Всегда, когда Алена вспоминает то лето, она вспоминает именно эту, первую
поездку, точнее, плаванье на катере. Она смотрела вокруг, смотрела на счаст-
ливое мамино лицо и думала: "Как я люблю мамочку! И лето! И папочку!"
В пансионате, где они поселились, жили родители с детьми. Всё было, как
в сказке. Утром на море. Потом - обед и тихий час. Потом - игры на площадке
и снова - море. А кукольный театр! А экскурсии в Ботанический сад! А праздник
Нептуна! Каждый вечер, пока Алена укладывалась спать, мама ходила на
вечерние окунания. Она рассказывала Алене, как серебристая лунная дорожка
разбивается на хрустальные звёздочки, и как мерцающий шлейф сияющих
подводных пузырьков захватывает пловца в свои щекотливые объятья. Они
спали с открытыми окнами, и спокойное, мирное дыхание моря убаюкивало
девочку.
Алена не помнит, когда они познакомились с дядей Юрой. Кажется, на
пляже. А, может, на прогулке в парке? Дядя Юра был совсем не такой, как
папины знакомые. Всегда спокойный, не суетливый, он и говорил как-то иначе:
неспешно, негромко и очень мало. Алена заметила, что и слова, произносимые
дядей Юрой, почти не касались всего того, о чём говорила мама с отцом: еды,
одежды, денег, отношений со знакомыми и друзьями. Дядя Юра не задавал
фальшиво-вежливых вопросов, которые обычно задают взрослые: "Как ты
учишься?", "Маму слушаешься?" Зато дядя Юра чудесно плавал. Он мог бы
заплыть далеко-далеко, но не хотел нарушать правил. И сильный, стройный,
нырял в прибрежные волны, а выныривал где-то почти у самого красного буйка.
И ещё: он не курил. Алёнка вначале даже удивлялась: взрослый дядя, а не курит.
А однажды, когда он поднял Алену на руки, а затем закружил её вокруг себя
так, что сердце вначале поднялось и замерло, а затем опустилось, Аленка
почувствовала, как вначале вспыхнувшая радость сменилась неясной тревогой.
Ей почему-то вспомнился всегда озабоченный отец, его усталое лицо, запах
сигаретного дымка от его рук. "Мама а мы скоро домой поедем?" - спросила
она тогда. "Скоро, дочка, скоро", - ответила мама, и Алена заметила, как
мамины глаза погрустнели, а уголки губ едва заметно опустились. "Тебе не
хочется домой ?" - удивилась тогда Алёнка. "Не хочется? С чего ты взяла?" -
переспросила мама. И посмотрела на дядю Юру каким-то незнакомым Алене
взглядом. Алена вдруг обратила внимание на то, что мама и дядя Юра держатся
за руки, как мальчик и девочка. Она схватила маму за руку и отчего-то
закапризничала: "Хочу к папе!". А вечером, когда мама, как всегда, собралась на
вечернее купание, Алена сказала: "Мам, я не хочу, чтоб ты сегодня купалась".
"Почему?" - удивилась мама. "Так, не хочу и всё", - ответила Алёна."Вот ещё
глупости!" - вспыхнула мама. - Будешь ещё мне капризничать! Сейчас же марш
спать! Я скоро приду". - И закрыла за собой дверь. Алена помнит, что именно
тогда, когда она услышала удаляющиеся шаги матери, ей впервые в жизни стало
одиноко и как-то жутко на душе, и она заплакала. Вскоре после этого начались
сборы в дорогу, обычная беготня по магазинам, базарчикам, и тревога забылась.
Но когда дядя Юра ехал с ними на автобусе, затем усаживал их в поезд, и,
прощаясь, поцеловал Алену и маму в щёчку, Алена снова почувствовала тревогу
и боль за отца. Ведь дядя Юра провожал их так, как будто он был их папой. Он
нёс чемодан, держал за руку Алёнку, теперь он стоял на перроне, пока не
тронулся поезд. А мама, улыбаясь ему, беспокойно комкала в руках носовой
платочек, то и дело поднося его к глазам.
В вагоне мама с Аленой разговаривали мало. На остановках они ели вкусную
варёную кукурузу, слегка посыпая её солью, мама доставала душистые красные
помидоры, хрусткие в пупырышках огурчики, тоненькими ломтиками нарезала
свежий белый хлеб. А когда утром сквозь вагонное окно Аленка увидела
знакомые купола Лавры, Днепр, родные киевские холмистые берега, снова в
душе проснулись чувства радости и счастья. И солнечные зайчики в купе,
прыгавшие со стенки на стенку, и весело заглядывавшие в глаза, и лёгенький
ветерок, залетавший в приоткрытое окно, и красивый бронзовый загар на
мамином лице, - всё было таким родным, таким домашним и уютным, что
Алёнка даже засмеялась, когда вдруг открыла, что выстукивают вагонные колёса.
- Ты чего? - улыбнулась мама.
- А вот, послушай, - подняла пальчик Алёнка.
- Слышишь? Колёса стучат: "до-мой, до-мой, до-мой, до-мой".
И они обе рассмеялись радостно и беззаботно.
На вокзале их встречал счастливый отец. Как они соскучились друг по другу!
Отец подхватил Алёнку на руки и поднял её высоко-высоко, как маленькую. Он
расцеловал Алёнку и маму. А потом закружил Алёнку, - и вновь её сердце
вначале поднялось и замерло, а потом опустилось, как тогда, с дядей Юрой. Но
это чувство возникло лишь на какое-то мгновение, и пропало, исчезло, развея-
лось в суете вокзала, в толпе метро, на залитых солнцем улицах. А дома - дома
их ждал сюрприз: огромный красно-оранжевый арбуз! "Привёз прямо из Хер-
сона", - рассказывал отец. У него был несколько утомлённый, но довольный
вид. Как поняла Алёнка, удалось заключить выгодный контракт с большим
кораблестроительным заводом. Отец рассказывал, что на огромных океанских
кораблях теперь будут стоять его приборы, те самые, которые помогают кораблю
плыть в тумане. Длёнка не совсем понимала как они работают, но то, что
папкины приборы лучше импортных, потому что в них впервые использовались
искусственные кристаллы вместо транзисторов, - это она запомнила.
Дальше потекли обычные августовские дни. Алёнка ходила с мамой на базар,
они варили варенья, повидло. А ещё позже Алёнку увлекли приготовления к
школе. Ведь она шла уже в четвёртый класс. Подумать только! Через год придется
прощаться с Аллой Ивановной. Но это будет через год. А пока ужасно хотелось
увидеться с Оксанкой, Маришкой, рассказать о море.
Когда вдруг зазвонил телефон, Алёнка подбежала к аппарату и, услышав своё
имя, громко переспросила: "Папа, это ты?" Но это был не отец. Звонил дядя
Юра. "А мамы нету дома", - ответила Алёнка. - Она в магазин пошла". Дядя
Юра извинился и положил трубку. Собственно говоря, он и не представлялся.
Алёнка узнала его по голосу. Вскоре возвратилась мама. Она принесла картошки,
сыра, сметаны и всякой всячины. "Скоро папа придёт, а у нас уже будет готов
обед. И борщ я сварю, и молоденькой картошечки с укропчиком", - пригова-
ривала мама. Она переоделась, повязала красный фартушек, украшенный
золотистыми петушками, и приступила к делу. Алёнка сидела рядышком за
столом, положив голову на руки. "Мама, - спросила она, - А ты папу любишь?"
Мама внимательно посмотрела на неё и спокойно ответила: "Конечно, люблю.
А почему ты спрашиваешь?" Так просто, - сказала Алёнка. - Тебе дядя Юра
звонил. "Дядя Юра?" - словно легкая тень пробежала по маминому лицу. И тут
зазвонил телефон. Аленка подхватилась. "Постой, постой! Я сама", - мама
быстро вышла из кухни и подошла к телефону. Подняв трубку, она прошла в
комнату и прикрыла за собой дверь. Разговора Алёнка не слышала, лишь тон
маминого голоса, то более звонкий, то приглушённый, да изредка лёгкий смех.
Возвратилась мама улыбающейся. Она нарезала капусту, почистила картофель
и скоро на всех четырех конфорках варился обед, наполняя небольшую кухню
запахами лета и огорода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92