Если он тот самый Ферье, то они с моим отцом были
очень дружны.
- Почему жеее вам не зайти и не спросить об этом самому?
- спокойно спросила девушка.
Молодому человеку, очевидно, понравилось это предложение
- у него даже заблестели глаза.
- Я бы с удовольствием, - сказал он, - но мы два месяца
пробыли в горах, и я не знаю, удобно ли в таком виде делать
визиты. Придется принять нас такими, как есть.
- Он примет вас с огромной благодарностью, и я тоже, -
ответила Люси. - Он очень любит меня. Если бы меня растоптали
эти быки, он горевал бы всю жизнь.
- Я тоже, - сказал молодой охотник.
- Вы? Но вам-то что до меня? Ведь мы с вами даже не
друзья.
Смуглое лицо охотника так помрачнело, что Люси Ферье
громко рассмеялась.
- О, не принимайте это всерьез, - сказала она. -
Конечно, теперь вы наш друг. Приходите к нам непременно! А
сейчас я должна торопиться, иначе отец ничего не станет мне
поручать! До свиданья!
- До свиданья! - Он снял свое широкое сомбреро и
наклонился к ее маленькой ручке. Люси круто повернула мустанга,
стегнула его хлыстом и поскакала по широкой дороге, вздымая за
собой облако пыли.
Джефферсон Хоуп-младший вернулся к своим спутникам. Он был
угрюм и молчалив. Они искали в горах Невады серебро и
возвратились в Солт-Лейк-Сити, надеясь собрать денег для
разработки открытых ими залежей. Он был увлечен этим делом не
меньше остальных, пока внезапное происшествие не отвлекло его
мысли совсем в иную сторону.
Образ прелестной девушки, чистой и свежей, как ветерок
Сьерры, до глубины всколыхнул его пылкую, необузданную душу.
Когда она скрылась из виду, он понял, что отныне для него
началась новая жизнь и что ни спекуляции с серебром, ни любые
другие дела не могут быть для него важнее, чем это неожиданное
и всепоглощающее чувство. Это была не юношеская мимолетная
влюбленность, а бурная, неистовая страсть человека с сильной
волей и властным характером. Он привык добиваться всего, чего
хотел. Он поклялся себе, что добьется и теперь, если только
удача зависит от напряжения всех сил и от всей настойчивости,
на какую он способен.
В тот же вечер он пришел к Джону Ферье и потом навещал его
так часто, что вскоре стал своим человеком в доме. Джон целых
двенадцать лет не выезжал за пределы долины и к тому же был
настолько поглощен своей фермой, что почти ничего не знал о
том, что делается в мире. А Джефферсон Хоуп мог рассказать
немало, и рассказчик он был такой, что его заслушивались и отец
и дочь. Он был пионером в Калифорнии и знал много диковинных
историй о том, как в те безумные и счастливые дни создавались и
гибли целые состояния. Он был разведчиком необжитых земель,
искал в горах серебряную руду, промышлял охотой и работал на
ранчо. Если что-либо сулило рискованные приключения, Джефферсон
Хоуп всегда был тут как туг. Вскоре он стал любимцем старого
фермера, который не скупился на похвалы его достоинствам. Люси
при этом обычно помалкивала, но горячий румянец и радостно
блестевшие глаза ясно говорили о том, что ее сердце ей уже не
принадлежит. Простодушный фермер, быть может, и не видел этих
красноречивых признаков, но они не ускользнули от внимания
того, кто завоевал ее любовь.
Однажды летним вечером он подскакал верхом к ферме и
спешился у ворот. Люси, стоявшая на пороге дома, пошла ему
навстречу. Он привязал лошадь к забору и зашагал по дорожке.
- Я уезжаю, Люси, - сказал он, взяв ее руку в свои и
нежно глядя ей в глаза. - Я не прошу вас ехать со мной сейчас,
но согласны ли вы уехать со мной, когда я вернусь?
- А когда вы вернетесь? - засмеялась она, краснея.
- Самое большее месяца через два. Я приеду и увезу вас,
дорогая моя. Никто не посмеет стать между нами.
- А что скажет отец?
- Он согласен, если дела на рудниках пойдут хорошо. А я в
этом не сомневаюсь.
- Ну, если вы с отцом уже столковались, что же мне
остается делать... - прошептала девушка, прижавшись щекой к
его широкой груди.
- Благодарю тебя, Господи! - хрипло произнес он и,
нагнувшись, поцеловал девушку. - Значит, решено! Чем дольше я
останусь с тобой, тем труднее будет уехать. Меня ждут в
каньоне. До свиданья, радость моя, до свиданья. Увидимся через
два месяца.
Он наконец оторвался от нее, вскочил на лошадь и бешеным
галопом поскакал прочь - даже не оглянулся, словно боясь, что,
если увидит ее хоть раз, у него не хватит силы уехать. Стоя у
ворот, Люси глядела ему вслед, пока он не скрылся из виду.
Тогда она вошла в дом, чувствуя, что счастливее ее нет никого
во всей Юте.
ГЛАВА III. ДЖОН ФЕРЬЕ БЕСЕДУЕТ С ПРОВИДЦЕМ
С тех пор, как Джефферсон Хоуп и его товарищи уехали из
Солт-.Лейк-Сиги, прошло три недели. Сердце Джона Ферье
сжималось от тоски при мысли о возвращений молодого человека и
о неизбежной разлуке со своей приемной дочерью. Однако сияющее
личико девушки действовало на него сильнее любых доводов, и он
почти примирился с неизбежностью. В глубине своей мужественной
души он твердо решил, что никакая сила не заставит его выдать
дочь за мормона. Он считал, что мормонский брак - это стыд и
позор. Как бы он ни относился к догмам мормонской веры, в
вопросе о браке он был непоколебим. Разумеется, ему приходилось
скрывать свои убеждения, ибо в стране святых в те времена было
опасно высказывать еретические мысли.
Да, опасно, и настолько опасно, что даже самые
благочестивые не осмеливались рассуждать о религии иначе, как
шепотом, боясь, как бы их слова не были истолкованы превратно и
не навлекли бы на них немедленную кару. Жертвы преследования
сами стали преследователями и отличались при этом необычайной
жестокостью. Ни севильская инквизиция, ни германский фемгерихт,
ни тайные общества в Италии не могли создать более мощной
организации, чем та, что темной тенью стлалась по всему штату
Юта.
Организация эта была невидима, окутана таинственностью и
поэтому казалась вдвое страшнее. Она была всеведущей и
всемогущей, но действовала незримо и неслышно. Человек,
высказавший хоть малейшее сомнение в непогрешимости мормонской
церкви, внезапно исчезал, и никто не ведал, где он и что с ним
сталось. Сколько ни ждали его жена и дети, им не суждено было
увидеть его и узнать, что он испытал в руках его тайных судей.
Неосторожное слово или необдуманный поступок неизбежно вели к
уничтожению виновного, но никто не знал, что за страшная сила
гнетет их. Не удивительно, что люди жили в непрерывном страхе,
и даже посреди пустыни они не смели шептаться о своих тягостных
сомнениях.
Поначалу эта страшная темная сила карала только непокорных
- тех, кто, приняв веру мормонов, отступался от нее или
нарушал ее догмы. Вскоре, однако, ее стали чувствовать на себе
все больше и больше людей. У мормонов не хватало взрослых
женщин; а без женского населения доктрина о многоженстве теряла
всякий смысл. И вот поползли странные слухи - слухи об
убийствах среди переселенцев, о разграблении их лагерей, причем
в тех краях, где никогда не появлялись индейцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332
очень дружны.
- Почему жеее вам не зайти и не спросить об этом самому?
- спокойно спросила девушка.
Молодому человеку, очевидно, понравилось это предложение
- у него даже заблестели глаза.
- Я бы с удовольствием, - сказал он, - но мы два месяца
пробыли в горах, и я не знаю, удобно ли в таком виде делать
визиты. Придется принять нас такими, как есть.
- Он примет вас с огромной благодарностью, и я тоже, -
ответила Люси. - Он очень любит меня. Если бы меня растоптали
эти быки, он горевал бы всю жизнь.
- Я тоже, - сказал молодой охотник.
- Вы? Но вам-то что до меня? Ведь мы с вами даже не
друзья.
Смуглое лицо охотника так помрачнело, что Люси Ферье
громко рассмеялась.
- О, не принимайте это всерьез, - сказала она. -
Конечно, теперь вы наш друг. Приходите к нам непременно! А
сейчас я должна торопиться, иначе отец ничего не станет мне
поручать! До свиданья!
- До свиданья! - Он снял свое широкое сомбреро и
наклонился к ее маленькой ручке. Люси круто повернула мустанга,
стегнула его хлыстом и поскакала по широкой дороге, вздымая за
собой облако пыли.
Джефферсон Хоуп-младший вернулся к своим спутникам. Он был
угрюм и молчалив. Они искали в горах Невады серебро и
возвратились в Солт-Лейк-Сити, надеясь собрать денег для
разработки открытых ими залежей. Он был увлечен этим делом не
меньше остальных, пока внезапное происшествие не отвлекло его
мысли совсем в иную сторону.
Образ прелестной девушки, чистой и свежей, как ветерок
Сьерры, до глубины всколыхнул его пылкую, необузданную душу.
Когда она скрылась из виду, он понял, что отныне для него
началась новая жизнь и что ни спекуляции с серебром, ни любые
другие дела не могут быть для него важнее, чем это неожиданное
и всепоглощающее чувство. Это была не юношеская мимолетная
влюбленность, а бурная, неистовая страсть человека с сильной
волей и властным характером. Он привык добиваться всего, чего
хотел. Он поклялся себе, что добьется и теперь, если только
удача зависит от напряжения всех сил и от всей настойчивости,
на какую он способен.
В тот же вечер он пришел к Джону Ферье и потом навещал его
так часто, что вскоре стал своим человеком в доме. Джон целых
двенадцать лет не выезжал за пределы долины и к тому же был
настолько поглощен своей фермой, что почти ничего не знал о
том, что делается в мире. А Джефферсон Хоуп мог рассказать
немало, и рассказчик он был такой, что его заслушивались и отец
и дочь. Он был пионером в Калифорнии и знал много диковинных
историй о том, как в те безумные и счастливые дни создавались и
гибли целые состояния. Он был разведчиком необжитых земель,
искал в горах серебряную руду, промышлял охотой и работал на
ранчо. Если что-либо сулило рискованные приключения, Джефферсон
Хоуп всегда был тут как туг. Вскоре он стал любимцем старого
фермера, который не скупился на похвалы его достоинствам. Люси
при этом обычно помалкивала, но горячий румянец и радостно
блестевшие глаза ясно говорили о том, что ее сердце ей уже не
принадлежит. Простодушный фермер, быть может, и не видел этих
красноречивых признаков, но они не ускользнули от внимания
того, кто завоевал ее любовь.
Однажды летним вечером он подскакал верхом к ферме и
спешился у ворот. Люси, стоявшая на пороге дома, пошла ему
навстречу. Он привязал лошадь к забору и зашагал по дорожке.
- Я уезжаю, Люси, - сказал он, взяв ее руку в свои и
нежно глядя ей в глаза. - Я не прошу вас ехать со мной сейчас,
но согласны ли вы уехать со мной, когда я вернусь?
- А когда вы вернетесь? - засмеялась она, краснея.
- Самое большее месяца через два. Я приеду и увезу вас,
дорогая моя. Никто не посмеет стать между нами.
- А что скажет отец?
- Он согласен, если дела на рудниках пойдут хорошо. А я в
этом не сомневаюсь.
- Ну, если вы с отцом уже столковались, что же мне
остается делать... - прошептала девушка, прижавшись щекой к
его широкой груди.
- Благодарю тебя, Господи! - хрипло произнес он и,
нагнувшись, поцеловал девушку. - Значит, решено! Чем дольше я
останусь с тобой, тем труднее будет уехать. Меня ждут в
каньоне. До свиданья, радость моя, до свиданья. Увидимся через
два месяца.
Он наконец оторвался от нее, вскочил на лошадь и бешеным
галопом поскакал прочь - даже не оглянулся, словно боясь, что,
если увидит ее хоть раз, у него не хватит силы уехать. Стоя у
ворот, Люси глядела ему вслед, пока он не скрылся из виду.
Тогда она вошла в дом, чувствуя, что счастливее ее нет никого
во всей Юте.
ГЛАВА III. ДЖОН ФЕРЬЕ БЕСЕДУЕТ С ПРОВИДЦЕМ
С тех пор, как Джефферсон Хоуп и его товарищи уехали из
Солт-.Лейк-Сиги, прошло три недели. Сердце Джона Ферье
сжималось от тоски при мысли о возвращений молодого человека и
о неизбежной разлуке со своей приемной дочерью. Однако сияющее
личико девушки действовало на него сильнее любых доводов, и он
почти примирился с неизбежностью. В глубине своей мужественной
души он твердо решил, что никакая сила не заставит его выдать
дочь за мормона. Он считал, что мормонский брак - это стыд и
позор. Как бы он ни относился к догмам мормонской веры, в
вопросе о браке он был непоколебим. Разумеется, ему приходилось
скрывать свои убеждения, ибо в стране святых в те времена было
опасно высказывать еретические мысли.
Да, опасно, и настолько опасно, что даже самые
благочестивые не осмеливались рассуждать о религии иначе, как
шепотом, боясь, как бы их слова не были истолкованы превратно и
не навлекли бы на них немедленную кару. Жертвы преследования
сами стали преследователями и отличались при этом необычайной
жестокостью. Ни севильская инквизиция, ни германский фемгерихт,
ни тайные общества в Италии не могли создать более мощной
организации, чем та, что темной тенью стлалась по всему штату
Юта.
Организация эта была невидима, окутана таинственностью и
поэтому казалась вдвое страшнее. Она была всеведущей и
всемогущей, но действовала незримо и неслышно. Человек,
высказавший хоть малейшее сомнение в непогрешимости мормонской
церкви, внезапно исчезал, и никто не ведал, где он и что с ним
сталось. Сколько ни ждали его жена и дети, им не суждено было
увидеть его и узнать, что он испытал в руках его тайных судей.
Неосторожное слово или необдуманный поступок неизбежно вели к
уничтожению виновного, но никто не знал, что за страшная сила
гнетет их. Не удивительно, что люди жили в непрерывном страхе,
и даже посреди пустыни они не смели шептаться о своих тягостных
сомнениях.
Поначалу эта страшная темная сила карала только непокорных
- тех, кто, приняв веру мормонов, отступался от нее или
нарушал ее догмы. Вскоре, однако, ее стали чувствовать на себе
все больше и больше людей. У мормонов не хватало взрослых
женщин; а без женского населения доктрина о многоженстве теряла
всякий смысл. И вот поползли странные слухи - слухи об
убийствах среди переселенцев, о разграблении их лагерей, причем
в тех краях, где никогда не появлялись индейцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332