После этого пан Еном был опозорен
в трактире, куда ходил Билек, и всюду, во всем квартале, его
иначе не звали, как "засранец Еном". И все рассказывали друг
другу, как он хотел спасти ситуацию. Жизнь человеческая вообще
так сложна. что жизнь отдельного человека, осмелюсь доложить,
господин поручик, ни черта не стоит. Еще до войны к нам в
трактир "У чаши" на Боиште ходили полицейский, старший вахмистр
пан Губичка, и один репортер, который охотился за сломанными
ногами, задавленными людьми, самоубийцами и печатал о них в
газетах. Это был большой весельчак, в дежурной комнате полиции
он бывал чаще, чем в своей редакции. Однажды он напоил старшего
вахмистра Губичку, поменялся с ним в кухне одеждой, так что
старший вахмистр был в штатском, а из пана репортера получился
старший вахмистр полиции. Он прикрыл только номер револьвера и
отправился в Прагу на дозор. На Рессловой улице, за бывшей
Сватовацлавской тюрьмой, глубокой ночью он встретил пожилого
господина в цилиндре и шубе под руку с пожилой дамой в меховом
манто. Оба спешили домой и не разговаривали. Он бросился к ним
и рявкнул тому господину прямо в ухо: "Не орите так, или я вас
отведу!" Представьте себе, господин обер-лейтенант, их испуг.
Тщетно они объясняли, что, очевидно, здесь какое-то
недоразумение, они возвращаются с банкета, который был дан у
господина наместника. Экипаж довез их до Национального театра,
а теперь они хотят проветриться. Живут они недалеко, на Морани,
сам он советник из канцелярии наместника, а это его супруга.
"Вы меня не дурачьте,-- продолжал орать переодетый репортер.--
Вам тем более должно быть стыдно, если вы, как вы утверждаете,
советник канцелярии генерал-губернатора, а ведете себя как
мальчишка. Я за вами уже давно наблюдаю, я видел, как вы
тростью колотили в железные шторы всех магазинов, попадавшихся
вам по дороге, и при этом ваша, как вы говорите, супруга
помогала вам".-- "Ведь у меня, как видите, никакой трости нет.
Это, должно быть, кто-то, шедший впереди нас".-- "Как же эта
трость может у вас быть,-- ответил переодетый репортер,--
когда, я это сам видел, вы ее обломали вон за тем углом о
старуху, которая разносит по трактирам жареную картошку и
каштаны". Дама даже плакать была не в состоянии, а господин
советник так разозлился, что стал обвинять его в грубости,
после чего был арестован и передан ближайшему патрулю в районе
комиссариата на Сальмовой улице. Переодетый репортер велел эту
пару отвести в комиссариат, сам он-де идет к "Святому
Индржиху", по служебным делам был на Виноградах. Оба нарушили
ночную тишину и спокойствие и принимали участие в ночной драке,
кроме того, они нанесли оскорбление полиции. Он торопится, у
него есть дело в комиссариате святого Индржиха, а через час он
придет в комиссариат на Сальмовую улицу.
Таким образом, патруль потащил обоих. Они просидели до
утра и ждали этого старшего вахмистра, который между тем
окольным путем пробрался "К чаше" на Боиште, разбудил старшего
вахмистра Губичку, деликатно рассказал ему о случившемся и
намекнул о том, что может подняться серьезное дело, если тот не
будет держать язык за зубами.
Поручик Лукаш, видимо, устал от разговоров. Прежде чем
пустить лошадь рысью, чтобы обогнать авангард, он сказал
Швейку:
-- Если вы собираетесь говорить до вечера, то это час от
часу будет глупее и глупее.
-- Господин обер-лейтенант,-- кричал вслед отъезжавшему
поручику Швейк,-- хотите узнать, чем это кончилось?
Поручик Лукаш поскакал галопом.
Подпоручик Дуб настолько оправился, что смог вылезти из
санитарной двуколки, собрал вокруг себя весь штаб роты и, как
бы в забытьи, стал его наставлять. Он обратился к собравшимся
со страшно длинной речью, обременявшей их больше, чем амуниция
и винтовки.
Это был набор разных поучений. Он начал:
-- Любовь солдат к господам офицерам делает возможными
невероятные жертвы, но вовсе не обязательно,-- и даже
наоборот,-- чтобы эта любовь была врожденной. Если у солдата
нет врожденной любви, то его следует к ней принудить. В
гражданской жизни вынужденная любовь одного к другому, скажем,
школьного сторожа к учительскому персоналу, продолжается до тех
пор, пока существует внешняя сила, вызывающая ее. На военной
службе мы наблюдаем как раз противоположное, так как офицер не
имеет права допускать ни со стороны солдата, ни со своей
собственной стороны малейшего ослабления этой любви, которая
привязывает солдата к своему начальнику. Эта любовь -- не
обычная любовь, это, собственно говоря, уважение, страх и
дисциплина.
Швейк все это время шел с левой стороны санитарной
повозки. И пока подпоручик Дуб говорил, Швейк шагал, повернув
голову к подпоручику, делая "равнение направо".
Подпоручик Дуб вначале не замечал этого и продолжал свою
речь:
-- Эту дисциплину и долг послушания, обязательную любовь
солдата к офицеру можно выразить очень кратко, ибо отношения
между солдатом и офицером несложны: один повинуется, другой
повелевает. Мы уже давно знаем из книг о военном искусстве, что
военный лаконизм, военная простота являются именно той
добродетелью, которую должен усвоить солдат, волей-неволей
любящий своего начальника. Начальник в его глазах должен быть
величайшим, законченным, выкристаллизовавшимся образцом твердой
и сильной воли.
Теперь только подпоручик Дуб заметил, что Швейк не
отрываясь смотрит на него и держит "равнение направо". Ему это
было очень неприятно, так как внезапно он почувствовал, что
запутался в своей речи и не может выбраться из бездны любви
солдата к начальнику, а потому он заорал на Швейка:
-- Чего ты на меня уставился, как баран на новые ворота?
-- Согласно вашему приказу, осмелюсь доложить, господин
лейтенант. Вы как-то сами изволили обратить мое внимание на то,
что, когда вы разговариваете, я должен не спускать глаз с ваших
уст. Потому как любой солдат обязан свято выполнять приказы
своего начальника и помнить их всю жизнь, я был вынужден так
поступить.
-- Смотри,-- кричал подпоручик Дуб,-- в другую сторону! А
на меня смотреть не смей, дурак! Знаешь, что я этого не люблю,
не выношу твоей глупой морды. Я тебе еще покажу кузькину
мать...
Швейк сделал "равнение налево" и, как бы застыв, продолжал
шагать рядом с подпоручиком Дубом.
Подпоручик Дуб не стерпел.
-- Куда смотришь, когда я с тобой разговариваю?
-- Осмелюсь доложить, господин лейтенант, согласно вашему
приказу, я сделал "равнение налево".
-- Ах,-- вздохнул подпоручик Дуб,-- мука мне с тобой!
Смотри прямо перед собой и думай: "Я такой дурак, что мне
терять нечего". Запомнил?
Швейк, глядя перед собой, сказал:
-- Разрешите спросить, господин лейтенант, должен ли я на
это ответить?
-- Что ты себе позволяешь?! -- заорал подпоручик Дуб.--
Как ты со мной разговариваешь? Что ты имел в виду?
-- Осмелюсь доложить, господин лейтенант, я имел в виду
ваш приказ на одной из станций, чтобы я вообще не отвечал, даже
когда вы закончите свою речь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196
в трактире, куда ходил Билек, и всюду, во всем квартале, его
иначе не звали, как "засранец Еном". И все рассказывали друг
другу, как он хотел спасти ситуацию. Жизнь человеческая вообще
так сложна. что жизнь отдельного человека, осмелюсь доложить,
господин поручик, ни черта не стоит. Еще до войны к нам в
трактир "У чаши" на Боиште ходили полицейский, старший вахмистр
пан Губичка, и один репортер, который охотился за сломанными
ногами, задавленными людьми, самоубийцами и печатал о них в
газетах. Это был большой весельчак, в дежурной комнате полиции
он бывал чаще, чем в своей редакции. Однажды он напоил старшего
вахмистра Губичку, поменялся с ним в кухне одеждой, так что
старший вахмистр был в штатском, а из пана репортера получился
старший вахмистр полиции. Он прикрыл только номер револьвера и
отправился в Прагу на дозор. На Рессловой улице, за бывшей
Сватовацлавской тюрьмой, глубокой ночью он встретил пожилого
господина в цилиндре и шубе под руку с пожилой дамой в меховом
манто. Оба спешили домой и не разговаривали. Он бросился к ним
и рявкнул тому господину прямо в ухо: "Не орите так, или я вас
отведу!" Представьте себе, господин обер-лейтенант, их испуг.
Тщетно они объясняли, что, очевидно, здесь какое-то
недоразумение, они возвращаются с банкета, который был дан у
господина наместника. Экипаж довез их до Национального театра,
а теперь они хотят проветриться. Живут они недалеко, на Морани,
сам он советник из канцелярии наместника, а это его супруга.
"Вы меня не дурачьте,-- продолжал орать переодетый репортер.--
Вам тем более должно быть стыдно, если вы, как вы утверждаете,
советник канцелярии генерал-губернатора, а ведете себя как
мальчишка. Я за вами уже давно наблюдаю, я видел, как вы
тростью колотили в железные шторы всех магазинов, попадавшихся
вам по дороге, и при этом ваша, как вы говорите, супруга
помогала вам".-- "Ведь у меня, как видите, никакой трости нет.
Это, должно быть, кто-то, шедший впереди нас".-- "Как же эта
трость может у вас быть,-- ответил переодетый репортер,--
когда, я это сам видел, вы ее обломали вон за тем углом о
старуху, которая разносит по трактирам жареную картошку и
каштаны". Дама даже плакать была не в состоянии, а господин
советник так разозлился, что стал обвинять его в грубости,
после чего был арестован и передан ближайшему патрулю в районе
комиссариата на Сальмовой улице. Переодетый репортер велел эту
пару отвести в комиссариат, сам он-де идет к "Святому
Индржиху", по служебным делам был на Виноградах. Оба нарушили
ночную тишину и спокойствие и принимали участие в ночной драке,
кроме того, они нанесли оскорбление полиции. Он торопится, у
него есть дело в комиссариате святого Индржиха, а через час он
придет в комиссариат на Сальмовую улицу.
Таким образом, патруль потащил обоих. Они просидели до
утра и ждали этого старшего вахмистра, который между тем
окольным путем пробрался "К чаше" на Боиште, разбудил старшего
вахмистра Губичку, деликатно рассказал ему о случившемся и
намекнул о том, что может подняться серьезное дело, если тот не
будет держать язык за зубами.
Поручик Лукаш, видимо, устал от разговоров. Прежде чем
пустить лошадь рысью, чтобы обогнать авангард, он сказал
Швейку:
-- Если вы собираетесь говорить до вечера, то это час от
часу будет глупее и глупее.
-- Господин обер-лейтенант,-- кричал вслед отъезжавшему
поручику Швейк,-- хотите узнать, чем это кончилось?
Поручик Лукаш поскакал галопом.
Подпоручик Дуб настолько оправился, что смог вылезти из
санитарной двуколки, собрал вокруг себя весь штаб роты и, как
бы в забытьи, стал его наставлять. Он обратился к собравшимся
со страшно длинной речью, обременявшей их больше, чем амуниция
и винтовки.
Это был набор разных поучений. Он начал:
-- Любовь солдат к господам офицерам делает возможными
невероятные жертвы, но вовсе не обязательно,-- и даже
наоборот,-- чтобы эта любовь была врожденной. Если у солдата
нет врожденной любви, то его следует к ней принудить. В
гражданской жизни вынужденная любовь одного к другому, скажем,
школьного сторожа к учительскому персоналу, продолжается до тех
пор, пока существует внешняя сила, вызывающая ее. На военной
службе мы наблюдаем как раз противоположное, так как офицер не
имеет права допускать ни со стороны солдата, ни со своей
собственной стороны малейшего ослабления этой любви, которая
привязывает солдата к своему начальнику. Эта любовь -- не
обычная любовь, это, собственно говоря, уважение, страх и
дисциплина.
Швейк все это время шел с левой стороны санитарной
повозки. И пока подпоручик Дуб говорил, Швейк шагал, повернув
голову к подпоручику, делая "равнение направо".
Подпоручик Дуб вначале не замечал этого и продолжал свою
речь:
-- Эту дисциплину и долг послушания, обязательную любовь
солдата к офицеру можно выразить очень кратко, ибо отношения
между солдатом и офицером несложны: один повинуется, другой
повелевает. Мы уже давно знаем из книг о военном искусстве, что
военный лаконизм, военная простота являются именно той
добродетелью, которую должен усвоить солдат, волей-неволей
любящий своего начальника. Начальник в его глазах должен быть
величайшим, законченным, выкристаллизовавшимся образцом твердой
и сильной воли.
Теперь только подпоручик Дуб заметил, что Швейк не
отрываясь смотрит на него и держит "равнение направо". Ему это
было очень неприятно, так как внезапно он почувствовал, что
запутался в своей речи и не может выбраться из бездны любви
солдата к начальнику, а потому он заорал на Швейка:
-- Чего ты на меня уставился, как баран на новые ворота?
-- Согласно вашему приказу, осмелюсь доложить, господин
лейтенант. Вы как-то сами изволили обратить мое внимание на то,
что, когда вы разговариваете, я должен не спускать глаз с ваших
уст. Потому как любой солдат обязан свято выполнять приказы
своего начальника и помнить их всю жизнь, я был вынужден так
поступить.
-- Смотри,-- кричал подпоручик Дуб,-- в другую сторону! А
на меня смотреть не смей, дурак! Знаешь, что я этого не люблю,
не выношу твоей глупой морды. Я тебе еще покажу кузькину
мать...
Швейк сделал "равнение налево" и, как бы застыв, продолжал
шагать рядом с подпоручиком Дубом.
Подпоручик Дуб не стерпел.
-- Куда смотришь, когда я с тобой разговариваю?
-- Осмелюсь доложить, господин лейтенант, согласно вашему
приказу, я сделал "равнение налево".
-- Ах,-- вздохнул подпоручик Дуб,-- мука мне с тобой!
Смотри прямо перед собой и думай: "Я такой дурак, что мне
терять нечего". Запомнил?
Швейк, глядя перед собой, сказал:
-- Разрешите спросить, господин лейтенант, должен ли я на
это ответить?
-- Что ты себе позволяешь?! -- заорал подпоручик Дуб.--
Как ты со мной разговариваешь? Что ты имел в виду?
-- Осмелюсь доложить, господин лейтенант, я имел в виду
ваш приказ на одной из станций, чтобы я вообще не отвечал, даже
когда вы закончите свою речь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196