-- Чтобы это могло означать-- старый черт не идет и не
идет?.. Интересно бы знать, где этот старый хрыч целую ночь
шатается? Мог бы по крайней мере оставить мне ключ от комнаты.
Я бы завалился на постель и такого бы веселья задал! У нас там
вина уйма.
-- Он, говорят, ворует,-- проронил Швейк, беспечно
покуривая сигареты своего поручика, так как тот запретил ему
курить в комнате трубку.-- Ты-то небось должен знать, откуда у
вас вино.
-- Куда прикажет, туда и хожу,-- тонким голоском сказал
Микулашек.-- Напишет требование на вино для лазарета, а я
получу и принесу домой,
-- А если бы он приказал обокрасть полковую кассу, ты бы
тоже это сделал? -- спросил Швейк.-- За глаза-то ты ругаешься,
а перед ним дрожишь как осиновый лист.
Микулашек заморгал своими маленькими глазками.
-- Я бы еще подумал.
-- Нечего тут думать, молокосос ты этакий! -- прикрикнул
на него Швейк, но мигом осекся.
Открылась дверь, и вошел поручик Лукаш. Поручик находился
в прекрасном расположении духа, что нетрудно было заметить по
надетой задом наперед фуражке.
Микулашек так перепугался, что позабыл соскочить со стола,
и, сидя, отдавал честь, к тому же еще запамятовал, что на нем
нет фуражки,
-- Имею честь доложить, все в полном порядке, --
отрапортовал Швейк, вытянувшись во фронт по всем правилам, хотя
изо рта у него торчала сигарета.
Однако поручик Лукаш не обратил на Швейка ни малейшего
внимания и направился прямо к Микулашеку, который, вытаращив
глаза, следил за каждым его движением и по-прежнему отдавал
честь, сидя на столе,
-- Поручик Лукаш,-- представился поручик, подходя к
Микулашеку не совсем твердым шагом.-- А как ваша фамилия?
Микулашек молчал. Лукаш пододвинул себе стул, уселся
против Микулашека и, глядя на него снизу вверх, сказал:
-- Швейк, принесите-ка мне из чемодана служебный
револьвер.
Все время, пока Швейк рылся в чемодане, Микулашек молчал и
только с ужасом смотрел на поручика. Если б он в состоянии был
осознать, что сидит на столе, то ужаснулся бы еще больше, так
как его ноги касались колен сидящего напротив поручика.
-- Как зовут, я спрашиваю?!-- заорал поручик, глядя снизу
вверх на Микулашека.
Но тот молчал. Как он объяснил позднее, при внезапном
появлении Лукаша на него нашел какой-то столбняк. Он хотел
соскочить со стола, но не мог, хотел ответить -- и не мог,
хотел опустить руку, но рука не опускалась.
-- Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант,-- раздался
голос Швейка.-- Револьвер не заряжен.
-- Так зарядите его.
-- Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, патронов
нет, и его будет трудновато снять со стола. С вашего
разрешения, господин обер-лейтенант, этот Микулашек -- денщик
господина майора Венцеля. У него всегда, как только увидит
кого-нибудь из господ офицеров, язык отнимается. Он вообще
стесняется говорить. Совсем забитый ребенок. Одним словом --
молокосос. Господин майор Венцель оставляет его в коридоре,
когда сам уходит в город. Вот он, бедняга, и шатается по
денщикам. Главное-- было бы чего пугаться, а ведь он ничего
такого не натворил.
Швейк плюнул; в его тоне чувствовалось крайнее презрение к
трусости Микулашека и к его неумению держаться по-военному.
-- С вашего разрешения,-- продолжал Швейк,-- я его
понюхаю.
Швейк стащил со стола Микулашека, не перестававшего
таращить глаза на поручика, поставил его на пол и обнюхал ему
штаны.
-- Пока еще нет,-- доложил он,-- но уже начинает.
Прикажете его выбросить?
-- Выбросьте его, Швейк.
Швейк вывел трясущегося Микулашека в коридор, закрыл за
собой дверь и сказал ему:
-- Я тебя спас от смерти, дурачина. Когда вернется
господин майор Венцель, принеси мне за это потихоньку бутылочку
вина. Кроме шуток, я спас тебе жизнь. Когда мой поручик
надерется, с ним того и жди беды. В таких случаях один только я
могу с ним сладить и никто другой.
-- Я...-- начал было Микулашек.
-- Вонючка ты,-- презрительно оборвал его Швейк.-- Сядь на
пороге и жди, пока придет твой майор Венцель.
-- Наконец-то! -- встретил Швейка поручик Лукаш.-- Ну,
идите, идите, мне нужно с вами поговорить. Да не вытягивайтесь
так по-дурацки во фронт. Садитесь-ка, Швейк, и бросьте ваше
"слушаюсь". Молчите и слушайте внимательно. Знаете, где в
Кираль-Хиде Sopronyi utcza? / Шопроньская улица (венгерск.)/ Да
бросьте вы ваше "осмелюсь доложить, не знаю, господин поручик".
Не знаете, так скажите "не знаю" -- и баста! Запишите-ка себе
на бумажке: Sopronyi utcza, номер шестнадцать. В том доме внизу
скобяная торговля. Знаете, что такое скобяная торговля?.. Черт
возьми, не говорите "осмелюсь доложить"! Скажите "знаю" или "не
знаю". Итак, знаете, что такое скобяная торговля? Знаете --
отлично. Этот магазин принадлежит одному мадьяру по фамилии
Каконь. Знаете, что такое мадьяр? Так hirnmelherrgott / Боже
мой (нем.)/-- знаете или не знаете? Знаете-- отлично. Над
магазином находится квартира, и он там живет, слыхали? Не
слыхали, черт побери, так я вам говорю, что он там живет!
Поняли? Поняли -- отлично. А если бы не поняли, я бы вас
посадил на гауптвахту. Записали, что фамилия этого субъекта
Каконь? Хорошо. Итак, завтра утром, часов этак в десять, вы
отправитесь в город, разыщете этот дом, подыметесь на второй
этаж и передадите госпоже Каконь вот это письмо.
Поручик Лукаш развернул бумажник и протянул Швейку, зевая,
белый запечатанный конверт, на котором не было никакого адреса.
-- Дело чрезвычайно важное, Швейк,-- наставлял поручик.--
Осторожность никогда не бывает излишней, а потому, как видите,
на конверте нет адреса. Всецело полагаюсь на вас и уверен, что
вы доставите письмо в полном порядке. Да, запишите еще, что эту
даму зовут Этелька. Запишите: "Госпожа Этелька Каконь". Имейте
в виду, что письмо это вы должны вручить ей секретно и при
любых обстоятельствах. И ждать ответа. Там в письме написано,
что вы подождете ответа. Что вы хотели сказать?
-- А если мне ответа не дадут, господин обер-лейтенант,
что тогда?
-- Скажите, что вы во что бы то ни стало должны получить
ответ,-- сказал поручик, снова зевнув во весь рот.-- Ну, я
пойду спать, я здорово устал. Сколько было выпито! После такого
вечера и такой ночи, думаю, каждый устанет.
Поручик Лукаш сначала не имел намерения где-либо
задерживаться. К вечеру он пошел из лагеря в город, собираясь
попасть лишь в венгерский театр в Кираль-Хиде, где давали
какую-то венгерскую оперетку. Первые роли там играли толстые
артистки-еврейки, обладавшие тем громадным достоинством, что во
время танца они подкидывали ноги выше головы и не носили ни
трико, ни панталон, а для вящей приманки господ офицеров
выбривали себе волосы, как татарки. Галерка этого удовольствия,
понятно, была лишена, но тем большее удовольствие получали
сидящие в партере артиллерийские офицеры, которые, чтобы не
упустить ни одной детали этого захватывающего зрелища, брали в
театр артиллерийские призматические бинокли.
Поручика Лукаша, однако, это интересное свинство не
увлекало, так как взятый им напрокат в театре бинокль не был
axpoмaтичecким, и вместо бедер он видел лишь какие-то
движущиеся фиолетовые пятна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196