а) Чья вина больше - самого П. или сложившейся системы?
б) Что лучше для общества - осудить и наказать П. как единственного
виновника или осудить прежде всего государственную систему, чтобы быстрее
ее
изменить, а П. освободить от сурового наказания?
Конечно, эти вопросы принадлежат к разряду вечных проблем, ибо почти
нет преступников, вина которых не была бы обусловлена какими-то жизненными
условиями, как и нет идеальных государств, которых не надо совершенствовать
и изменять. Однако по общему правилу такая "жизненная обусловленность" не
мешает суду все же судить и наказывать именно человека, преступившего закон
по своей воле, оставляя за скобками несовершенство (виновность)
государства.
Обвинитель в своей реплике именно это и советовала присяжным, прося их
подумать, что будет, если они оправдают виновного и тем самым разрешат и
всем людям преступное поведение. Сама обвинитель, видимо, предполагала
неизбежным следствием оправдания П. только рост преступности: "Будем тогда
все брать взятки, гулять, насильничать", и страна (государство и люди)
погибнут в хаосе. Задача же изменения государственной системы,
провоцирующей
такие преступления, по мнению профессионального обвинителя, должна
разрешаться не в суде, а иными, прежде всего законодательными путями. Если
довести эту логику до предела, то в ситуации, когда судят человека,
нарушившего нереальный и потому несправедливый закон, присяжные должны его
осудить, а уж потом в качестве избирателей выбрать таких законодателей,
которые изменили бы неверные законы и порядки. Как именно и когда - это уже
вне рамок суда.
Защитник советовал иное. Делая акцент на долге присяжных судить не по
закону, а по совести и тем самым стимулировать законодателей к исправлению
законов и правил нашей общественной жизни, он говорил о вопиющей
несправедливости уголовного осуждения (тем более лишения свободы) молодого
инспектора, если он поступает как все. Он говорил о долге - проголосовать
прежде всего против нынешнего закона и порядков, а не против случайно
попавшего на скамью подсудимых человека. Однако и защитник оставил за
скобками описание, как именно оправдательный вердикт суда присяжных на деле
может помочь изменению несправедливых законов и порядков.
Кроме того, защитник не смог внятно возразить главному доводу
обвинителя: публичное оправдание преступления (даже если сегодня их
совершают очень многие или даже большинство граждан) еще больше ускоряет
рост массы преступлений, общественный разлад и гибель, как бы стимулирует
переход болезни общества в открытую, последнюю стадию.
Если бы наше общество было здоровым и получение взятки должностным
лицом было исключением, то аргументы обвинителя были бы безупречными:
зараженную часть тела надо изолировать и лечить, чтобы не заражать
остальное. Но когда общество больно во многих своих членах, то изолировать
только один из них, оставив без внимания излечение остальных, не найдя
общую
и главную болезнь организма, значит на деле самообманываться и привести
весь
организм в конце концов к гибели. Наконец, если устраниться от всех
действий, как по изоляции одного зараженного органа, так и по излечению
всего организма, значит идти к общей смерти еще быстрее. Думаю, эта
аналогия
справедлива.
Таким образом, коренное различие в позициях обвинителя и защитника
заключается в оценке массовости правонарушений и справедливости закона, т.
е. в диагнозе глубины и опасности общественной болезни. Ведь очевидно, что
закон должен выражать общую норму поведения, которой согласны следовать
подавляющее большинство людей страны, как в пространстве, так во времени.
Если большинство не может следовать правилу, даже хорошему (допустим
иноземному), то эта норма не должна считаться действующим законом в
демократической стране, потому что нельзя сажать или казнить всех (или хотя
бы немалую часть граждан)... Допустим, очень плохо пьянствовать, но если
выпивкой злоупотребляет большинство, бесполезно вводить "сухой закон" и
сажать всех за его нарушения. Лечить пьянство надо по-иному. (То же самое,
на мой взгляд, относится к наказаниям за аборты, наркотики, взятки).
Как именно тут лечить, надо думать. Может, через обсуждения в
парламенте, через опросы и референдумы, как только выяснится, что зазор
между существующими законами и вердиктами присяжных - не случайность, а
факт.
Анализ суждений присяжных
К сожалению, в социологическом аспекте состав данного суда присяжных
нельзя считать представительным, он сильно отличается от средней структуры
москвичей и, тем более, населения России. В нем почти не оказалось
пенсионеров и рабочих. Всего один присяжный был в возрасте свыше 50 лет, и
еще два - свыше 40 лет. Остальные 7 присяжных - до 31 года. Можно сказать,
что здесь действовал суд по преимуществу молодых и образованных. Возможно,
это позволило им лучше понять друг друга.
Большинство присяжных (6 из 10) согласились с обвинением и защитой
частично, остановившись на вердикте: Виновен, но не должен сидеть. Пара
согласившихся с обвинением и пара согласившихся с защитой присяжных лишь
подчеркнули весомость позиции центра.
Впрочем, надо признать, что суммарный итог мнений тяготеет больше к
осуждению. Двое присяжных говорили, что не вредно инспектору посидеть пару
годков, но в итоге они проголосовали все же за иные меры наказания. А с
другой стороны, из двух оправдавших П. присяжных позицию защитника отразил
только один человек, доводы второго присяжного были совсем иными.
Такой вердикт в наибольшей степени удовлетворил участников этого
исследовательского процесса, потому что и обвинитель добился осуждения
виновного, и защитник - освобождения от лишения свободы.
Какой же общий смысл итогового вердикта присяжных?
Я его толкую так: "Чиновников, берущих взятки, надо осуждать, но нельзя
сажать - сегодня это неправильно и бесчеловечно".
В самой конструкции этого ответа заложены противоречие и компромисс. С
одной стороны, чиновник виновен в тяжком уголовном преступлении, которое не
может быть терпимо, а с другой стороны - он не заслуживает настоящего
уголовного наказания. Не легализуя получение взяток, большинство присяжных
фактически отказало государству в надежде исправить это зло средствами
уголовного наказания. Проблема таким ответом обнажена, на мой взгляд,
наилучшим образом, хотя сам я как защитник отстаивал более радикальную
позицию.
Разберем аргументацию присяжных.
Молодой предприниматель (3), по собственным его словам, не встал ни на
сторону обвинения, ни на сторону защиты, потому что выработал собственную
точку зрения. Он вообще не признал, что тут была взятка. Принятые П. деньги
он решил называть словом "подарки", не увидев в них ничего незаконного и
записав их в один ряд с "подарком" хирургу и знакомой девушке. Возможное
должностное правонарушение инспектора П. он увидел только в сокрытии им
недоимок предприятия. Доводы судьи и сторон на него не подействовали,
абсолютное одиночество среди других присяжных его не смутило. Наверное, эта
его мысль есть плод давних самоубеждений, родившийся в результате многих
лет
таких "подарков" и понятной потребности называть себя (даже наедине с
собой)
не преступным взяткодателем, а щедрым "дарителем".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180