Поэтому в протоколах заседаний Комиссии ООН
перечисленные в первых 20 статьях нормы названы "политическими и
гражданскими правами", а новые права названы "экономическими и
социальными".
И такое терминологическое разделение существует до сих пор.
Включение новых прав в Декларацию было значительным дипломатическим
успехом коммунистических стран-членов ООН (а потом и стран третьего мира).
По мнению М. Крэнстона (далее М.К.) такое разбавление естественных прав
человека "новыми" в корне подорвало само дело защиты прав человека в ООН.
Ведь если традиционные, т.е. политические и гражданские права обладают
естественной универсальностью и могут быть выполнимы в любой стране мира
при
соответствующей политической воле ее властей, закреплении их в национальном
законодательстве и действенном контроле за выполнением со стороны
учрежденного должным образом Международного суда, то "социальные и
экономические права" на всяческие пособия и гарантии не могут быть
обеспечены таким простым способом, поскольку их выполнение зависит не
столько от воли правительств, сколько от экономических возможностей,
благосостояния самой страны. Ведь "нельзя говорить, что я обязан что-то
сделать, если я физически не могу это сделать. Так, в настоящее время
абсолютно нереально и долго еще будет нереально обеспечивать всех людей на
свете оплачиваемыми отпусками... Поскольку политические и гражданские права
по большей части нарушаются в форме правительственного вмешательства в дела
отдельных лиц, требуемые законодательные акты должны оказывать сдерживающее
влияние на исполнительные органы правительства. В этом случае дело обстоит
несравненно проще, чем когда речь идет о "праве на труд", "праве на
социальное обеспечение" и т.д. Чтобы осуществить социальное обеспечение,
правительству недостаточно одобрить необходимые законы, оно должно иметь в
своем распоряжении крупные средства, а в настоящее время многие
правительства ими не располагают. Правительство Индии, например, просто не
имеет ресурсов, чтобы обеспечить "жизненный уровень, который необходим для
поддержания здоровья и благосостояния более чем 400-миллионного населения
страны, не говоря уже об оплачиваемых отпусках" - (М.К.).
Сведение в одной Декларации подобных утопических для большинства стран
пожеланий и естественных прав человека, нарушать которые нельзя ни в каких
случаях, как раз и привело к тому, что "вся дискуссия в ООН о реальном
механизме обеспечения естественных прав перешла в туманную область
утопических пожеланий экономических и социальных прав, что очень выгодно
как
раз тем государствам, которые грубо попирают политические и гражданские
права людей, но зато имеют в своих законодательствах необеспеченные
положения об улучшении благосостояния народа... Типичный пример - отношение
к этому вопросу Советского Союза" - (М.К.).
Приоритетность права собственности и экономических свобод.
Эту аргументацию следует дополнить выявлением прямого противоречия
между условиями реализации социальных и экономических прав и защиты
экономических свобод человека, которые очевидно относятся к корпусу
гражданских прав, хотя в тексте Всеобщей Декларации ООН они прямо не
упоминаются, но подразумеваются ст. 17 о праве человека владеть своим
имуществом.
Ведь, чтобы обеспечить повышенное выполнение социальных и экономических
прав, правительствам бедных стран необходимо получить дополнительные
средства от зарабатывающих и владеющих имуществом людей в виде новых
налогов
или даже прямых конфискаций и иных мероприятий социалистического характера,
т.е. путем нарушения ст. 17 Декларации. Последнее ведет к разорению
состоятельных граждан, снижению так называемой налогооблагаемой базы,
оскудению государственной казны и, как следствие, к сокращению социальных
пособий. Уяснение такой простой зависимости ведет к необходимости повысить
безусловность исполнения ст. 17 до классического уровня "защиты частной
собственности как священной и неприкосновенной" и связанных с нею
экономических свобод человека. Без этого практически невозможно устойчиво
повышать планку выполнения социальных и экономических прав.
На наш взгляд, эта дилемма должна быть разрешена в пользу
первоочередного исполнения именно ст. 17 как краеугольного естественного
права человека, по важности следующего сразу за правом на жизнь и прямо из
него вытекающего.
"Право собственности есть логическое следствие прав на жизнь: если
человек имеет право на выживание, он имеет право оставлять себе имущество и
еду, необходимые для этого. Некоторые мыслители, например, св. Фома
Аквинский, утверждают, что право на жизнь, поскольку оно предваряет право
на
собственность, позволяет голодному воровать, дабы выжить. Они также
говорят,
что нельзя считать воровством (т.е. незаконным присвоением), если голодный
берет принадлежащий другому кусок хлеба. Философ Локк с этим не согласен:
он
считает, что хотя сытый обязан дать хлеб голодному, голодный не имеет права
брать его по своей воле. Эта разница, по-видимому, отражает различие между
средневековой и современной христианской этикой. Любой человек имеет право
на собственность, которую он приобрел честно и законно, за исключением той
доли, которая законно взыскивается с него в виде налога правительством, под
властью которого он находится" - (М.К.).
Но тут же М.К. справедливо поправляется: "Оговорка насчет налогов
создает предлог для всякого рода обмана и грабежа. Какой-нибудь "левый"
режим, буквально грабящий человека, может оправдываться тем, что он всего
лишь взыскивает налоги. Обычно говорят, что налоги законны только тогда,
когда они добровольны; но как можно назвать добровольными гигантские
налоги,
существующие в некоторых государствах всеобщего благосостояния в ХХ веке,
налоги, которые часто выплачиваются лишь из боязни жестоких наказаний,
налагаемых на неплательщиков? Где кончаются налоги и где начинается
конфискация? Трудно представить, каким образом люди могут быть свободными,
если они лишены права владеть имуществом и полностью отданы на милость
какого-нибудь хозяина или коммунистического правительства, которые должны
обеспечить их всем необходимым для жизни. В этом смысле собственность
неотделима от свободы."
К этим сильным аргументам М.К. следует добавить следующее:
прокоммунистическая (социалистическая) линия на ущемление прав
собственности
и экономических свобод ради обеспечения экономических и социальных прав не
выдерживает критики и со стороны реализуемости именно этих прав. Ведь
сегодня большинством авторитетных экономистов мира признано, что между
уровнем обеспечения экономической свободы граждан и уровнем развитости
экономики и материального богатства страны (а значит и возможностями
реализации социальных и экономических прав) существует прямая зависимость.
И
недаром государствами всеобщего благосостояния с наивысшими нормами
социальных и иных выплат в ХХ веке стали не коммунистические государства, а
именно западные страны свободной рыночной экономики. И это понятно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180
перечисленные в первых 20 статьях нормы названы "политическими и
гражданскими правами", а новые права названы "экономическими и
социальными".
И такое терминологическое разделение существует до сих пор.
Включение новых прав в Декларацию было значительным дипломатическим
успехом коммунистических стран-членов ООН (а потом и стран третьего мира).
По мнению М. Крэнстона (далее М.К.) такое разбавление естественных прав
человека "новыми" в корне подорвало само дело защиты прав человека в ООН.
Ведь если традиционные, т.е. политические и гражданские права обладают
естественной универсальностью и могут быть выполнимы в любой стране мира
при
соответствующей политической воле ее властей, закреплении их в национальном
законодательстве и действенном контроле за выполнением со стороны
учрежденного должным образом Международного суда, то "социальные и
экономические права" на всяческие пособия и гарантии не могут быть
обеспечены таким простым способом, поскольку их выполнение зависит не
столько от воли правительств, сколько от экономических возможностей,
благосостояния самой страны. Ведь "нельзя говорить, что я обязан что-то
сделать, если я физически не могу это сделать. Так, в настоящее время
абсолютно нереально и долго еще будет нереально обеспечивать всех людей на
свете оплачиваемыми отпусками... Поскольку политические и гражданские права
по большей части нарушаются в форме правительственного вмешательства в дела
отдельных лиц, требуемые законодательные акты должны оказывать сдерживающее
влияние на исполнительные органы правительства. В этом случае дело обстоит
несравненно проще, чем когда речь идет о "праве на труд", "праве на
социальное обеспечение" и т.д. Чтобы осуществить социальное обеспечение,
правительству недостаточно одобрить необходимые законы, оно должно иметь в
своем распоряжении крупные средства, а в настоящее время многие
правительства ими не располагают. Правительство Индии, например, просто не
имеет ресурсов, чтобы обеспечить "жизненный уровень, который необходим для
поддержания здоровья и благосостояния более чем 400-миллионного населения
страны, не говоря уже об оплачиваемых отпусках" - (М.К.).
Сведение в одной Декларации подобных утопических для большинства стран
пожеланий и естественных прав человека, нарушать которые нельзя ни в каких
случаях, как раз и привело к тому, что "вся дискуссия в ООН о реальном
механизме обеспечения естественных прав перешла в туманную область
утопических пожеланий экономических и социальных прав, что очень выгодно
как
раз тем государствам, которые грубо попирают политические и гражданские
права людей, но зато имеют в своих законодательствах необеспеченные
положения об улучшении благосостояния народа... Типичный пример - отношение
к этому вопросу Советского Союза" - (М.К.).
Приоритетность права собственности и экономических свобод.
Эту аргументацию следует дополнить выявлением прямого противоречия
между условиями реализации социальных и экономических прав и защиты
экономических свобод человека, которые очевидно относятся к корпусу
гражданских прав, хотя в тексте Всеобщей Декларации ООН они прямо не
упоминаются, но подразумеваются ст. 17 о праве человека владеть своим
имуществом.
Ведь, чтобы обеспечить повышенное выполнение социальных и экономических
прав, правительствам бедных стран необходимо получить дополнительные
средства от зарабатывающих и владеющих имуществом людей в виде новых
налогов
или даже прямых конфискаций и иных мероприятий социалистического характера,
т.е. путем нарушения ст. 17 Декларации. Последнее ведет к разорению
состоятельных граждан, снижению так называемой налогооблагаемой базы,
оскудению государственной казны и, как следствие, к сокращению социальных
пособий. Уяснение такой простой зависимости ведет к необходимости повысить
безусловность исполнения ст. 17 до классического уровня "защиты частной
собственности как священной и неприкосновенной" и связанных с нею
экономических свобод человека. Без этого практически невозможно устойчиво
повышать планку выполнения социальных и экономических прав.
На наш взгляд, эта дилемма должна быть разрешена в пользу
первоочередного исполнения именно ст. 17 как краеугольного естественного
права человека, по важности следующего сразу за правом на жизнь и прямо из
него вытекающего.
"Право собственности есть логическое следствие прав на жизнь: если
человек имеет право на выживание, он имеет право оставлять себе имущество и
еду, необходимые для этого. Некоторые мыслители, например, св. Фома
Аквинский, утверждают, что право на жизнь, поскольку оно предваряет право
на
собственность, позволяет голодному воровать, дабы выжить. Они также
говорят,
что нельзя считать воровством (т.е. незаконным присвоением), если голодный
берет принадлежащий другому кусок хлеба. Философ Локк с этим не согласен:
он
считает, что хотя сытый обязан дать хлеб голодному, голодный не имеет права
брать его по своей воле. Эта разница, по-видимому, отражает различие между
средневековой и современной христианской этикой. Любой человек имеет право
на собственность, которую он приобрел честно и законно, за исключением той
доли, которая законно взыскивается с него в виде налога правительством, под
властью которого он находится" - (М.К.).
Но тут же М.К. справедливо поправляется: "Оговорка насчет налогов
создает предлог для всякого рода обмана и грабежа. Какой-нибудь "левый"
режим, буквально грабящий человека, может оправдываться тем, что он всего
лишь взыскивает налоги. Обычно говорят, что налоги законны только тогда,
когда они добровольны; но как можно назвать добровольными гигантские
налоги,
существующие в некоторых государствах всеобщего благосостояния в ХХ веке,
налоги, которые часто выплачиваются лишь из боязни жестоких наказаний,
налагаемых на неплательщиков? Где кончаются налоги и где начинается
конфискация? Трудно представить, каким образом люди могут быть свободными,
если они лишены права владеть имуществом и полностью отданы на милость
какого-нибудь хозяина или коммунистического правительства, которые должны
обеспечить их всем необходимым для жизни. В этом смысле собственность
неотделима от свободы."
К этим сильным аргументам М.К. следует добавить следующее:
прокоммунистическая (социалистическая) линия на ущемление прав
собственности
и экономических свобод ради обеспечения экономических и социальных прав не
выдерживает критики и со стороны реализуемости именно этих прав. Ведь
сегодня большинством авторитетных экономистов мира признано, что между
уровнем обеспечения экономической свободы граждан и уровнем развитости
экономики и материального богатства страны (а значит и возможностями
реализации социальных и экономических прав) существует прямая зависимость.
И
недаром государствами всеобщего благосостояния с наивысшими нормами
социальных и иных выплат в ХХ веке стали не коммунистические государства, а
именно западные страны свободной рыночной экономики. И это понятно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180