Трактирщик ухмыльнулся в бороду
-- у него было двадцать одно. Старику Вейводе пришла вторая
семерка, и опять он ее себе оставил "Теперь придет туз или
десятка,-- заметил со злорадством трактирщик.-- Готов голову
прозакладывать, пан Вейвода, что вам пришел капут". Все затаили
дыхание. Вейвода тянет, и появляется... третья семерка.
Трактирщик побледнел как полотно (это были его последние
деньги) и ушел на кухню. Через минуту прибегает мальчонка,-- он
был у него в ученье,-- кричит, чтобы мы скорей сняли
трактирщика: хозяин-де весит на оконной ручке. Вынули мы его из
петли, воскресили и сели играть дальше. Денег ни у кого уже не
было -- все деньги лежали в банке у Вейводы. А Вейвода знай
свое "маленькая, плохонькая, сюда", и счастлив бы все спустить,
но должен был открывать карты и выкладывать их на стол не мог
он смошенничать и перебрать нарочно. Все просто обалдели от
того, как ему везло. Уговорились: если не хватит наличных,
играть под расписки. Игра продолжалась несколько часов, и перед
старым Вейводой росли тысячи за тысячами. Трубочист был должен
в банк уже больше полутора миллионов, угольщик из Здераза --
около миллиона, швейцар из "Столетнего кафе"-- восемьсот тысяч
крон, а фельдшер -- больше двух миллионов. В одной только
тарелке, куда откладывали часть выигрыша для трактирщика, на
клочках бумаги было более трехсот тысяч. Старик Вейвода
пускался на всякие штуки: то и дело бегал в уборную и каждый
раз давал за себя метать кому-нибудь другому, а когда
возвращался, ему сообщали, что выиграл он и что ему пришло
двадцать одно. Послали за новой колодой, но и это не помогло.
Когда Вейвода останавливался на пятнадцати, у партнера было
четырнадцать. Все злобно глядели на старого Вейводу, а больше
всех ругался мостовщик, который всего-то-навсего выложил
наличными восемь крон. Этот откровенно заявил, что человеку
вроде Вейводы не место на белом свете и что такому нужно
наподдать коленкой, выкинуть и утопить, как щепка. Вы не можете
себе представить отчаяние старика Вейводы. Наконец ему в голову
пришла идея. "Мне нужно в отхожее место,-- сказал он
трубочисту.-- Сыграйте-ка за меня". И так, без шапки, выбежал
прямо на Мыслиховую улицу за полицией, нашел патруль и сообщил,
что в таком-то и таком-то трактире играют в азартные игры.
Полицейские велели ему вернуться в трактир и сказали, что
придут за ним следом. Когда Вейвода вернулся, ему объявили, что
за это время фельдшер проиграл свыше двух миллионов, а швейцар
-- свыше трех. А в тарелку для трактирщика положили расписку на
пятьсот тысяч. Скоро ворвались полицейские. Мостовщик крикнул:
"Спасайся, кто может!" Но было уже поздно. На банк наложили
арест и всех повели в полицию. Здеразский угольщик оказал
сопротивление, и его увезли в "корзинке". В банке было больше
чем на полмиллиарда долговых расписок и полторы тысячи крон
наличными. "Ничего подобного я до сих пор не видывал,-- сказал
полицейский инспектор, увидя такие головокружительные суммы.--
Это почище, чем в Монте-Карло". Все, кроме старика Вейводы,
остались в полицейском комиссариате до утра. Вейводу, как
доносчика, отпустили и обещали ему, что он получит в качестве
вознаграждения законную треть конфискованного банка, свыше ста
шестидесяти миллионов крон. Старик от всего этого рехнулся и
утром ходил по Праге и дюжинами заказывал себе несгораемые
шкафы... Вот это называется -- повезло в карты!
Тут Швейк пошел варить грог. К ночи фельдкурат, которого
Швейк с трудом отправил в постель, прослезился и завопил.
-- Продал я тебя, дружище,-- всхлипывал он,-- позорно
продал. Прокляни меня, ударь -- стою того! Отдал я тебя на
растерзание. В глаза тебе не смею взглянуть. Бей меня, кусай,
уничтожь! Лучшего я не заслужил. Знаешь, кто я?
И, уткнув заплаканную физиономию в подушку, он тихим,
нежным голосом протянул:
-- Я последний подлец...-- и уснул, словно ко дну пошел.
На другой день фельдкурат не смел поднять глаз на Швейка,
рано ушел из дому и вернулся только к ночи вместе с толстым
пехотинцем.
-- Швейк,-- сказал он, по-прежнему не глядя на Швейка,--
покажите ему, где что лежит, чтобы он был в курсе дела, и
научите его варить грог. Утром вы явитесь к поручику Лукашу.
Швейк со своим преемником приятно провел ночь за
приготовлением грога. К утру толстый пехотинец еле держался на
ногах и бурчал себе под нос невероятную смесь из разных
народных песен: "Около Ходова течет водичка, наливает нам моя
милая красное пиво. Гора, гора высокая, шли девушки по дорожке,
на Белой горе мужичок пашет..."
-- За тебя я не боюсь,-- сказал Швейк.-- С такими
способностями ты у фельдкурата удержишься.
Итак, первое, что увидел в это утро поручик Лукаш, была
честная, открытая физиономия бравого солдата Швейка, который
отрапортовал:
-- Честь имею доложить, господин обер-лейтенант, я -- тот
самый Швейк, которого господин фельдкурат проиграл в карты.
II
Институт денщиков очень древнего происхождения. Говорят,
еще у Александра Македонского был денщик. Во всяком случае, не
подлежит сомнению, что в эпоху феодализма в этой роли выступали
оруженосцы рыцарей. Кем, скажем, был Санчо Панса у Дон-Кихота?
Удивительно, что история денщиков до сих пор никем не написана.
А то мы прочли бы там, как альмавирский герцог во время осады
Толедо с голода съел без соли своего денщика; об этом герцог
сам пишет в своих воспоминаниях и сообщает, что мясо его слуги
было нежным, мягким и сочным и по вкусу напоминало нечто
среднее между курятиной и ослятиной.
В одной старой швабской книге о военном искусстве мы
находим, между прочим, наставление денщикам. В старину денщик
должен был быть благочестивым, добродетельным, правдивым,
скромным, доблестным, отважным, честным, трудолюбивым,--
словом, идеалом человека. Наша эпоха многое изменила в
характере этого типа. Современный денщик обыкновенно не
благочестив, не добродетелен, не правдив. Он врет, обманывает
своего господина и очень часто обращает жизнь своего начальника
в настоящий ад. Это -- льстивый раб, придумывающий самые
коварные трюки, чтобы отравить жизнь своему хозяину. Среди
нового поколения денщиков уже не найдется самоотверженных
существ вроде благородного Фернандо, денщика альмавирского
герцога, которые позволили бы своим господам съесть себя без
соли. С другой стороны, мы видим, что в борьбе за свой
авторитет -- в борьбе не на жизнь, а на смерть со своими
денщиками -- начальники прибегают к самым решительным мерам.
Иногда дело доходит до настоящего террора. Так, в 1912 году в
Граце происходил процесс, на котором выдающуюся роль играл
некий капитан, избивший своего денщика до смерти. Тогда капитан
был оправдан, потому что проделал этот эксперимент всего лишь
во второй раз. По мнению таких господ, жизнь денщика не имеет
никакой цены. Денщик -- вещь, часто только чучело для оплеух,
раб, прислуга с неограниченным числом обязанностей. Не
удивительно, если такое положение принуждает раба быть
изворотливым и льстивым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196
-- у него было двадцать одно. Старику Вейводе пришла вторая
семерка, и опять он ее себе оставил "Теперь придет туз или
десятка,-- заметил со злорадством трактирщик.-- Готов голову
прозакладывать, пан Вейвода, что вам пришел капут". Все затаили
дыхание. Вейвода тянет, и появляется... третья семерка.
Трактирщик побледнел как полотно (это были его последние
деньги) и ушел на кухню. Через минуту прибегает мальчонка,-- он
был у него в ученье,-- кричит, чтобы мы скорей сняли
трактирщика: хозяин-де весит на оконной ручке. Вынули мы его из
петли, воскресили и сели играть дальше. Денег ни у кого уже не
было -- все деньги лежали в банке у Вейводы. А Вейвода знай
свое "маленькая, плохонькая, сюда", и счастлив бы все спустить,
но должен был открывать карты и выкладывать их на стол не мог
он смошенничать и перебрать нарочно. Все просто обалдели от
того, как ему везло. Уговорились: если не хватит наличных,
играть под расписки. Игра продолжалась несколько часов, и перед
старым Вейводой росли тысячи за тысячами. Трубочист был должен
в банк уже больше полутора миллионов, угольщик из Здераза --
около миллиона, швейцар из "Столетнего кафе"-- восемьсот тысяч
крон, а фельдшер -- больше двух миллионов. В одной только
тарелке, куда откладывали часть выигрыша для трактирщика, на
клочках бумаги было более трехсот тысяч. Старик Вейвода
пускался на всякие штуки: то и дело бегал в уборную и каждый
раз давал за себя метать кому-нибудь другому, а когда
возвращался, ему сообщали, что выиграл он и что ему пришло
двадцать одно. Послали за новой колодой, но и это не помогло.
Когда Вейвода останавливался на пятнадцати, у партнера было
четырнадцать. Все злобно глядели на старого Вейводу, а больше
всех ругался мостовщик, который всего-то-навсего выложил
наличными восемь крон. Этот откровенно заявил, что человеку
вроде Вейводы не место на белом свете и что такому нужно
наподдать коленкой, выкинуть и утопить, как щепка. Вы не можете
себе представить отчаяние старика Вейводы. Наконец ему в голову
пришла идея. "Мне нужно в отхожее место,-- сказал он
трубочисту.-- Сыграйте-ка за меня". И так, без шапки, выбежал
прямо на Мыслиховую улицу за полицией, нашел патруль и сообщил,
что в таком-то и таком-то трактире играют в азартные игры.
Полицейские велели ему вернуться в трактир и сказали, что
придут за ним следом. Когда Вейвода вернулся, ему объявили, что
за это время фельдшер проиграл свыше двух миллионов, а швейцар
-- свыше трех. А в тарелку для трактирщика положили расписку на
пятьсот тысяч. Скоро ворвались полицейские. Мостовщик крикнул:
"Спасайся, кто может!" Но было уже поздно. На банк наложили
арест и всех повели в полицию. Здеразский угольщик оказал
сопротивление, и его увезли в "корзинке". В банке было больше
чем на полмиллиарда долговых расписок и полторы тысячи крон
наличными. "Ничего подобного я до сих пор не видывал,-- сказал
полицейский инспектор, увидя такие головокружительные суммы.--
Это почище, чем в Монте-Карло". Все, кроме старика Вейводы,
остались в полицейском комиссариате до утра. Вейводу, как
доносчика, отпустили и обещали ему, что он получит в качестве
вознаграждения законную треть конфискованного банка, свыше ста
шестидесяти миллионов крон. Старик от всего этого рехнулся и
утром ходил по Праге и дюжинами заказывал себе несгораемые
шкафы... Вот это называется -- повезло в карты!
Тут Швейк пошел варить грог. К ночи фельдкурат, которого
Швейк с трудом отправил в постель, прослезился и завопил.
-- Продал я тебя, дружище,-- всхлипывал он,-- позорно
продал. Прокляни меня, ударь -- стою того! Отдал я тебя на
растерзание. В глаза тебе не смею взглянуть. Бей меня, кусай,
уничтожь! Лучшего я не заслужил. Знаешь, кто я?
И, уткнув заплаканную физиономию в подушку, он тихим,
нежным голосом протянул:
-- Я последний подлец...-- и уснул, словно ко дну пошел.
На другой день фельдкурат не смел поднять глаз на Швейка,
рано ушел из дому и вернулся только к ночи вместе с толстым
пехотинцем.
-- Швейк,-- сказал он, по-прежнему не глядя на Швейка,--
покажите ему, где что лежит, чтобы он был в курсе дела, и
научите его варить грог. Утром вы явитесь к поручику Лукашу.
Швейк со своим преемником приятно провел ночь за
приготовлением грога. К утру толстый пехотинец еле держался на
ногах и бурчал себе под нос невероятную смесь из разных
народных песен: "Около Ходова течет водичка, наливает нам моя
милая красное пиво. Гора, гора высокая, шли девушки по дорожке,
на Белой горе мужичок пашет..."
-- За тебя я не боюсь,-- сказал Швейк.-- С такими
способностями ты у фельдкурата удержишься.
Итак, первое, что увидел в это утро поручик Лукаш, была
честная, открытая физиономия бравого солдата Швейка, который
отрапортовал:
-- Честь имею доложить, господин обер-лейтенант, я -- тот
самый Швейк, которого господин фельдкурат проиграл в карты.
II
Институт денщиков очень древнего происхождения. Говорят,
еще у Александра Македонского был денщик. Во всяком случае, не
подлежит сомнению, что в эпоху феодализма в этой роли выступали
оруженосцы рыцарей. Кем, скажем, был Санчо Панса у Дон-Кихота?
Удивительно, что история денщиков до сих пор никем не написана.
А то мы прочли бы там, как альмавирский герцог во время осады
Толедо с голода съел без соли своего денщика; об этом герцог
сам пишет в своих воспоминаниях и сообщает, что мясо его слуги
было нежным, мягким и сочным и по вкусу напоминало нечто
среднее между курятиной и ослятиной.
В одной старой швабской книге о военном искусстве мы
находим, между прочим, наставление денщикам. В старину денщик
должен был быть благочестивым, добродетельным, правдивым,
скромным, доблестным, отважным, честным, трудолюбивым,--
словом, идеалом человека. Наша эпоха многое изменила в
характере этого типа. Современный денщик обыкновенно не
благочестив, не добродетелен, не правдив. Он врет, обманывает
своего господина и очень часто обращает жизнь своего начальника
в настоящий ад. Это -- льстивый раб, придумывающий самые
коварные трюки, чтобы отравить жизнь своему хозяину. Среди
нового поколения денщиков уже не найдется самоотверженных
существ вроде благородного Фернандо, денщика альмавирского
герцога, которые позволили бы своим господам съесть себя без
соли. С другой стороны, мы видим, что в борьбе за свой
авторитет -- в борьбе не на жизнь, а на смерть со своими
денщиками -- начальники прибегают к самым решительным мерам.
Иногда дело доходит до настоящего террора. Так, в 1912 году в
Граце происходил процесс, на котором выдающуюся роль играл
некий капитан, избивший своего денщика до смерти. Тогда капитан
был оправдан, потому что проделал этот эксперимент всего лишь
во второй раз. По мнению таких господ, жизнь денщика не имеет
никакой цены. Денщик -- вещь, часто только чучело для оплеух,
раб, прислуга с неограниченным числом обязанностей. Не
удивительно, если такое положение принуждает раба быть
изворотливым и льстивым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196