Было над чем задуматься. Ведь моя
профессиональная компетентность, между прочим, предполагает в том числе и
умения избегать вовлечения в неоговариваемые психологические игры кли-
ентов, потакания их манипуляциям с другими людьми и с самими собой. Просто
услышать сказанное и понять его подлинный смысл - вовсе не одно и то же.
Так же как понять: что говорит человек - далеко не всегда тождественно
пониманию самого человека в его сущности, то ли выраженной, то ли укрытой
произнесёнными словами.
Всё обдумав, я вынужден был сказать самому себе, что не вполне понимал
клиентку. Я видел, чувствовал, осознавал, что ей плохо. Что она по-своему
страдает, но мне было непонятно, ради чего она обрекала себя, как мне
показалось, совершенно сознательно, на все эти мучения, - неужели только
ради денег? Непонятно. А ведь подлинные мотивы очень часто скрывают в себе
движущие силы переживаний.
Глядя клиентке прямо в глаза, я честно сознался:
- Боюсь, я Вас не вполне понял. Вот что я от Вас услышал: Вы хотите жить
с человеком, которого Вы не хотите. Это так?
Стелла Филипповна ответила вопросом.
- Прошу прощения, сколько Вам лет?
Я оставался совершенно серьёзным:
- Вы считаете меня недостаточно взрослым для обсуждения жизненно
важных вопросов?
Стелла Филипповна некоторое время о чём-то размышляла. Затем сказала:
- Хорошо. Попытаюсь быть более откровенной.
Я кивнул головой в знак понимания и согласия.
- Не знаю, с чего начать, - дама явно колебалась.
В такие минуты следует поддержать клиента в его стремлении быть открытым
с самим собой. И весьма немаловажно при этом делать акцент на том, что в
установлении честных, бескомпромиссных отношений с самим собой не может
быть никакого принуждения, никакого давления. Мне думается, важно помочь
осознать клиенту одну простую вещь: наиболее полезной личностной позицией
в подобных ситуациях может явиться позиция свидетеля. Именно так: не
прокурора и не адвоката, а свидетеля. Возможно, свидетель и не всегда ясно
понимает, что происходит у него на глазах. Ведь истинные причины и смысл
событий могут быть скрыты. Но и просто увидеть, так сказать, открытыми
очень немало для того, чтобы потом, отстранившись от непосредственного
созерцания событий, уяснить их динамику, разглядеть то, что скрыто за внеш-
ними эффектами, и, возможно, составить представление о возможных дви-
жущих причинах событий.
Ощущая и понимая борьбу мотивов клиентки, и в то же время пытаясь
помочь ей избежать ненужного обострения защитных механизмов сопротив-
ления, которые именно на начальных этапах консультативной и психотера-
певтической работы могут весьма осложнить её течение, я высказался примерно
так:
- Стелла Филипповна, поскольку с первого взгляда почти никогда не-
возможно определить, что в самом деле главное, что менее важно, а что, в
сущности, совсем неважно, не имеет никакого значения, с чего именно Вы
начнёте. Это как распутывание клубка. Вначале ведь совершенно неважно, за
какую ниточку потянешь. Это потом уже проясняется, что к чему.
Клиентка благодарно улыбнулась.
- Ладно. Тогда я и начну с того, что очень не люблю вязать. Хотя вяжу
прекрасно. Это у меня с детства. От мамы. Кстати, мама моя была, - всё это,
конечно, до революции ещё происходило, да ... Так вот мама была одной из
лучших портних в Киеве. Как тогда говорили, модисток. Своей мастерской у
неё не было, но люди знали, какой она была мастерицей и приносили ей заказы
на дом. А мама не только на удивление чудесно шила, по самым модным тогда
выкройкам, - тогда ведь, кстати, пошить платье было совсем не то, что теперь.
Очень сложные модели - вытачки разные, всякие там сборки, манжеты... Она
также прекрасно вязала. Я помню её "Зингер", дореволюционные журналы мод,
тончайшие, просто удивительные кружева, которые она вязала. Потом, после
гражданской войны, когда я уже родилась, - а я у мамы была четвёртой дочерью,
- мама, конечно, не могла уже работать, как раньше. Сами понимаете, советская
власть, дом отобрали, оставили комнату и кухню. Один ребёнок умер от тифа,
другая сестра потом, в голодовку погибла. А там - отца забрали...
Но я знаю одно: выжили мы только благодаря маме. На её иголочке. Не на
тех фабричных заработках и пайках, что иногда давали ей, а на её бессонных
ночах, на воспалённых от постоянного напряжения глазах мы выжили. Стре-
котание её "Зингера" я помню и в тридцать третьем году, и в тридцать седьмом,
и в сорок третьем. Да что говорить! Войну пережили, благодаря маме. Золотые
руки, золотая душа!
Стелла Филипповна вздохнула. Время продолжало свой неумолимый бег, и
мы договорились с ней таким образом: она будет приходить ко мне трижды в
неделю на полтора часа на протяжении месяца. За это время мы попытаемся
сориентироваться в том, что происходит с ней и принять решение о возможных
перспективах курса психотерапии.
Уже первая беседа показала, что в сложном переплетении чувств, мотивов,
отношений, семейных и внесемейных связей, в которые была погружена клиент-
ка, невозможно было разобраться не то что за одну, но и, наверное, за добрую
дюжину встреч. С каждой минутой, по мере того, как длился разговор, ста-
новилось всё яснее и яснее, что здесь необходима длительная психотерапевти-
ческая, точнее даже, реконструктивная, чтобы не сказать психоаналитическая
работа.
И такая работа началась. С каждой нашей встречей в Стелле Филипповне
происходили едва заметные перемены. Уже остались позади долгие тяжёлые
минуты и даже часы напряжённого молчания, приступы обиды и немотиви-
рованной агрессии, слёзы беспомощности и отчаяния, недоверия и разочаро-
вания. Прошли мы уже и стадию резонерства, когда человек беспрестанно ищет
всё новые и новые доводы для своих поступков и действий, и вот где-то в конце
нашей одиннадцатой встречи, пока Стелла Филипповна уже привычно и как то
запросто сидела в кресле, отвернувшись к окну, а я, как и прежде, расположился
у неё за спиной, она промолвила как-то раздумчиво и горько:
- Антон Владимирович, вчера накануне нашей сегодняшней встречи, я
полночи не спала. Думала... О Вас. И о себе. Думала: что меня сюда тянет? А
ведь тянет. Вы же со мной почти не разговариваете. Да и вообще я же Вас не
вижу. Только и того, что здороваемся да прощаемся. Но, знаете, вер таки тянет.
Неужто, думала, психология? Да нет, с другой стороны, думаю, не может быть.
Глупости вся эта ваша психология. Какая там психология, когда жизнь-то уже
прожита. Дожить бы её ещё надо. Дожить бы как-то, потому что и так напрасно
прошла. Ни для кого. А потом - додумалась-таки. Вы знаете на кого похожи?
На первого мужа моего. На того, за которого я самый первый раз замуж вышла.
Сорок лет назад он был таким же высоким, спокойным, в очках. Кстати, не
курил. Влюбилась я тогда до одури. Без памяти влюбилась. А ведь знаете, как
оно бывает: я к нему - он от меня. Я - к нему. Он - от меня. Нет, не избегал,
конечно, а так отстранённо, как вот Вы сейчас со мной. А был он тогда молодым
журналистом, стильным таким парнем. Помню, куплю газетку, а там - материал
с его фамилией. Сердце так и забьётся. Я ведь и сама была девица хоть куда. И
так моё самолюбие взыграло! Заело просто. "Нет," - думаю, - "будешь ты мой,
хоть в самой "Правде" печатайся".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
профессиональная компетентность, между прочим, предполагает в том числе и
умения избегать вовлечения в неоговариваемые психологические игры кли-
ентов, потакания их манипуляциям с другими людьми и с самими собой. Просто
услышать сказанное и понять его подлинный смысл - вовсе не одно и то же.
Так же как понять: что говорит человек - далеко не всегда тождественно
пониманию самого человека в его сущности, то ли выраженной, то ли укрытой
произнесёнными словами.
Всё обдумав, я вынужден был сказать самому себе, что не вполне понимал
клиентку. Я видел, чувствовал, осознавал, что ей плохо. Что она по-своему
страдает, но мне было непонятно, ради чего она обрекала себя, как мне
показалось, совершенно сознательно, на все эти мучения, - неужели только
ради денег? Непонятно. А ведь подлинные мотивы очень часто скрывают в себе
движущие силы переживаний.
Глядя клиентке прямо в глаза, я честно сознался:
- Боюсь, я Вас не вполне понял. Вот что я от Вас услышал: Вы хотите жить
с человеком, которого Вы не хотите. Это так?
Стелла Филипповна ответила вопросом.
- Прошу прощения, сколько Вам лет?
Я оставался совершенно серьёзным:
- Вы считаете меня недостаточно взрослым для обсуждения жизненно
важных вопросов?
Стелла Филипповна некоторое время о чём-то размышляла. Затем сказала:
- Хорошо. Попытаюсь быть более откровенной.
Я кивнул головой в знак понимания и согласия.
- Не знаю, с чего начать, - дама явно колебалась.
В такие минуты следует поддержать клиента в его стремлении быть открытым
с самим собой. И весьма немаловажно при этом делать акцент на том, что в
установлении честных, бескомпромиссных отношений с самим собой не может
быть никакого принуждения, никакого давления. Мне думается, важно помочь
осознать клиенту одну простую вещь: наиболее полезной личностной позицией
в подобных ситуациях может явиться позиция свидетеля. Именно так: не
прокурора и не адвоката, а свидетеля. Возможно, свидетель и не всегда ясно
понимает, что происходит у него на глазах. Ведь истинные причины и смысл
событий могут быть скрыты. Но и просто увидеть, так сказать, открытыми
очень немало для того, чтобы потом, отстранившись от непосредственного
созерцания событий, уяснить их динамику, разглядеть то, что скрыто за внеш-
ними эффектами, и, возможно, составить представление о возможных дви-
жущих причинах событий.
Ощущая и понимая борьбу мотивов клиентки, и в то же время пытаясь
помочь ей избежать ненужного обострения защитных механизмов сопротив-
ления, которые именно на начальных этапах консультативной и психотера-
певтической работы могут весьма осложнить её течение, я высказался примерно
так:
- Стелла Филипповна, поскольку с первого взгляда почти никогда не-
возможно определить, что в самом деле главное, что менее важно, а что, в
сущности, совсем неважно, не имеет никакого значения, с чего именно Вы
начнёте. Это как распутывание клубка. Вначале ведь совершенно неважно, за
какую ниточку потянешь. Это потом уже проясняется, что к чему.
Клиентка благодарно улыбнулась.
- Ладно. Тогда я и начну с того, что очень не люблю вязать. Хотя вяжу
прекрасно. Это у меня с детства. От мамы. Кстати, мама моя была, - всё это,
конечно, до революции ещё происходило, да ... Так вот мама была одной из
лучших портних в Киеве. Как тогда говорили, модисток. Своей мастерской у
неё не было, но люди знали, какой она была мастерицей и приносили ей заказы
на дом. А мама не только на удивление чудесно шила, по самым модным тогда
выкройкам, - тогда ведь, кстати, пошить платье было совсем не то, что теперь.
Очень сложные модели - вытачки разные, всякие там сборки, манжеты... Она
также прекрасно вязала. Я помню её "Зингер", дореволюционные журналы мод,
тончайшие, просто удивительные кружева, которые она вязала. Потом, после
гражданской войны, когда я уже родилась, - а я у мамы была четвёртой дочерью,
- мама, конечно, не могла уже работать, как раньше. Сами понимаете, советская
власть, дом отобрали, оставили комнату и кухню. Один ребёнок умер от тифа,
другая сестра потом, в голодовку погибла. А там - отца забрали...
Но я знаю одно: выжили мы только благодаря маме. На её иголочке. Не на
тех фабричных заработках и пайках, что иногда давали ей, а на её бессонных
ночах, на воспалённых от постоянного напряжения глазах мы выжили. Стре-
котание её "Зингера" я помню и в тридцать третьем году, и в тридцать седьмом,
и в сорок третьем. Да что говорить! Войну пережили, благодаря маме. Золотые
руки, золотая душа!
Стелла Филипповна вздохнула. Время продолжало свой неумолимый бег, и
мы договорились с ней таким образом: она будет приходить ко мне трижды в
неделю на полтора часа на протяжении месяца. За это время мы попытаемся
сориентироваться в том, что происходит с ней и принять решение о возможных
перспективах курса психотерапии.
Уже первая беседа показала, что в сложном переплетении чувств, мотивов,
отношений, семейных и внесемейных связей, в которые была погружена клиент-
ка, невозможно было разобраться не то что за одну, но и, наверное, за добрую
дюжину встреч. С каждой минутой, по мере того, как длился разговор, ста-
новилось всё яснее и яснее, что здесь необходима длительная психотерапевти-
ческая, точнее даже, реконструктивная, чтобы не сказать психоаналитическая
работа.
И такая работа началась. С каждой нашей встречей в Стелле Филипповне
происходили едва заметные перемены. Уже остались позади долгие тяжёлые
минуты и даже часы напряжённого молчания, приступы обиды и немотиви-
рованной агрессии, слёзы беспомощности и отчаяния, недоверия и разочаро-
вания. Прошли мы уже и стадию резонерства, когда человек беспрестанно ищет
всё новые и новые доводы для своих поступков и действий, и вот где-то в конце
нашей одиннадцатой встречи, пока Стелла Филипповна уже привычно и как то
запросто сидела в кресле, отвернувшись к окну, а я, как и прежде, расположился
у неё за спиной, она промолвила как-то раздумчиво и горько:
- Антон Владимирович, вчера накануне нашей сегодняшней встречи, я
полночи не спала. Думала... О Вас. И о себе. Думала: что меня сюда тянет? А
ведь тянет. Вы же со мной почти не разговариваете. Да и вообще я же Вас не
вижу. Только и того, что здороваемся да прощаемся. Но, знаете, вер таки тянет.
Неужто, думала, психология? Да нет, с другой стороны, думаю, не может быть.
Глупости вся эта ваша психология. Какая там психология, когда жизнь-то уже
прожита. Дожить бы её ещё надо. Дожить бы как-то, потому что и так напрасно
прошла. Ни для кого. А потом - додумалась-таки. Вы знаете на кого похожи?
На первого мужа моего. На того, за которого я самый первый раз замуж вышла.
Сорок лет назад он был таким же высоким, спокойным, в очках. Кстати, не
курил. Влюбилась я тогда до одури. Без памяти влюбилась. А ведь знаете, как
оно бывает: я к нему - он от меня. Я - к нему. Он - от меня. Нет, не избегал,
конечно, а так отстранённо, как вот Вы сейчас со мной. А был он тогда молодым
журналистом, стильным таким парнем. Помню, куплю газетку, а там - материал
с его фамилией. Сердце так и забьётся. Я ведь и сама была девица хоть куда. И
так моё самолюбие взыграло! Заело просто. "Нет," - думаю, - "будешь ты мой,
хоть в самой "Правде" печатайся".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92