Потом к ним сунули ефрейтора Пероутку из тринадцатой
маршевой роты. Вчера, когда распространился по лагерю слух, что
отправляются на позиции, Пероутка исчез и утром был найден
патрулем в Бруке у "Белой розы". Он оправдывался тем, что хотел
перед отъездом посмотреть знаменитый стекольный завод графа
Гарраха у Брука, а на обратном пути заблудился и только утром,
совершенно изможденный, добрел до "Белой розы" (в
действительности же он спал с Розочкой из "Белой розы").
x x x
Ситуация по-прежнему осталась неясной. Поедут они или не
поедут? Швейк по телефону в канцелярии одиннадцатой маршевой
роты выслушал самые разнообразные мнения: пессимистические и
оптимистические. Двенадцатая маршевая рота телефонировала,
будто кто-то из канцелярии слышал, что предварительно будут
производиться упражнения в стрельбе по движущейся мишени и что
поедут потом. Этого оптимистического взгляда не разделяла
тринадцатая маршевая рота, которая телефонировала, что из
города вернулся капрал Гавлик, слышавший от одного
железнодорожного служащего, будто на станцию уже поданы вагоны.
Ванек вырвал у Швейка трубку и в ярости закричал, что
железнодорожники ни хрена не знают и что он сам только что
пришел из полковой канцелярии.
Швейк с истинным удовольствием дежурил у телефона и на
вопросы: "Что нового?" -- отвечал, что ничего определенного
пока не известно.
Так он ответил и на вопрос поручика Лукаша.
-- Что у вас нового?
-- Ничего определенного пока не известно, господин
обер-лейтенант,-- стереотипно ответил Швейк.
-- Осел! Повесьте трубку.
Потом пришло несколько телефонограмм, которые Швейк после
всяческих недоразумений наконец принял.
В первую очередь ту, которую ему не могли продиктовать
ночью из-за того, что он уснул, не повесив трубку.
Телефонограмма эта касалась списка тех, кому была сделана и
кому не была сделана противотифозная прививка.
Потом Швейк принял запоздавшую телефонограмму о консервах.
Вопрос этот был уже выяснен вчера.
Затем поступила телефонограмма всем батальонам, ротам и
подразделениям полка.
"Копия телефонограммы бригады No 756992. Приказ по бригаде
No 172.
При отчетности о хозяйстве полевых кухонь следует при
наименовании нужных продуктов придерживаться нижеследующего
порядка: 1 -- мясо, 2 -- консервы, 3 -- овощи свежие, 4 --
овощи сушеные, 5 -- рис, 6 -- макароны, 7 -- крупа, 8 --
картофель,-- вместо прежнего порядка: 4 -- сушеные овощи, 5 --
свежие овощи".
Когда Швейк прочел все это старшему писарю, Ванек
торжественно заявил, что подобные телефонограммы кидают в
нужник.
-- Какой-нибудь болван из штаба армии придумал, а потом
это идет по всем дивизиям, бригадам, полкам.
Затем Швейк принял еще одну телефонограмму: ее
продиктовали так быстро, что он успел лишь записать в блокноте
что-то вроде шифра: "In der Folge genauer eriaubt gewesen oder
das Selbst einern hingegen immerhin eingeholet werden" /
Вследствие точнее разрешается или же самостоятельно напротив во
всех случаях подлежит возмещению (нем.)/.
-- Все это лишнее,-- сказал Ванек после того, как Швейк
страшно удивился тому, что он написал, и трижды вслух прочел
все.-- Одна ерунда, хотя -- черт их знает! -- может быть, это
шифрованная телефонограмма. У нас нет в роте шифровального
отделения. Это также можно выбросить.
-- Я тоже так полагаю,-- сказал Швейк,-- если я объявлю
господину обер-дейтенанту, что in der Folge genauer eriaubt
gewesen Oder das selbst einern hingegen immerhin eingeholet
werden, он еще обидится, пожалуй.
-- Попадаются, скажу я вам, такие недотроги, что прямо
ужас! -- продолжал Швейк, вновь погружаясь в воспоминания.--
Ехал я однажды на трамвае с Высочан в Прагу, а в Либни подсел к
нам некто пан Новотный. Как только я его узнал, я пошел к нему
на площадку и завел разговор о том, что мы, дескать, земляки,
оба из Дражова, а он на меня разорался, чтобы я к нему не
приставал, что он якобы меня не знает. Я стал ему все
объяснять, чтобы он припомнил, как я, еще маленьким мальчиком,
ходил к нему с матерью, которую звали Антония, а отца звали
Прокоп, и был он стражником в имении. Но он и после этого не
хотел признаться, что мы знакомы. Так я ему привел в
доказательство еще более подробные сведения: рассказал, что в
Дражове было двое Новотных -- Тонда и Иосиф, и он как раз тот
Иосиф, и мне из Дражова о нем писали, что он застрелил свою
жену за то, что она бранила его за пьянство. Тут он как
замахнется на меня, а я увернулся, и он разбил большое стекло
на передней площадке перед вагоновожатым. Ну, высадили нас и
отвели, а в комиссариате выяснилось, что он потому так
щепетилен, что звали его вовсе не Иосиф Новотный, а Эдуард
Дубрава, и был он из Монтгомери в Америке, а сюда приехал
навестить родственников.
Телефонный звонок прервал рассказ Швейка, и чей-то хриплый
голос из пулеметной команды опять спросил, поедут ли? Об этом
будто бы с утра идет совещание у господина полковника.
В дверях показался бледный как полотно кадет Биглер, самый
большой дурак в роте, потому что в учебной команде
вольноопределяющихся он старался отличиться своими познаниями.
Он кивнул Ванеку, чтобы тот вышел в коридор. Там они имели
продолжительный разговор.
Вернувшись, Ванек презрительно ухмыльнулся.
-- Вот осел! -- воскликнул он, обращаясь к Швейку.--
Нечего сказать, экземплярчик у нас в маршевой роте! Он тоже был
на совещании. Напоследок при расставании господин
обер-лейтенант распорядился, чтобы взводные произвели осмотр
винтовок со всей строгостью. А Биглер пришел спросить меня,
должен ли он дать распоряжение связать Жлабека за то, что тот
вычистил винтовку керосином.-- Ванек разгорячился.-- О такой
глупости спрашивает, хотя знает, что едут на позиции! Господин
обер-лейтенант вчера правильно сделал, что велел отвязать
своего денщика. Я этому щенку сказал, чтобы он поостерегся
ожесточать солдат.
-- Раз уж вы заговорили о денщике,-- сказал Швейк,-- вы
кого-нибудь подыскали для господина обер-лейтенанта?
-- Будьте благоразумнее,-- ответил Ванек,-- времени
хватит. Между прочим, я думаю, что господин обер-лейтенант
привыкнет к Балоуну, Балоун разок-другой еще что-нибудь у него
слопает, а потом это пройдет, когда попадем на фронт. Там
скорее всего ни тому, ни другому жрать будет нечего. Когда я
ему скажу, что Балоун остался, он ничего не сможет поделать.
Это моя забота, господина обер-лейтенанта это не касается.
Главное: не торопиться! -- Ванек опять лег на свою койку и
попросил: -- Швейк, расскажите мне какой-нибудь анекдот из
военной жизни.
-- Можно,-- ответил Швейк,-- только я боюсь, что опять
кто-нибудь позвонит.
-- Так выключите телефон: отвинтите провод или снимите
трубку.
-- Ладно,-- сказал Швейк, снимая трубку.-- Я вам расскажу
один случай, подходящий к нашему положению. Только тогда вместо
настоящей войны были маневры, а паника началась точь-в-точь
такая же, как сегодня: мы тоже не знали, когда выступим из
казарм. Служил со мной Шиц с Поржича, хороший парень, только
набожный и робкий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196