическом
превосходстве умопостигаемого над чувственным (ибо сомнению у Декарта
подвергается прежде всего мир чувственный, включая "небо, землю и даже наше
собственное тело") и, во-вторых, рожденное христианством сознание высокой
ценности "внутреннего человека", человеческой личности, отлившееся позднее
в принцип "Я". В основу философии нового времени, таким образом, Декарт
положил не просто принцип мышления как объективного процесса, каким был
античный Логос, а именно субъективно переживаемый и сознаваемый процесс
мышления, такой, от которого невозможно отделить мыслящего: "Невозможно, -
пишет Декарт, - полагать несуществующим то, что мыслит, в то время, пока
оно мыслит".
В отличие от античного рационализма рационализм Нового времени в лице
Декарта полагает самосознание как необходимый конститутивный момент
мышления. Поэтому не будет преувеличением сказать, что именно Декарт
является отправной точкой философствования, которое впоследствии -
благодаря Канту - получило название трансцендентального. Мышление
невозможно оторвать от "Я" - в этом уже заложена предпосылка
трансцендентальной философии, как она впоследствии была развита Кантом.
"Под словом мышление (cogitatio), - пишет Декарт, - я разумею все то, что
происходит в нас таким образом, что мы воспринимаем его непосредственно
сами собою;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
принимать за истинное ничего, что я не познал бы таковым с очевидностью...
включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно
и столь отчетливо, что не дает мне никакого повода подвергать это
сомнению". Сам Декарт приводит очень выразительный пример, раскрывающий
различие между традиционной культурой и новой, над созданием которой
трудится наш философ: "...мы видим, что здания, задуманные и завершенные
одним архитектором, обычно красивее и стройнее тех, над перестройкой
которых трудились многие, используя при этом старые стены, построенные для
других целей. Так, старые города, бывшие когда-то лишь небольшими
поселениями и с течением времени ставшие большими городами, обычно скверно
распланированы по сравнению с теми правильными площадями, которые инженер
по своему усмотрению строит на равнине. Хотя, рассматривая здания старых
городов, каждое в отдельности, часто можно найти в них столько же и даже
больше искусства, чем в зданиях других городов, тем не менее, глядя на
общее расположение этих зданий - больших и маленьких, вперемежку, что
делает улицы кривыми и неровными, - скажешь, что это скорее дело случая,
чем сознательной воли людей, применяющих разум".
Этот приведенный Декартом пример гораздо важнее, чем может показаться на
первый взгляд. То, что прежде делалось историей - понимать ли ее как случай
или как провидение, должно отныне стать предметом сознательной и планомерно
направленной воли людей, руководствующихся принципами разума, - здесь уже
заложены идейные истоки французской буржуазной революции XVIII в. Человек
должен контролировать историю во всех ее формах, начиная от строительства
городов, государственных учреждений и правовых норм и кончая наукой.
Прежняя наука выглядит, по Декарту, именно так, как древний город с его
внеплановыми постройками, среди которых, впрочем, встречаются и здания
удивительной красоты, но в котором неизменно кривые и узкие улочки; новая
наука должна создаваться по единому плану и с помощью единого метода. Вот
этот метод и создает Декарт, убежденный в том, что применение последнего
сулит человечеству неведомые прежде возможности, что он сделает людей
"хозяевами и господами природы".
Создание нового метода мышления и научного исследования требует прочного и
незыблемого основания, в противном случае выстроенное с помощью него здание
может быть разрушено точно так же, как и прежние сооружения человеческого
разума. Таким основанием, согласно Декарту, может быть только сам
человеческий разум в его внутреннем первоистоке, в той точке, из которой
растет он сам и которая поэтому обладает наивысшей достоверностью, эта
точка - самосознание. "Мыслю, следовательно, существую" - вот формула,
выражающая сущность самосознания, и эта формула, как убежден Декарт,
является самым очевидным и самым достоверным из суждений, когда-либо
высказанных человеческим существом.
Есть требование, которому должно удовлетворять знание, претендующее на
достоверность: оно должно быть очевидным, т.е. достоверным непосредственно.
Не без полемики со средневековой культурой Декарт требует положить в основу
философского мышления именно принцип очевидности, или непосредственной
достоверности, лишая, таким образом, всякого доверия другой источник,
игравший наряду с разумом важную роль в течение более чем тысячелетия -
предание, а тем самым и откровение, которое без исторического свидетельства
лишается реальной почвы. Требование проверки всякого знания с помощью
естественного света разума, тождественного, по Декарту, именно с принципом
очевидности, предполагает отказ от всех суждений, когда-либо принятых на
веру; обычай и пример - эти традиционные формы трансляции знания Декарт
противопоставляет тому, что прошло критическую проверку на очевидность. Он
глубоко убежден, что на истину "натолкнется скорее отдельный человек, чем
целый народ", - классическая формулировка принципа субъективной
достоверности, с которой начинается новая философия и новая наука.
Однако неправильно было бы думать, что в своей критике традиционной
философии и теологии Декарт и в самом деле начинает строить абсолютно с
нуля. В действительности его собственное мышление оказывается глубоко
укорененным в традиции, в рамках которой Декарт получил свое философское
образование; отбрасывая одни аспекты средневекового мышления, Декарт,
однако, опирается на другие. Как свидетельствует история философии,
искусства, науки, никакое творчество невозможно на пустом месте; и каким бы
революционером ни сознавал себя философ или ученый, он тем не менее
обнаруживает внутреннюю связь с предшествующей традицией - чаще всего
недостаточно осознаваемую им самим. И это - не говоря уже о том, что
отрицательная зависимость критика от критикуемого им содержания - это тоже
форма связи с традицией.
Декартова связь со средневековой философией обнаруживается уже в самом
исходном пункте. Считая абсолютно несомненным суждение "мыслю,
следовательно, существую", Декарт, в сущности, идет за Августином, в
полемике со скептицизмом указавшим на невозможность усомниться по крайней
мере в существовании самого сомневающегося. И это - не просто случайное
совпадение: тут сказывается общность в понимании онтологической значимости
"внутреннего человека", которое получает свое выражение в самосознании. Не
случайно категория самосознания, играющая центральную роль в новой
философии, в сущности, была незнакома античности: значимость самосознания -
продукт христианской цивилизации. Действительно, чтобы суждение "мыслю,
следовательно, существую" приобрело значение исходного положения философии,
необходимы, видимо, два существенных допущения: во-первых, восходящее к
античности (прежде всего к платонизму) убеждение в онтологическом
превосходстве умопостигаемого над чувственным (ибо сомнению у Декарта
подвергается прежде всего мир чувственный, включая "небо, землю и даже наше
собственное тело") и, во-вторых, рожденное христианством сознание высокой
ценности "внутреннего человека", человеческой личности, отлившееся позднее
в принцип "Я". В основу философии нового времени, таким образом, Декарт
положил не просто принцип мышления как объективного процесса, каким был
античный Логос, а именно субъективно переживаемый и сознаваемый процесс
мышления, такой, от которого невозможно отделить мыслящего: "Невозможно, -
пишет Декарт, - полагать несуществующим то, что мыслит, в то время, пока
оно мыслит".
В отличие от античного рационализма рационализм Нового времени в лице
Декарта полагает самосознание как необходимый конститутивный момент
мышления. Поэтому не будет преувеличением сказать, что именно Декарт
является отправной точкой философствования, которое впоследствии -
благодаря Канту - получило название трансцендентального. Мышление
невозможно оторвать от "Я" - в этом уже заложена предпосылка
трансцендентальной философии, как она впоследствии была развита Кантом.
"Под словом мышление (cogitatio), - пишет Декарт, - я разумею все то, что
происходит в нас таким образом, что мы воспринимаем его непосредственно
сами собою;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143