Посетители сели рядом на заваленный бумагами диван. По
взволнованным и утомленным лицам легко было догадаться, что их
привело сюда спешное и чрезвычайно важное дело. Худые, с
просвечивающими венами руки премьера судорожно сжимали костяную
ручку зонтика. Он мрачно и настороженно смотрел то на Холмса,
то на меня.
Министр по европейским делам нервно теребил усы и
перебирал брелоки на цепочке часов.
- Как только я обнаружил пропажу, мистер Холмс, - а это
произошло сегодня в семь часов утра, - я. немедленно известил
премьер-министра, и он предложил, чтобы мы оба пришли к вам, -
сказал он.
- Вы известили полицию?
- Нет, сэр! - сказал премьер-министр со свойственными
ему быстротой и решительностью. - Не известили и никогда не
стали бы извещать. Известить полицию - значит предать дело
гласности. А этого-то мы прежде всего и хотим избежать.
- Но почему же, сэр?
- Документ, о котором идет речь, настолько важен, что
оглашение его может легко привести, и, пожалуй, в настоящий
момент непременно приведет, к международному конфликту. Могу
без преувеличения сказать, что вопросы мира и войны зависят от
этого документа. Если розыски его не могут проходить в
совершенной тайне, лучше совсем отказаться от них, так как этот
документ похитили именно для того, чтобы предать его широкой
огласке.
- Понимаю. А теперь, мистер Трелони Хоуп, я буду вам
весьма признателен, если вы расскажете мне подробно, при каких
обстоятельствах исчез этот документ.
- Я вам изложу все в нескольких словах, мистер Холмс...
Этот документ - письмо от одного иностранного монарха - был
получен шесть дней назад. Письмо имеет такое большое значение,
что я не решался оставлять его в сейфе министерства и каждый
вечер уносил с собой домой, на Уайтхолл-террас, где хранил его
в спальне, в закрытой на ключ шкатулке для официальных бумаг.
Оно находилось там и вчера вечером, я уверен в этом. Когда я
одевался к обеду, я еще раз открыл шкатулку и убедился, что
документ на месте. А сегодня утром письмо исчезло. Шкатулка
стояла около зеркала на моем туалетном столе всю ночь. Сплю я
чутко, моя жена тоже. Мы оба готовы поклясться, что никто ночью
не входил в комнату.
- В котором часу вы обедали?
- В половине восьмого.
- Когда вы легли спать?
- Моя жена была в театре. Я ждал ее. Мы ушли в спальню
около половины двенадцатого.
- Значит, в течение четырех часов шкатулка никем не
охранялась?
- В спальню входить не позволено никому, кроме горничной
- по утрам и моего камердинера или камеристки моей жены - в
течение остальной части дня. Но эти двое - верные слуги и
давно живут у нас в доме. Кроме того, ни один из них не мог
знать, что в шкатулке хранится нечто более ценное, чем простые
служебные бумаги.
- Кто знал о существовании этого письма?
- В моем доме - никто.
- Но ваша жена, конечно, знала?
- Нет, сэр. Я ничего не говорил моей жене до сегодняшнего
утра, пока не обнаружил пропажу письма.
Премьер одобрительно кивнул головой.
- Я всегда знал, как велико ваше чувство долга, сэр, -
сказал он. - Не сомневаюсь, что в столь важном и секретном
деле оно оказалось бы сильнее даже самых тесных семейных уз.
Министр по европейским делам поклонился.
- Совершенно справедливо, сэр. До сегодняшнего утра я ни
одним словом не обмолвился жене об этом письме.
- Могла ли она догадаться сама?
- Нет, мистер Холмс, она не могла догадаться, да и никто
не мог бы.
- А прежде у вас пропадали документы?
- Нет, сэр.
- Кто здесь в Англии знал о существовании этого письма?
- Вчера о письме были извещены все члены кабинета. Но
требование хранить тайну, которое сопровождает каждое заседание
кабинета, на этот раз было подкреплено торжественным
предупреждением со стороны премьер-министра. Боже мой, и
подумать только, что через несколько часов я сам потерял его!
Отчаяние исказило красивое лицо Трелони Хоупа. Он
схватился за голову. На мгновение перед нами открылись
подлинные чувства человека порывистого, горячего и остро
впечатлительного.
Но тут же маска высокомерия снова появилась на его лице, и
уже спокойным голосом он продолжал:
- Кроме членов кабинета, о существовании письма знают еще
два, возможно, три чиновника департамента, и больше никто во
всей Англии, уверяю вас, мистер Холмс.
- А за границей?
- За границей, я уверен, не видел этого письма никто,
кроме того, кто его написал. Я твердо убежден, что даже его
министры... то есть я хотел сказать, что при отправлении оно
миновало обычные официальные каналы.
Холмс на некоторое время задумался, затем сказал:
- А теперь, сэр, я должен получить более точное
представление, что это за документ и почему его исчезновение
повлечет за собой столь серьезные последствия.
Два государственных деятеля обменялись быстрым взглядом, и
премьер нахмурил густые брови:
- Мистер Холмс, письмо было в длинном, узком голубом
конверте. На красной сургучной печати изображен приготовившийся
к нападению лев. Адрес написан крупным твердым почерком...
- Эти подробности, - прервал его Холмс, - конечно,
очень интересны и существенны, но мне надо знать содержание
письма. О чем говорилось в нем?
- Это строжайшая государственная тайна, и боюсь, что я не
могу ответить вам, тем более что не вижу в этом необходимости.
Если с помощью ваших необычайных, как говорят, способностей вам
удастся найти соответствующий моему описанию конверт вместе с
его содержимым, вы заслужите благодарность своей страны и
получите любое вознаграждение, которое будет в наших
возможностях.
Шерлок Холмс, улыбаясь, встал.
- Я понимаю, конечно, что вы принадлежите к числу самых
занятых людей Англии, - сказал он, - но и моя скромная
профессия отнимает у меня много времени. Очень сожалею, что не
могу быть вам полезным в этом деле, и считаю дальнейшее
продолжение нашего разговора бесполезной тратой времени.
Премьер-министр вскочил. В его глубоко сидящих глазах
сверкнул тот недобрый огонь, который нередко заставлял
съеживаться от страха сердца членов кабинета.
- Я не привык, сэр... - начал он, но овладел собой и
снова занял свое место.
Минуту или более мы сидели молча. Затем старый
государственный деятель пожал плечами:
- Мы вынуждены принять ваши условия, мистер Холмс. Вы
безусловно правы, и с нашей стороны неразумно ожидать от вас
помощи, пока мы не доверимся вам полностью.
- Я согласен с вами, сэр, - сказал молодой дипломат.
- Хорошо, я расскажу вам все, но полагаюсь целиком на
вашу скромность и на скромность вашего коллеги, доктора
Уотсона. Я взываю к вашему патриотизму, джентльмены, ибо не
могу представить себе большего несчастья для нашей страны, чем
разглашение этой тайны.
- Вы можете вполне довериться нам.
- Так вот, это письмо одного иностранного монарха; он
обеспокоен недавним расширением колоний нашей страны. Оно было
написано в минуту раздражения и лежит целиком на его личной
ответственности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332