И они,
бывало, так кричали, что в соседней деревне жители просыпались
от их крика.
Однажды он был привлечен к суду за то, что избил старого
священника, который пытался образумить его. Короче, мистер
Холмс, трудно сыскать человека более опасного, чем Питер Кери.
Я слышал, что таков он был и в те времена, когда командовал
судном. В среде моряков его прозвали Черный Питер - не только
за смуглое лицо и огромную черную бороду, но и за его бешеный
нрав, который наводил ужас на окружающих. Нечего говорить, что
все соседи ненавидели и избегали его; я не слышал ни единого
слова сожаления по поводу его ужасного конца.
Вы, мистер Холмс, несомненно, читали в протоколе следствия
о "каюте" этого человека, но ваш друг, возможно, ничего не
слышал о ней. Неподалеку от дома капитан выстроил себе
деревянный флигелек, который всегда называл "каютой"; там
проводил он каждую ночь. Это была маленькая, однокомнатная
хибарка размером шестнадцать футов на десять; ключ от нее он
держал у себя в кармане, сам стелил себе постель, сам убирал
комнату и никому не позволял переступать ее порог. В двух
стенах этого домика прорублено по небольшому окну. Оба окна
были всегда занавешены и никогда не раскрывались, одно из них
выходит на проселочную дорогу. Случалось, в домике целую ночь
горел свет, и прохожие с недоумением спрашивали, что же там
делает Черный Питер? Именно это окно, мистер Холмс, позволило
нам установить во время следствия некоторые любопытные
подробности.
Вы помните, что каменщик, по имени Слэтер, который шел из
Форест-Роу около часа ночи за двое суток до убийства,
остановился у владений капитана и посмотрел на квадрат света,
видневшийся сквозь деревья. Он клянется, что на занавеске ясно
обозначалась тень мужского профиля, но это был не Питер Кери,
которого он хорошо знал. Это был тоже бородатый мужчина, но
борода у него была короткая и торчала она иначе, чем у
капитана. Так утверждает каменщик. Впрочем, нужно сказать, что
перед этим он провел два часа в трактире, да и расстояние от
дороги до окна порядочное. Кроме того, его показания относятся
к понедельнику, а убийство совершено в среду.
Во вторник Питер Кери находился в самом ужасном состоянии.
Он был совершенно пьян и, как дикий зверь, свиреп и опасен. Он
бродил вокруг дома, и женщины, заслышав его голос, закрылись в
доме. Поздно вечером он отправился к себе в хижину. Его дочь
спала с открытым окном. Около двух часов ночи страшный крик
донесся со стороны "каюты". Девушка не придала этому значения,
ибо капитан в пьяном виде часто кричал и ругался. Поднявшись в
семь часов утра, одна из служанок заметила, что дверь хижины
открыта настежь, но человек этот внушал такой страх, что до
самого полудня домашние не отваживались заглянуть к нему.
Посмотрев в открытую дверь, они увидели ужасное зрелище и,
бледные от страха, пустились бежать в деревню. Через час я был
на месте и приступил к следствию.
Нервы у меня крепкие, вы это знаете, мистер Холмс, но даю
вам слово - меня затрясло, когда я заглянул в этот домишко. Он
весь гудел, как фисгармония, от налетевших тучами мясных мух, а
пол и стены его напоминали бойню. Капитан называл свое
помещение каютой, и вправду оно вроде каюты: войдешь туда, и
кажется - ты на борту корабля. В одном конце комнаты - койка,
рядом - корабельный сундук, на стенах - морские карты,
фотоснимок с "Морского единорога", кипа судовых журналов на
полке - все в точности, как полагается в капитанской каюте. И
посреди всего этого сам капитан - лицо искаженное, как у
грешника, терзаемого муками ада, а большая черно-седая борода
стала дыбом во время предсмертной агонии. Широкая грудь пробита
стальным гарпуном. Гарпун прошел насквозь и глубоко вонзился в
деревянную стену. Капитан был приколот к стене, словно жук,
прикрепленный булавкой к картону. Конечно, мертв он был с той
самой минуты, как испустил вопль.
Я знаком с вашими методами, сэр, и тотчас же стал
применять их. Не позволив что-либо трогать с места, я очень
тщательно осмотрел землю снаружи и пол в комнате. Но следов не
было.
- Вы хотите сказать, что вы не заметили их?
- Уверяю вас, сэр, там не было никаких следов.
- Дорогой мой Хопкинс, я расследовал много преступлений,
но ни разу не встречал еще преступника с крыльями. Раз
преступник стоит на ногах, он непременно оставит какой-нибудь
след, что-нибудь заденет или сдвинет. И человек, владеющий
научными методами розыска, непременно обнаружит самую
незначительную перемену в расположении окружающих вещей. Нельзя
поверить, чтоб в этой залитой кровью комнате не осталось
следов, которые могли бы помочь нам отыскать преступника...
Впрочем, из протокола следствия я вижу, что на некоторые вещи
вы даже не потрудились обратить внимания.
Молодой инспектор насупился; язвительное замечание Холмса
задело его за живое.
- Глупо я сделал, мистер Холмс, что не пригласил вас
тотчас же, - сказал он. - Однако теперь уж ничем не поможешь.
Да, в комнате было несколько предметов, заслуживавших особого
внимания. Начать с того гарпуна, которым убит капитан. Кто-то
снял этот гарпун со стены. Два гарпуна висят на своих крюках, а
третий крюк пустует. На ручке имеется надпись: "Пароход
"Морской единорог", Данди". Это, по-видимому, свидетельствует о
том, что преступление было совершено в припадке ярости и что
убийца схватил первое орудие, какое попалось под руку. А то,
что Кери был вполне одет, хотя убийство произошло в два часа
ночи, наводит на мысль, что у него было свидание с убийцей. Об
этом говорит и то, что на столе оказалась бутылка рома и два
грязных стакана.
- Да, - сказал Холмс, - пожалуй, оба ваши вывода можно
принять. А что, в комнате нашлись и другие спиртные напитки?
- Да, на сундуке был поднос; там стояли графины с
коньяком и виски. Но это не имеет значения. Ведь графины были
полны, значит, к ним не притрагивались.
- Все равно их присутствие имеет некоторое значение, -
сказал Холмс.- Какие же еще предмету, по-вашему, имеют
отношение к делу?
- На столе лежал тот табачный кисет.
- Где именно?
- На самой средине стола. Он сделан из грубой и жесткой
тюленьей кожи и завязан кожаным ремешком. Внутри него буквы "П.
К.". В кисете было примерно с пол-унции крепкого табака, какой
курят моряки.
- Прекрасно. А еще?
Стэнли Хопкинс вытащил из кармана записную книжку в
желтовато-сером переплете. Переплет ее был шероховат и
потрепан, а странички пожелтели и выцвели. На первой странице
значились инициалы "Д. X. Н." и дата "1883".
Холмс положил книжку на стол и начал разглядывать ее со
свойственной ему тщательностью, в то время как Хопкинс и я
смотрели из-за его плеча. На второй странице мы увидели буквы
"К. Т. Ж.", дальше на двух-трех страничках - сплошные цифры.
На иных страничках были слова: "Аргентина", "Коста-Рика",
"Сан-Паоло", и снова столбцы цифр и каких-то значков.
- Что вы думаете об этих записях? - спросил Холмс.
- По-видимому, это опись биржевых акций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332
бывало, так кричали, что в соседней деревне жители просыпались
от их крика.
Однажды он был привлечен к суду за то, что избил старого
священника, который пытался образумить его. Короче, мистер
Холмс, трудно сыскать человека более опасного, чем Питер Кери.
Я слышал, что таков он был и в те времена, когда командовал
судном. В среде моряков его прозвали Черный Питер - не только
за смуглое лицо и огромную черную бороду, но и за его бешеный
нрав, который наводил ужас на окружающих. Нечего говорить, что
все соседи ненавидели и избегали его; я не слышал ни единого
слова сожаления по поводу его ужасного конца.
Вы, мистер Холмс, несомненно, читали в протоколе следствия
о "каюте" этого человека, но ваш друг, возможно, ничего не
слышал о ней. Неподалеку от дома капитан выстроил себе
деревянный флигелек, который всегда называл "каютой"; там
проводил он каждую ночь. Это была маленькая, однокомнатная
хибарка размером шестнадцать футов на десять; ключ от нее он
держал у себя в кармане, сам стелил себе постель, сам убирал
комнату и никому не позволял переступать ее порог. В двух
стенах этого домика прорублено по небольшому окну. Оба окна
были всегда занавешены и никогда не раскрывались, одно из них
выходит на проселочную дорогу. Случалось, в домике целую ночь
горел свет, и прохожие с недоумением спрашивали, что же там
делает Черный Питер? Именно это окно, мистер Холмс, позволило
нам установить во время следствия некоторые любопытные
подробности.
Вы помните, что каменщик, по имени Слэтер, который шел из
Форест-Роу около часа ночи за двое суток до убийства,
остановился у владений капитана и посмотрел на квадрат света,
видневшийся сквозь деревья. Он клянется, что на занавеске ясно
обозначалась тень мужского профиля, но это был не Питер Кери,
которого он хорошо знал. Это был тоже бородатый мужчина, но
борода у него была короткая и торчала она иначе, чем у
капитана. Так утверждает каменщик. Впрочем, нужно сказать, что
перед этим он провел два часа в трактире, да и расстояние от
дороги до окна порядочное. Кроме того, его показания относятся
к понедельнику, а убийство совершено в среду.
Во вторник Питер Кери находился в самом ужасном состоянии.
Он был совершенно пьян и, как дикий зверь, свиреп и опасен. Он
бродил вокруг дома, и женщины, заслышав его голос, закрылись в
доме. Поздно вечером он отправился к себе в хижину. Его дочь
спала с открытым окном. Около двух часов ночи страшный крик
донесся со стороны "каюты". Девушка не придала этому значения,
ибо капитан в пьяном виде часто кричал и ругался. Поднявшись в
семь часов утра, одна из служанок заметила, что дверь хижины
открыта настежь, но человек этот внушал такой страх, что до
самого полудня домашние не отваживались заглянуть к нему.
Посмотрев в открытую дверь, они увидели ужасное зрелище и,
бледные от страха, пустились бежать в деревню. Через час я был
на месте и приступил к следствию.
Нервы у меня крепкие, вы это знаете, мистер Холмс, но даю
вам слово - меня затрясло, когда я заглянул в этот домишко. Он
весь гудел, как фисгармония, от налетевших тучами мясных мух, а
пол и стены его напоминали бойню. Капитан называл свое
помещение каютой, и вправду оно вроде каюты: войдешь туда, и
кажется - ты на борту корабля. В одном конце комнаты - койка,
рядом - корабельный сундук, на стенах - морские карты,
фотоснимок с "Морского единорога", кипа судовых журналов на
полке - все в точности, как полагается в капитанской каюте. И
посреди всего этого сам капитан - лицо искаженное, как у
грешника, терзаемого муками ада, а большая черно-седая борода
стала дыбом во время предсмертной агонии. Широкая грудь пробита
стальным гарпуном. Гарпун прошел насквозь и глубоко вонзился в
деревянную стену. Капитан был приколот к стене, словно жук,
прикрепленный булавкой к картону. Конечно, мертв он был с той
самой минуты, как испустил вопль.
Я знаком с вашими методами, сэр, и тотчас же стал
применять их. Не позволив что-либо трогать с места, я очень
тщательно осмотрел землю снаружи и пол в комнате. Но следов не
было.
- Вы хотите сказать, что вы не заметили их?
- Уверяю вас, сэр, там не было никаких следов.
- Дорогой мой Хопкинс, я расследовал много преступлений,
но ни разу не встречал еще преступника с крыльями. Раз
преступник стоит на ногах, он непременно оставит какой-нибудь
след, что-нибудь заденет или сдвинет. И человек, владеющий
научными методами розыска, непременно обнаружит самую
незначительную перемену в расположении окружающих вещей. Нельзя
поверить, чтоб в этой залитой кровью комнате не осталось
следов, которые могли бы помочь нам отыскать преступника...
Впрочем, из протокола следствия я вижу, что на некоторые вещи
вы даже не потрудились обратить внимания.
Молодой инспектор насупился; язвительное замечание Холмса
задело его за живое.
- Глупо я сделал, мистер Холмс, что не пригласил вас
тотчас же, - сказал он. - Однако теперь уж ничем не поможешь.
Да, в комнате было несколько предметов, заслуживавших особого
внимания. Начать с того гарпуна, которым убит капитан. Кто-то
снял этот гарпун со стены. Два гарпуна висят на своих крюках, а
третий крюк пустует. На ручке имеется надпись: "Пароход
"Морской единорог", Данди". Это, по-видимому, свидетельствует о
том, что преступление было совершено в припадке ярости и что
убийца схватил первое орудие, какое попалось под руку. А то,
что Кери был вполне одет, хотя убийство произошло в два часа
ночи, наводит на мысль, что у него было свидание с убийцей. Об
этом говорит и то, что на столе оказалась бутылка рома и два
грязных стакана.
- Да, - сказал Холмс, - пожалуй, оба ваши вывода можно
принять. А что, в комнате нашлись и другие спиртные напитки?
- Да, на сундуке был поднос; там стояли графины с
коньяком и виски. Но это не имеет значения. Ведь графины были
полны, значит, к ним не притрагивались.
- Все равно их присутствие имеет некоторое значение, -
сказал Холмс.- Какие же еще предмету, по-вашему, имеют
отношение к делу?
- На столе лежал тот табачный кисет.
- Где именно?
- На самой средине стола. Он сделан из грубой и жесткой
тюленьей кожи и завязан кожаным ремешком. Внутри него буквы "П.
К.". В кисете было примерно с пол-унции крепкого табака, какой
курят моряки.
- Прекрасно. А еще?
Стэнли Хопкинс вытащил из кармана записную книжку в
желтовато-сером переплете. Переплет ее был шероховат и
потрепан, а странички пожелтели и выцвели. На первой странице
значились инициалы "Д. X. Н." и дата "1883".
Холмс положил книжку на стол и начал разглядывать ее со
свойственной ему тщательностью, в то время как Хопкинс и я
смотрели из-за его плеча. На второй странице мы увидели буквы
"К. Т. Ж.", дальше на двух-трех страничках - сплошные цифры.
На иных страничках были слова: "Аргентина", "Коста-Рика",
"Сан-Паоло", и снова столбцы цифр и каких-то значков.
- Что вы думаете об этих записях? - спросил Холмс.
- По-видимому, это опись биржевых акций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332