-- На обед мне подали бигос по-польски. Из батальона пошлю
телеграфную жалобу в бригаду. Испорченная кислая капуста и
негодная к употреблению свинина. Дерзость поваров переходит
всякие границы. Кто меня еще не знает, тот узнает.
-- Фельдмаршал Ностиц-Ринек, цвет запасной кавалерии,--
ответил на это Биглер,-- издал сочинение "Was schadet clem
Magen im Kriege" /"Что вредит желудку на войне" (нем.)/, в
котором он вообще не рекомендует есть свинину во время военных
тягот и лишений. Всякая неумеренность в походе вредна.
Подпоручик Дуб не произнес ни слова, только подумал про
себя: "Я тебе покажу ученость, мальчишка",-- а потом,
поразмыслив, задал Биглеру глупейший вопрос:
-- Итак, кадет Биглер, вы думаете, что офицер, по
отношению к которому вы должны вести себя как подчиненный,
неумеренно ест? Не собирались ли вы, кадет Биглер, сказать, что
я обожрался? Благодарю за грубость. Будьте уверены, я с вами
рассчитаюсь, вы меня еще не знаете, но когда меня узнаете,
вспомните подпоручика Дуба.
На последнем слове он чуть было не прикусил себе язык, так
как в это время они перелетели через вымоину.
Кадет Биглер опять промолчал, что снова оскорбило
подпоручика Дуба, и он грубо спросил:
-- Послушайте, кадет Биглер, я думаю, вас учили отвечать
на вопросы своего начальника?
-- Конечно,-- сказал кадет Биглер,-- есть такое место в
уставе. Но прежде всего следует разобраться в наших
взаимоотношениях. Насколько мне известно, я еще никуда не
прикомандирован, так что вопрос о моем непосредственном
подчинении вам, господин подпоручик, совершенно отпадает.
Однако самым важным является то, что в офицерских кругах на
вопросы начальников подчиненный обязан отвечать лишь по
служебным делам. Поскольку мы здесь сидим вдвоем в автомобиле,
мы не представляем собой никакой боевой единицы, принимающей
участие в определенной военной операции, между нами нет никаких
служебных отношений. Мы оба направляемся к своим
подразделениям, и ответ на ваш вопрос, собирался ли я сказать,
что вы, господин подпоручик, обожрались, ни в коем случае не
явился бы служебным высказыванием.
-- Вы кончили? -- заорал на него подпоручик Дуб.-- Вы...
-- Да,-- заявил твердо кадет Биглер,-- не забывайте,
господин подпоручик, что нас рассудит офицерский суд чести.
Подпоручик Дуб был вне себя от злости и бешенства.
Обыкновенно, волнуясь, он нес еще большую ерунду, чем в
спокойном состоянии.
Поэтому он проворчал:
-- Вопрос о вас будет решать военный суд.
Кадет Биглер воспользовался случаем, чтобы окончательно
добить Дуба, и потому самым дружеским тоном сказал:
-- Ты шутишь, товарищ.
Подпоручик Дуб крикнул шоферу, чтобы тот остановился.
-- Один из нас должен идти пешком,-- сказал он
заплетающимся языком.
-- Я еду,-- спокойно ответил кадет Биглер,-- а ты,
товарищ, поступай как хочешь.
-- Поехали,-- словно в бреду заревел на шофера подпоручик
Дуб и завернулся в тогу молчания, полного достоинства, как Юлий
Цезарь, когда к нему приблизились заговорщики с кинжалами,
чтобы пронзить его.
Так они приехали в Золтанец, где напали на след своего
батальона.
x x x
В то время как подпоручик Дуб и кадет Биглер спорили на
лестнице о том, имеет ли никуда не зачисленный кадет право
претендовать на ливерную колбасу из того количества, которое
дано для офицеров различных рот, внизу, в кухне, уже
насытились, разлеглись на просторных лавках и вели разговоры о
всякой всячине, пуская вовсю дым из трубок.
Повар Юрайда объявил:
-- Итак, я сегодня изобрел замечательную вещь. Думаю, что
это произведет полный переворот в кулинарном искусстве. Ты
ведь, Ванек, знаешь, что в этой проклятой деревне я нигде не
мог найти майораны для ливера.
-- Herba majoranae,-- вымолвил старший писарь Ванек,
вспомнив, что он торговец аптекарскими товарами.
Юрайда продолжал:
-- Еще не исследовано, каким образом человеческий разум в
нужде ухитряется находить самые разнообразные средства, как
перед ним открываются новые горизонты, как он начинает
изобретать всякие невероятные вещи, которые человечеству до сих
пор и не снились... Ищу я по всем домам майоран, бегаю,
разыскиваю всюду, объясняю, для чего это мне надо, какой он с
виду...
-- Тебе нужно было описать его запах,-- отозвался с лавки
Швейк, -- ты должен был сказать, что майоран пахнет, как
пузырек с чернилами, если его понюхать в аллее цветущих акаций.
На холме в Богдальце, возле Праги...
-- Но, Швейк,-- перебил умоляющим голосом
вольноопределяющийся Марек.-- Дайте Юрайде закончить.
Юрайда рассказывал дальше:
-- В одном доме я наткнулся на старого отставного солдата
времен оккупации Боснии и Герцеговины, который отбывал военную
службу уланом в Пардубицах и еще не забыл чешского языка. Тот
стал со мной спорить, что в Чехии в ливерную колбасу кладут не
майоран, а ромашку. Я, по правде сказать, не знал, что делать,
потому что каждый разумный и объективный человек должен считать
майоран королем всех пряностей, которые идут в ливерную
колбасу.
Необходимо было быстро найти такой заменитель, который
придал бы колбасе характерный пряный привкус. И вот в одном
доме я нашел свадебный миртовый веночек, висевший под образом
какого-то святого. Жили там молодожены, и веточки мирта у
веночка были еще довольно свежие. Я положил мирт в ливерную
колбасу; правда, свадебный веночек мне пришлось три раза
ошпарить кипятком, чтобы листочки стали мягкими и потеряли
чересчур острый запах и вкус. Понятно, когда я забирал для
ливера этот свадебный миртовый веночек, было пролито немало
слез... Молодожены, прощаясь со мной, уверяли, что за такое
кощунство -- ведь веночек свяченый -- меня убьет первая пуля.
Вы ели мой суп из потрохов, но никто из вас не заметил, что он
пахнет миртом, а не майораном.
-- В Индржиховом Градце,-- отозвался Швейк,-- много лет
тому назад был колбасник Йозеф Линек. У него на полке стояли
две коробки. В одной была смесь всяких пряностей, которые он
клал в кровяную и ливерную колбасу. В другой -- порошок от
насекомых, так как этот колбасник неоднократно мог
удостовериться, что его покупателям часто приходилось
разгрызать в колбасе клопа или таракана. Он всегда говорил, что
клопам присущ пряный привкус горького миндаля, который кладут в
бабу, но прусаки в колбасных изделиях воняют, как старая
заплесневелая Библия. Ввиду этого он зорко следил за чистотой в
своей мастерской и повсюду рассыпал порошок от насекомых.
Так вот, делал он раз кровяную колбасу, а у него в это
время был насморк. Схватил он коробку с порошком от насекомых и
всыпал этот порошок в фарш, приготовленный для кровяной
колбасы. С тех пор в Индржиховом Градце за кровяной колбасой
ходили только к Линеку. Люди буквально ломились к нему в лавку.
Он был не дурак и смекнул, что причиной всему -- порошок от
насекомых. С этого времени он стал заказывать наложенным
платежом целые ящики этого порошка, а фирму, у которой он его
покупал, предупредил, чтобы на ящиках писали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196