Они им не
поверили, рассуждая просто и здраво: раз покупатель заплатил за
холодильники
дополнительные деньги, этот доход должен принадлежать всем, кто произвел
продукцию, - предприятию в целом, а не одному руководителю.
Отказавшиеся от осуждения Г. присяжные ничего не могли возразить этим
соображениям, но упирали больше на то, что "такие способные руководители
приносят фирме и сотрудникам пользы много больше той части дополнительных
доходов, которая была передана им лично". Кроме того, они проявили большую
охоту верить утверждениям сторон, что прямого ущерба никому причинено не
было.
Конечно, если бы перед присяжными было настоящее, а не усеченное до
краткой фабулы дело, если бы они имели возможность докапываться до
жизненных
деталей произошедшего, они смогли бы глубже разобраться в ситуации и
принять
более взвешенное решение... Но таких возможностей у них, к сожалению, не
было.
Зависят ли эти различия взглядов от профессии и иных черт присяжных?
Такой зависимости я не заметил, разве лишь в самом слабом виде можно
сказать, что их причастность к предпринимательству определяет и симпатию к
Г. Можно предположить, что присяжные пришли к следующему выводу:
"Получение дополнительного вознаграждения руководителем предприятия
(любой формы собственности) есть не взятка, а другое правонарушение вроде
коммерческого подкупа".
Однако в конкретизации его мнения разделились:
- 50% посчитали коммерческий подкуп уголовным преступлением, но не
тяжелым и не связанным с лишением свободы,
- 30% могут признать коммерческий подкуп преступлением, только если
будет доказан прямой ущерб предприятию или его клиентам,
- 20% отказались считать коммерческий подкуп уголовным преступлением.
Анализ суждений присяжных в ИСП-2 (5.08.1996 г.)
Вердикт: Г. осужден - 10 голосами против 1.
Хотя по идее повторный суд не должен был отличаться в части прений от
первого, но различия все же были. Проводивший заседание А.В. Похмелкин
(судья) в напутственном слове углубил объяснение юридических понятий,
включая новый термин "коммерческий подкуп", и поставил дополнительный
вопрос
о возможном признании Г. виновным в этом виде преступления (в последующих
ИСП этот вопрос сохранялся). Честно говоря, я ожидал, что осуждение Г. за
коммерческий подкуп будет принято многими присяжными. Однако получилось
совсем иное.
Состав присяжных в этом процессе соответствовал социальной структуре
московского населения, но в нем доминировали среднего и пожилого возраста
женщины (среди них 8 - после 40 лет) со средним образованием и с рабочими
профессиями (5 из 11). Впрочем, лидером обсуждения стала учительница с
высшим образованием (2) , с которой оказались согласны практически все
остальные участники.
В конце обсуждения учительница даже с удивлением отметила, как они,
такие разные по работе, образованию и, видимо, по культурным интересам,
оказались столь солидарными при разрешении поставленных перед ними сложных
жизненных вопросов.
Ведь за исключением одного, все пришли к самому суровому из возможных
вердиктов по делу Г. Если учесть, что мнение единственной 19-летней
присяжной, его оправдавшей, было странно мотивированно (Г., мол, деньги
получил после сделки, а не до, как берут следователи или судьи), то можно
сказать, что вердикт этот и вправду единодушен, хотя радикально расходится
с
вердиктом первого исследовательского суда, столь же единодушно отвергшим
целесообразность лишения Г. свободы.
Если сравнить структуру присяжных в обоих судах, то нетрудно заметить
преобладание в первом суде людей со средне-техническим и высшим
образованием, присутствие "хозяйственников" (прораба и предпринимателя).
Однако не эти различия в социальном статусе присяжных определили столь
кардинальные различия их вердиктов, а скорее особенности их группового
восприятия, с самого начала настроенного враждебно к попытке облегчения
уголовной ответственности хозяйственных руководителей, которые, мол, и так
богаты, и так откупаются от любых наказаний. В доводах присяжной 2 и
поддержавшего ее большинства звучит прежде всего именно этот момент:
"Богатому, выходит, все можно, а завтра он и политикой займется на
взятках".
Об ущербе как признаке коммерческого подкупа здесь ни слова.
Нельзя сослаться и на то, что присяжные, мол, не заметили такую
возможность. В ходе обсуждения старшина неоднократно просил подумать о
вменении Г. коммерческого подкупа, но получал взамен только негативные
ответы типа: "Какая разница, как называть эти "благодарности" - взяткой или
коммерческим подкупом, главное, что взял он незаработанное",
Пожалуй, только 40-летняя уборщица, постаралась разобраться в возможной
вине Г. Сначала она спросила у судьи, не был ли он виновным в перехвате у
кого-то партии холодильников. Судья ответил общим уверением, что, по мнению
следствия, никому вреда Г. не причинил. Для юриста такого заверения было бы
достаточно, но у присяжных свой ход мыслей. У нее появилась иная
обвинительная версия: передав холодильники не в прямую торговлю, а
посреднику, Г. позволил последнему взвинтить цены и нажиться на простых
покупателях... И потому, сделала вывод проницательная уборщица, он "виновен
в получении взятки и заслуживает лишения свободы".
Трудно отказать в убедительности ее версии, хотя сам я вижу здесь
несколько иное, а именно - широко известную схему ограбления госпредприятия
путем поставки его продукции по заниженным ценам знакомым посредникам,
которые в свою очередь реализовывали ее уже по высоким рыночным ценам,
"откатывая" часть полученной бешеной прибыли заводскому руководителю под
видом "благодарности". По такой "схеме" заводская прибыль стала уходить в
личный карман руководителей, позволяя постепенно выкупать предприятия и
становиться их личными владельцами. В этом и заключался один из основных
приемов "первоначального накопления частного капитала" в постсоветской
России". Что касается Г., то ему просто не повезло в самом начале...
Однако вернемся к логике уборщицы (5). Даже в условиях информационного
голода, невольно устроенного сторонами в суде про обстоятельства дела, она
смогла самостоятельно обосновать возможный вред от действий Г., т.е. состав
коммерческого подкупа, но тем не менее проголосовала за квалификацию этих
действий именно как взятки. Почему? Наверное, для строгости.
Надо признать, что слова обвинителя о том, что зависимость наших людей
от хозяйственных руководителей вроде Г. много больше, чем их зависимость от
реальных должностных лиц типа милиционера, нашли прямое подтверждение. В
глазах этого состава присяжных хозяйственный статус Г. не смягчал, а лишь
усугублял степень его виновности, поскольку соединялся с положением богача,
все покупающего за взятки, (т.е. не взяткополучателя, а взяткодателя), что
и
привело их к убеждению, что тут штрафы помочь не могут, что таких как Г.
нужно наказывать только лишением свободы.
Своими словами присяжные встали на точку зрения обвинителя,
отстаивавшего однотипность уголовной ответственности за получение
"подарков"
и государственными, и частными руководителями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180
поверили, рассуждая просто и здраво: раз покупатель заплатил за
холодильники
дополнительные деньги, этот доход должен принадлежать всем, кто произвел
продукцию, - предприятию в целом, а не одному руководителю.
Отказавшиеся от осуждения Г. присяжные ничего не могли возразить этим
соображениям, но упирали больше на то, что "такие способные руководители
приносят фирме и сотрудникам пользы много больше той части дополнительных
доходов, которая была передана им лично". Кроме того, они проявили большую
охоту верить утверждениям сторон, что прямого ущерба никому причинено не
было.
Конечно, если бы перед присяжными было настоящее, а не усеченное до
краткой фабулы дело, если бы они имели возможность докапываться до
жизненных
деталей произошедшего, они смогли бы глубже разобраться в ситуации и
принять
более взвешенное решение... Но таких возможностей у них, к сожалению, не
было.
Зависят ли эти различия взглядов от профессии и иных черт присяжных?
Такой зависимости я не заметил, разве лишь в самом слабом виде можно
сказать, что их причастность к предпринимательству определяет и симпатию к
Г. Можно предположить, что присяжные пришли к следующему выводу:
"Получение дополнительного вознаграждения руководителем предприятия
(любой формы собственности) есть не взятка, а другое правонарушение вроде
коммерческого подкупа".
Однако в конкретизации его мнения разделились:
- 50% посчитали коммерческий подкуп уголовным преступлением, но не
тяжелым и не связанным с лишением свободы,
- 30% могут признать коммерческий подкуп преступлением, только если
будет доказан прямой ущерб предприятию или его клиентам,
- 20% отказались считать коммерческий подкуп уголовным преступлением.
Анализ суждений присяжных в ИСП-2 (5.08.1996 г.)
Вердикт: Г. осужден - 10 голосами против 1.
Хотя по идее повторный суд не должен был отличаться в части прений от
первого, но различия все же были. Проводивший заседание А.В. Похмелкин
(судья) в напутственном слове углубил объяснение юридических понятий,
включая новый термин "коммерческий подкуп", и поставил дополнительный
вопрос
о возможном признании Г. виновным в этом виде преступления (в последующих
ИСП этот вопрос сохранялся). Честно говоря, я ожидал, что осуждение Г. за
коммерческий подкуп будет принято многими присяжными. Однако получилось
совсем иное.
Состав присяжных в этом процессе соответствовал социальной структуре
московского населения, но в нем доминировали среднего и пожилого возраста
женщины (среди них 8 - после 40 лет) со средним образованием и с рабочими
профессиями (5 из 11). Впрочем, лидером обсуждения стала учительница с
высшим образованием (2) , с которой оказались согласны практически все
остальные участники.
В конце обсуждения учительница даже с удивлением отметила, как они,
такие разные по работе, образованию и, видимо, по культурным интересам,
оказались столь солидарными при разрешении поставленных перед ними сложных
жизненных вопросов.
Ведь за исключением одного, все пришли к самому суровому из возможных
вердиктов по делу Г. Если учесть, что мнение единственной 19-летней
присяжной, его оправдавшей, было странно мотивированно (Г., мол, деньги
получил после сделки, а не до, как берут следователи или судьи), то можно
сказать, что вердикт этот и вправду единодушен, хотя радикально расходится
с
вердиктом первого исследовательского суда, столь же единодушно отвергшим
целесообразность лишения Г. свободы.
Если сравнить структуру присяжных в обоих судах, то нетрудно заметить
преобладание в первом суде людей со средне-техническим и высшим
образованием, присутствие "хозяйственников" (прораба и предпринимателя).
Однако не эти различия в социальном статусе присяжных определили столь
кардинальные различия их вердиктов, а скорее особенности их группового
восприятия, с самого начала настроенного враждебно к попытке облегчения
уголовной ответственности хозяйственных руководителей, которые, мол, и так
богаты, и так откупаются от любых наказаний. В доводах присяжной 2 и
поддержавшего ее большинства звучит прежде всего именно этот момент:
"Богатому, выходит, все можно, а завтра он и политикой займется на
взятках".
Об ущербе как признаке коммерческого подкупа здесь ни слова.
Нельзя сослаться и на то, что присяжные, мол, не заметили такую
возможность. В ходе обсуждения старшина неоднократно просил подумать о
вменении Г. коммерческого подкупа, но получал взамен только негативные
ответы типа: "Какая разница, как называть эти "благодарности" - взяткой или
коммерческим подкупом, главное, что взял он незаработанное",
Пожалуй, только 40-летняя уборщица, постаралась разобраться в возможной
вине Г. Сначала она спросила у судьи, не был ли он виновным в перехвате у
кого-то партии холодильников. Судья ответил общим уверением, что, по мнению
следствия, никому вреда Г. не причинил. Для юриста такого заверения было бы
достаточно, но у присяжных свой ход мыслей. У нее появилась иная
обвинительная версия: передав холодильники не в прямую торговлю, а
посреднику, Г. позволил последнему взвинтить цены и нажиться на простых
покупателях... И потому, сделала вывод проницательная уборщица, он "виновен
в получении взятки и заслуживает лишения свободы".
Трудно отказать в убедительности ее версии, хотя сам я вижу здесь
несколько иное, а именно - широко известную схему ограбления госпредприятия
путем поставки его продукции по заниженным ценам знакомым посредникам,
которые в свою очередь реализовывали ее уже по высоким рыночным ценам,
"откатывая" часть полученной бешеной прибыли заводскому руководителю под
видом "благодарности". По такой "схеме" заводская прибыль стала уходить в
личный карман руководителей, позволяя постепенно выкупать предприятия и
становиться их личными владельцами. В этом и заключался один из основных
приемов "первоначального накопления частного капитала" в постсоветской
России". Что касается Г., то ему просто не повезло в самом начале...
Однако вернемся к логике уборщицы (5). Даже в условиях информационного
голода, невольно устроенного сторонами в суде про обстоятельства дела, она
смогла самостоятельно обосновать возможный вред от действий Г., т.е. состав
коммерческого подкупа, но тем не менее проголосовала за квалификацию этих
действий именно как взятки. Почему? Наверное, для строгости.
Надо признать, что слова обвинителя о том, что зависимость наших людей
от хозяйственных руководителей вроде Г. много больше, чем их зависимость от
реальных должностных лиц типа милиционера, нашли прямое подтверждение. В
глазах этого состава присяжных хозяйственный статус Г. не смягчал, а лишь
усугублял степень его виновности, поскольку соединялся с положением богача,
все покупающего за взятки, (т.е. не взяткополучателя, а взяткодателя), что
и
привело их к убеждению, что тут штрафы помочь не могут, что таких как Г.
нужно наказывать только лишением свободы.
Своими словами присяжные встали на точку зрения обвинителя,
отстаивавшего однотипность уголовной ответственности за получение
"подарков"
и государственными, и частными руководителями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180