Он встал и наклонился к вольноопределяющемуся, который
тут же принялся ему объяснять:
-- Страшно весело писать историю батальона впрок. Главное,
чтобы все развивалось систематически. Во всем должна быть
система.
-- Систематическая система,-- заметил старший писарь
Ванек, скептически улыбаясь.
-- Да,-- небрежно обронил вольноопределяющийся,--
систематизированная систематическая система при написании
истории батальона. Мы не можем с самого начала одержать большую
победу. Все должно развиваться постепенно, согласно
определенному плану. Наш батальон не может сразу выиграть
мировую войну. Nihil nisi bene / Ничего, кроме хорошего (лат.)
/. Для обстоятельного историографа, как я, главное -- составить
план наших побед. Например, вот здесь я описываю, как наш
батальон (это произойдет примерно месяца через два) чуть не
переходит русскую границу, занятую сильными отрядами
неприятеля,-- скажем, полками донских казаков. В это время
несколько арабских дивизий обходят наши позиции. На первый
взгляд кажется, что наш батальон погиб, что нас в лапшу
изрубят, и тут капитан Сагнер дает приказ по батальону: "Бог не
хочет нашей погибели, бежим!" Наш батальон удирает, но
вражеская дивизия, которая нас обошла, видит, что мы,
собственно говоря, мчимся на нее. Она бешено улепетывает от нас
и без единого выстрела попадает в руки резервных частей нашей
армии. Вот, собственно говоря, с этого и начинается история
нашего батальона. Незначительное происшествие, говоря
пророчески, пан Ванек, влечет за собой далеко идущие
последствия. Наш батальон идет от победы к победе. Интересно,
как наши люди нападут на спящего неприятеля, но для описания
этого необхидимо овладеть слогом "Иллюстрированного военного
корреспондента", выхолившего во время русско-японской войны в
издательстве Вилимека.
Наш батальон нападает на спящий неприятельский лагерь.
Каждым из наших солдат выбирает себе одного вражеского солдата
и со всеи силой втыкает ему штык в грудь. Прекрасно отточенный
штык входит как в масло, только иногда затрещит ребро. Спящие
враги дергаются всем телом, на миг выкатывают удивленные, но
уже ничего не видящие глаза, хрипят и вытягиваются. На губах
спящих врагов выступает кровавая пена. Этим дело заканчивается,
и победа на стороне нашего батальона. А вот еще лучше. Будет
это приблизительно месяца через три. Наш батальон возьмет в
плен русского царя, но об этом, пан Ванек, мы расскажем
несколько позже, а пока что мы должны подготовить про запас
небольшие эпизоды, свидетельствующие о нашем беспримерном
героизме. Для этого мне придется придумать совершенно новые
военные термины. Один я уже придумал. Это способность наших
солдат, нашпигованных осколками гранат, к самопожертвованию.
Взрывом вражеского фугаса одному из наших взводных, скажем,
двенадцатой или тринадцатой роты, оторвет голову.
-- A propos,-- сказал вольноопределяющийся, хлопнув себя
по лбу,-- чуть-чуть не забыл, господин старший писарь, или,
выражаясь по-штатски, пан Ванек, вы должны снабдить меня
списком всех унтер-офицеров. Назовите мне какого-нибудь писаря
из двенадцатой роты. Гоуска? Хорошо, так, значит, взрывом этого
фугаса оторвет голову Гоуске. Голова отлетит, но тело сделает
еще несколько шагов, прицелится и выстрелом собьет вражеский
аэроплан. Само собой разумеется, эти победы будут торжественно
отпразднованы в семейном кругу в Шенбрунне. У Австрии очень
много батальонов, но только один из них, а именно наш, так
отличится, что исключительно в его честь будет устроено
небольшое семейное торжество царствующего дома. Дело
представляется так, как вы это видите в моих заметках: семья
эрцгерцогини Марии-Валери ради этого перенесет свою резиденцию
из Вальзее в Шенбрунн. Торжество носит строго интимный характер
и происходит в зале рядом со спальней монарха, освещенной
белыми восковыми свечами, ибо, как известно, при дворе не любят
электрических лампочек из-за возможности короткого замыкания,
чего боится старенький монарх. В шесть часов вечера начинается
торжество в честь и славу нашего батальона. В это время в зал,
который, собственно говоря, относится к покоям в бозе почившей
императрицы, вводят внуков его величества. Теперь вопрос, кто
еще, кроме императорского семейства, будет присутствовать на
торжестве. Там должен и будет присутствовать генерал-адъютант
монарха, граф Паар. Ввиду того что при таких семейных и
интимных приемах иногда кому-нибудь становится дурно,-- я вовсе
не хочу сказать, что граф Паар начнет блевать,-- желательно
присутствие лейб-медика, советника двора его величества
Керцеля. Порядка ради, дабы камер-лакеи не позволяли себе
вольностей по отношению к присутствующим на приеме фрейлинам,
прибывают обер-гофмейстер барон Ледерер, камергер граф
Белегарде и статс-дама графиня Бомбелль, которая среди фрейлин
играет ту же роль, что "мадам" в борделе "У Шугов". После того
как это великосветское общество собралось, докладывают
императору. Он появляется в сопровождении внуков, занимает свое
место за столом и поднимает тост в честь нашего маршевого
батальона. После него слово берет эрцгерцогиня Мария Валери,
которая особенно хвалебно отзывается о вас, господин старший
писарь. Правда, как видно из моих заметок, наш батальон терпит
тяжелые и чувствительные потери, ибо батальон без павших -- не
батальон. Необходимо будет подготовить еще статью о наших
павших. История батальона не должна складываться только из
сухих фактов о победах, которых я наперед наметил около сорока
двух. Вы, например, пан Ванек, падете у небольшой речки, а вот
Балоун, который так дико глазеет на нас, погибнет своеобразной
смертью, не от пули, не от шрапнели и не от гранаты. Он будет
удавлен арканом, закинутым с неприятельского самолета как раз в
тот момент. когда будет пожирать обед своего обер-лейтенанта
Лукаша.
Балоун отошел, горестно взмахнув руками, и удрученно
прошептал:
-- Я не виноват, уж таким я уродился! Еще когда я служил
на действительной, так я раза по три приходил за обедом, пока
меня под арест не посадят. Как-то я три раза подряд получил на
обед грудинку, а потом сидел за это целый месяц... Да будет
воля твоя, господи!
-- Не робейте, Балоун,-- утешил его
вольноопределяющийся.-- В истории батальона не будет указано,
что вы погибли по дороге от офицерской кухни к окопам, когда
уплетали офицерский обед. Вы будете поименованы вместе со всеми
солдатами нашего батальона, павшими во славу нашей империи,
вместе с такими, как, скажем, старший писарь Ванек.
-- А мне какую смерть вы готовите, Марек?
-- Только не торопитесь, господин фельдфебель, это не так
просто делается.
Вольноопределяющийся задумался.
-- Вы из Кралуп, не правда ли? Ну, так пишите домой в
Кралупы, что пропадете без вести, но только напишите как-нибудь
поосторожней. А может быть, вы предпочитаете быть
тяжелораненым, остаться за проволочными заграждениями?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196
тут же принялся ему объяснять:
-- Страшно весело писать историю батальона впрок. Главное,
чтобы все развивалось систематически. Во всем должна быть
система.
-- Систематическая система,-- заметил старший писарь
Ванек, скептически улыбаясь.
-- Да,-- небрежно обронил вольноопределяющийся,--
систематизированная систематическая система при написании
истории батальона. Мы не можем с самого начала одержать большую
победу. Все должно развиваться постепенно, согласно
определенному плану. Наш батальон не может сразу выиграть
мировую войну. Nihil nisi bene / Ничего, кроме хорошего (лат.)
/. Для обстоятельного историографа, как я, главное -- составить
план наших побед. Например, вот здесь я описываю, как наш
батальон (это произойдет примерно месяца через два) чуть не
переходит русскую границу, занятую сильными отрядами
неприятеля,-- скажем, полками донских казаков. В это время
несколько арабских дивизий обходят наши позиции. На первый
взгляд кажется, что наш батальон погиб, что нас в лапшу
изрубят, и тут капитан Сагнер дает приказ по батальону: "Бог не
хочет нашей погибели, бежим!" Наш батальон удирает, но
вражеская дивизия, которая нас обошла, видит, что мы,
собственно говоря, мчимся на нее. Она бешено улепетывает от нас
и без единого выстрела попадает в руки резервных частей нашей
армии. Вот, собственно говоря, с этого и начинается история
нашего батальона. Незначительное происшествие, говоря
пророчески, пан Ванек, влечет за собой далеко идущие
последствия. Наш батальон идет от победы к победе. Интересно,
как наши люди нападут на спящего неприятеля, но для описания
этого необхидимо овладеть слогом "Иллюстрированного военного
корреспондента", выхолившего во время русско-японской войны в
издательстве Вилимека.
Наш батальон нападает на спящий неприятельский лагерь.
Каждым из наших солдат выбирает себе одного вражеского солдата
и со всеи силой втыкает ему штык в грудь. Прекрасно отточенный
штык входит как в масло, только иногда затрещит ребро. Спящие
враги дергаются всем телом, на миг выкатывают удивленные, но
уже ничего не видящие глаза, хрипят и вытягиваются. На губах
спящих врагов выступает кровавая пена. Этим дело заканчивается,
и победа на стороне нашего батальона. А вот еще лучше. Будет
это приблизительно месяца через три. Наш батальон возьмет в
плен русского царя, но об этом, пан Ванек, мы расскажем
несколько позже, а пока что мы должны подготовить про запас
небольшие эпизоды, свидетельствующие о нашем беспримерном
героизме. Для этого мне придется придумать совершенно новые
военные термины. Один я уже придумал. Это способность наших
солдат, нашпигованных осколками гранат, к самопожертвованию.
Взрывом вражеского фугаса одному из наших взводных, скажем,
двенадцатой или тринадцатой роты, оторвет голову.
-- A propos,-- сказал вольноопределяющийся, хлопнув себя
по лбу,-- чуть-чуть не забыл, господин старший писарь, или,
выражаясь по-штатски, пан Ванек, вы должны снабдить меня
списком всех унтер-офицеров. Назовите мне какого-нибудь писаря
из двенадцатой роты. Гоуска? Хорошо, так, значит, взрывом этого
фугаса оторвет голову Гоуске. Голова отлетит, но тело сделает
еще несколько шагов, прицелится и выстрелом собьет вражеский
аэроплан. Само собой разумеется, эти победы будут торжественно
отпразднованы в семейном кругу в Шенбрунне. У Австрии очень
много батальонов, но только один из них, а именно наш, так
отличится, что исключительно в его честь будет устроено
небольшое семейное торжество царствующего дома. Дело
представляется так, как вы это видите в моих заметках: семья
эрцгерцогини Марии-Валери ради этого перенесет свою резиденцию
из Вальзее в Шенбрунн. Торжество носит строго интимный характер
и происходит в зале рядом со спальней монарха, освещенной
белыми восковыми свечами, ибо, как известно, при дворе не любят
электрических лампочек из-за возможности короткого замыкания,
чего боится старенький монарх. В шесть часов вечера начинается
торжество в честь и славу нашего батальона. В это время в зал,
который, собственно говоря, относится к покоям в бозе почившей
императрицы, вводят внуков его величества. Теперь вопрос, кто
еще, кроме императорского семейства, будет присутствовать на
торжестве. Там должен и будет присутствовать генерал-адъютант
монарха, граф Паар. Ввиду того что при таких семейных и
интимных приемах иногда кому-нибудь становится дурно,-- я вовсе
не хочу сказать, что граф Паар начнет блевать,-- желательно
присутствие лейб-медика, советника двора его величества
Керцеля. Порядка ради, дабы камер-лакеи не позволяли себе
вольностей по отношению к присутствующим на приеме фрейлинам,
прибывают обер-гофмейстер барон Ледерер, камергер граф
Белегарде и статс-дама графиня Бомбелль, которая среди фрейлин
играет ту же роль, что "мадам" в борделе "У Шугов". После того
как это великосветское общество собралось, докладывают
императору. Он появляется в сопровождении внуков, занимает свое
место за столом и поднимает тост в честь нашего маршевого
батальона. После него слово берет эрцгерцогиня Мария Валери,
которая особенно хвалебно отзывается о вас, господин старший
писарь. Правда, как видно из моих заметок, наш батальон терпит
тяжелые и чувствительные потери, ибо батальон без павших -- не
батальон. Необходимо будет подготовить еще статью о наших
павших. История батальона не должна складываться только из
сухих фактов о победах, которых я наперед наметил около сорока
двух. Вы, например, пан Ванек, падете у небольшой речки, а вот
Балоун, который так дико глазеет на нас, погибнет своеобразной
смертью, не от пули, не от шрапнели и не от гранаты. Он будет
удавлен арканом, закинутым с неприятельского самолета как раз в
тот момент. когда будет пожирать обед своего обер-лейтенанта
Лукаша.
Балоун отошел, горестно взмахнув руками, и удрученно
прошептал:
-- Я не виноват, уж таким я уродился! Еще когда я служил
на действительной, так я раза по три приходил за обедом, пока
меня под арест не посадят. Как-то я три раза подряд получил на
обед грудинку, а потом сидел за это целый месяц... Да будет
воля твоя, господи!
-- Не робейте, Балоун,-- утешил его
вольноопределяющийся.-- В истории батальона не будет указано,
что вы погибли по дороге от офицерской кухни к окопам, когда
уплетали офицерский обед. Вы будете поименованы вместе со всеми
солдатами нашего батальона, павшими во славу нашей империи,
вместе с такими, как, скажем, старший писарь Ванек.
-- А мне какую смерть вы готовите, Марек?
-- Только не торопитесь, господин фельдфебель, это не так
просто делается.
Вольноопределяющийся задумался.
-- Вы из Кралуп, не правда ли? Ну, так пишите домой в
Кралупы, что пропадете без вести, но только напишите как-нибудь
поосторожней. А может быть, вы предпочитаете быть
тяжелораненым, остаться за проволочными заграждениями?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196