92 (размер присвоенного
имущества свыше 5 тыс. руб.) и до смертной казни по ст. 93-1 УК РСФСР в
случае особо крупного присвоения (свыше 10 тыс. руб. - приблизительная
стоимость советского легкового автомобиля).
Однако, надо заметить, что в состав этих статей помимо "хищения путем
присвоения или растраты" включалось еще так называемое "хищение путем
злоупотребления служебным положением", получившее на деле преобладающее
значение.
Какое же преступление имелось в виду?
Надо вспомнить, что в советское время частных производств практически
не было, официально существовало только социалистическое (государственное)
хозяйство, и все его руководители считались должностными (чиновными)
лицами.
А самое главное, любая незапланированная государством экономическая
деятельность на этих предприятиях (на которую руководители шли довольно
часто под влиянием спроса), включая присвоение доходов от нее, считалась
хищением социалистического имущества. Все стихийно вырастающие на теле
соцмонополии "подсобные промыслы", "левые цеха", иные теневые частные
экономические структуры подводились под обвинение в таком виде "хищения
социалистического имущества", что всегда означало длительные сроки и даже
расстрелы.
И хотя в УК РСФСР существовала еще и специальная норма - ст.153 УК
РСФСР о запрете частнопредпринимательской деятельности (ЧПД) и
коммерческого
посредничества (до 5 лет лишения свободы). Но, судя по нашему опыту, она
была мало приемлема.
Двойственность перестройки.
Любопытно, что именно под конец "развитого социализма", т.е. уже в
период издыхания соцзаконности, судебная практика начала двоиться:
некоторые
уголовные дела против частного предпринимательства она пускала по ст.153 УК
с добавлением обвинений в хищении материалов, но часть (и все растущая
часть) дел против "цеховиков" уже шла по чистому обвинению в хищении путем
злоупотребления служебным положением, причем похищенным считался весь объем
произведенного в "левом цеху". Тем самым государство начало объявлять себя
собственником всего, что производилось частниками вне его ведома. Старая
традиция отделять частные предприятия от государственных, даже когда первые
работали под прикрытием вторых, стремительно ломалась и, как ни
парадоксально, была окончательно сломана в конце 1991 года, когда
победившие
демократы отменили уголовное наказание за ЧПД, но вместо реабилитации суды
стали карать частное предпринимательство на госпредприятиях еще более
ожесточенно, уже как однозначное хищение. Победа "политической свободы" в
1991 году для "теневиков" означила не свободу, а окончательный перевод в
разряд зэков-расхитителей. Такая двусмысленность объявленной свободы была
ясна многим юристам уже в перестроечное время.
Я помню бурное обсуждение на Комиссии по правам человека Верховного
Совета СССР в 1990 г. видными юристами требований нашего Общества об
устранении из УК РСФСР самых заметных антипредпринимательских норм, в том
числе и ст.153. Самые проницательные из них (вспоминаю Г.М. Резника)
предупреждали: "Можно, конечно, декриминализировать этот состав, но не
начнут ли тогда органы дела "цеховиков" пускать по обвинениям в хищении
всего им произведенного?" И оказалось - "как в воду глядели".
Властные разборки
(политическая подоплека "хозяйственных" дел при социализме и сейчас)
Конечно, и после перестройки кадры "борцов с коррупцией андроповского
призыва" продолжали малевать из "теневиков" опаснейших врагов общества.
Однако было бы заблуждением считать причиной этой страсти преследования
только инерцию. Более существенной причиной были корыстные интересы
властвующих кланов, которым на деле служили репрессивные органы. Дело в
том,
что "социалистическое плановое хозяйство" все годы своего существования
было
лишь рекламной картинкой, туфтой, не меньшей, чем "социалистическая
демократия".
Никакая экономика не может действовать без рыночных механизмов, хотя бы
теневых. И они всегда существовали, с одной стороны, обеспечивая реальное
функционирование "планов громадье", а с другой стороны, держа в страхе
подполья все хозяйственные кадры, заведомо виноватые перед господствующей
социалистической доктриной. Как только конкретные хозяйственники
оказывались
неугодными партии (т.е. ее руководителям), последняя призывала прокуроров и
следователей, говорила "фас", и те сажали или расстреливали в строгом
соответствии с нормами "социалистической законности". Работа была простая,
потому что "невиновных" среди хозяйственников просто не могло быть, а
сердца
профессионалов сыска просто разрывались от нетерпения: как много
"теневиков"
оставались еще не посаженными... Так что партии приходилось и осаживать
чересчур ретивых правоприменителей.
Великим изобретателем этой системы был, конечно, сам товарищ Сталин, но
он держал ее в строгих рамках собственного единоначалия. Его преемники и
эпигоны, однако, погрязли в дрязгах борьбы друг с другом, причем
"теневитость" хозяйственников, подчиненных тому или иному политическому
руководителю, служила прекрасным средством компромата друг на друга. И было
в порядке вещей, когда неожиданная раскрутка уголовных дел против
хозяйственников в том или ином регионе служила лишь прелюдией к снятию
соответствующего первого секретаря обкома. И напротив, назначение нового
политического руководителя вызывало чистку хозяйствующего состава через
возбуждение уголовных дел.
Так приходили к власти очень многие, не исключая самого Андропова или
нынешних президентов Шеварднадзе и Алиева. Так были осуждены многие
"теневики", уголовные дела которых проходили через наше Общество. Но,
правда, в каждом из них политическая подоплека была скрыта.
Традиции эти в модифицированном виде сохранились до сих пор, от
прошлого "реального социлизма" мы далеко не ушли.
Только один раз законодательная власть России официально (пусть в
косвенной форме) признала факт антипредпринимательских репрессий через
обвинения в хищении, когда Государственная Дума РФ приняла Постановление от
23.02.1994 г. "О политической и экономической амнистии", где фактически
приравняла "политических" и "экономических" заключенных к жертвам режима, в
число которых включила не только арестованных осенью 1993 г. за "оборону
Верховного Совета", но и осужденных до 1992 г. за "хищение путем
злоупотребления служебным положением". К сожалению, факт этот так и не был
глубоко осознан ни гражданами России, ни самой Думой.
Реставрация "соцзаконности" в новом УК через "присвоение"
Не прошло и полгода, как Государственная Дума, Совет Федерации и
Президент приняли коренную переделку Уголовного кодекса, устранив из него
особые репрессии против посягательств на социалистическую собственность по
всему его тексту, но за одним исключением - статьи о присвоении чужого
имущества.
Вместо того, чтобы ее убрать из Уголовного кодекса вместе со всей
главой 2 "Преступления против социалистической собственности", законодатель
1994 г. бережно перенес ее в гл. 4 (бывшую "О преступлениях против личной
собственности граждан"), введя после ст.147 о мошенничестве ст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180
имущества свыше 5 тыс. руб.) и до смертной казни по ст. 93-1 УК РСФСР в
случае особо крупного присвоения (свыше 10 тыс. руб. - приблизительная
стоимость советского легкового автомобиля).
Однако, надо заметить, что в состав этих статей помимо "хищения путем
присвоения или растраты" включалось еще так называемое "хищение путем
злоупотребления служебным положением", получившее на деле преобладающее
значение.
Какое же преступление имелось в виду?
Надо вспомнить, что в советское время частных производств практически
не было, официально существовало только социалистическое (государственное)
хозяйство, и все его руководители считались должностными (чиновными)
лицами.
А самое главное, любая незапланированная государством экономическая
деятельность на этих предприятиях (на которую руководители шли довольно
часто под влиянием спроса), включая присвоение доходов от нее, считалась
хищением социалистического имущества. Все стихийно вырастающие на теле
соцмонополии "подсобные промыслы", "левые цеха", иные теневые частные
экономические структуры подводились под обвинение в таком виде "хищения
социалистического имущества", что всегда означало длительные сроки и даже
расстрелы.
И хотя в УК РСФСР существовала еще и специальная норма - ст.153 УК
РСФСР о запрете частнопредпринимательской деятельности (ЧПД) и
коммерческого
посредничества (до 5 лет лишения свободы). Но, судя по нашему опыту, она
была мало приемлема.
Двойственность перестройки.
Любопытно, что именно под конец "развитого социализма", т.е. уже в
период издыхания соцзаконности, судебная практика начала двоиться:
некоторые
уголовные дела против частного предпринимательства она пускала по ст.153 УК
с добавлением обвинений в хищении материалов, но часть (и все растущая
часть) дел против "цеховиков" уже шла по чистому обвинению в хищении путем
злоупотребления служебным положением, причем похищенным считался весь объем
произведенного в "левом цеху". Тем самым государство начало объявлять себя
собственником всего, что производилось частниками вне его ведома. Старая
традиция отделять частные предприятия от государственных, даже когда первые
работали под прикрытием вторых, стремительно ломалась и, как ни
парадоксально, была окончательно сломана в конце 1991 года, когда
победившие
демократы отменили уголовное наказание за ЧПД, но вместо реабилитации суды
стали карать частное предпринимательство на госпредприятиях еще более
ожесточенно, уже как однозначное хищение. Победа "политической свободы" в
1991 году для "теневиков" означила не свободу, а окончательный перевод в
разряд зэков-расхитителей. Такая двусмысленность объявленной свободы была
ясна многим юристам уже в перестроечное время.
Я помню бурное обсуждение на Комиссии по правам человека Верховного
Совета СССР в 1990 г. видными юристами требований нашего Общества об
устранении из УК РСФСР самых заметных антипредпринимательских норм, в том
числе и ст.153. Самые проницательные из них (вспоминаю Г.М. Резника)
предупреждали: "Можно, конечно, декриминализировать этот состав, но не
начнут ли тогда органы дела "цеховиков" пускать по обвинениям в хищении
всего им произведенного?" И оказалось - "как в воду глядели".
Властные разборки
(политическая подоплека "хозяйственных" дел при социализме и сейчас)
Конечно, и после перестройки кадры "борцов с коррупцией андроповского
призыва" продолжали малевать из "теневиков" опаснейших врагов общества.
Однако было бы заблуждением считать причиной этой страсти преследования
только инерцию. Более существенной причиной были корыстные интересы
властвующих кланов, которым на деле служили репрессивные органы. Дело в
том,
что "социалистическое плановое хозяйство" все годы своего существования
было
лишь рекламной картинкой, туфтой, не меньшей, чем "социалистическая
демократия".
Никакая экономика не может действовать без рыночных механизмов, хотя бы
теневых. И они всегда существовали, с одной стороны, обеспечивая реальное
функционирование "планов громадье", а с другой стороны, держа в страхе
подполья все хозяйственные кадры, заведомо виноватые перед господствующей
социалистической доктриной. Как только конкретные хозяйственники
оказывались
неугодными партии (т.е. ее руководителям), последняя призывала прокуроров и
следователей, говорила "фас", и те сажали или расстреливали в строгом
соответствии с нормами "социалистической законности". Работа была простая,
потому что "невиновных" среди хозяйственников просто не могло быть, а
сердца
профессионалов сыска просто разрывались от нетерпения: как много
"теневиков"
оставались еще не посаженными... Так что партии приходилось и осаживать
чересчур ретивых правоприменителей.
Великим изобретателем этой системы был, конечно, сам товарищ Сталин, но
он держал ее в строгих рамках собственного единоначалия. Его преемники и
эпигоны, однако, погрязли в дрязгах борьбы друг с другом, причем
"теневитость" хозяйственников, подчиненных тому или иному политическому
руководителю, служила прекрасным средством компромата друг на друга. И было
в порядке вещей, когда неожиданная раскрутка уголовных дел против
хозяйственников в том или ином регионе служила лишь прелюдией к снятию
соответствующего первого секретаря обкома. И напротив, назначение нового
политического руководителя вызывало чистку хозяйствующего состава через
возбуждение уголовных дел.
Так приходили к власти очень многие, не исключая самого Андропова или
нынешних президентов Шеварднадзе и Алиева. Так были осуждены многие
"теневики", уголовные дела которых проходили через наше Общество. Но,
правда, в каждом из них политическая подоплека была скрыта.
Традиции эти в модифицированном виде сохранились до сих пор, от
прошлого "реального социлизма" мы далеко не ушли.
Только один раз законодательная власть России официально (пусть в
косвенной форме) признала факт антипредпринимательских репрессий через
обвинения в хищении, когда Государственная Дума РФ приняла Постановление от
23.02.1994 г. "О политической и экономической амнистии", где фактически
приравняла "политических" и "экономических" заключенных к жертвам режима, в
число которых включила не только арестованных осенью 1993 г. за "оборону
Верховного Совета", но и осужденных до 1992 г. за "хищение путем
злоупотребления служебным положением". К сожалению, факт этот так и не был
глубоко осознан ни гражданами России, ни самой Думой.
Реставрация "соцзаконности" в новом УК через "присвоение"
Не прошло и полгода, как Государственная Дума, Совет Федерации и
Президент приняли коренную переделку Уголовного кодекса, устранив из него
особые репрессии против посягательств на социалистическую собственность по
всему его тексту, но за одним исключением - статьи о присвоении чужого
имущества.
Вместо того, чтобы ее убрать из Уголовного кодекса вместе со всей
главой 2 "Преступления против социалистической собственности", законодатель
1994 г. бережно перенес ее в гл. 4 (бывшую "О преступлениях против личной
собственности граждан"), введя после ст.147 о мошенничестве ст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180