- На кой черт она мне? - перебил он нетерпеливо. - Ну
хорошо, пусть, как вы говорите, мы вращаемся вокруг Солнца. А
если бы я узнал, что мы вращаемся вокруг Луны, много бы это
помогло мне или моей работе?
Я хотел было спросить, что же это за работа, но
почувствовал, что он будет недоволен. Я задумался над нашим
коротким разговором и попытался сделать кое-какие выводы. Он не
хочет засорять голову знаниями, которые не нужны для его целей.
Стало быть, все накопленные знания он намерен так или иначе
использовать. Я перечислил в уме все области знаний, в которых
он проявил отличную осведомленность. Я даже взял карандаш и
записал все это на бумаге. Перечитав список, я не мог
удержаться от улыбки. "Аттестат" выглядел так:
ШЕРЛОК ХОЛМС - ЕГО ВОЗМОЖНОСТИ
1. Знания в области литературы - никаких.
2. -"- -"- -"- философии - никаких.
3. -"- -"- -"- астрономии - никаких.
4. -"- -"- -"- политики - слабые.
5. -"- -"- -"- ботаники - неравномерные. Знает
свойства белладонны, опиума и ядов вообще. Не имеет понятия о
садоводстве.
6. -"- -"- -"- геологии - практические, но
ограниченные. С первого взгляда определяет образу различных
почв. После прогулок показывает мне брызги грязи на брюках и по
их цвету и консистенции определяет, из какой она части Лондона.
7. -"- -"- -"- химии - глубокие.
8. -"- -"- -"- анатомии - точные, но бессистемные.
9. -"- -"- -"- уголовной хроники - огромные, Знает,
кажется, все подробности каждого преступления, совершенного в
девятнадцатом веке.
10. Хорошо играет на скрипке.
11. Отлично фехтует на шпагах и эспадронах, прекрасный
боксер.
12. Основательные практические знания английских законов.
Дойдя до этого пункта, я в отчаянии швырнул "аттестат" в
огонь. "Сколько ни перечислять все то, что он знает, - сказал
я себе, - невозможно догадаться, для чего ему это нужно и что
за профессия требует такого сочетания! Нет, лучше уж не ломать
себе голову понапрасну!" Я уже сказал, что Холмс прекрасно
играл на скрипке. Однако и тут было нечто странное, как во всех
его занятиях. Я знал, что он может исполнять скрипичные пьесы,
и довольно трудные: не раз по моей просьбе он играл "Песни"
Мендельсона и другие любимые мною вещи. Но когда он оставался
один, редко можно было услышать пьесу или вообще что-либо
похожее на мелодию. Вечерами, положив скрипку на колени, он
откидывался на спинку кресла, закрывал глаза и небрежно водил
смычком по струнам. Иногда раздавались звучные, печальные
аккорды. Другой раз неслись звуки, в которых слышалось
неистовое веселье. Очевидно, они соответствовали его
настроению, но то ли звуки рождали это настроение, то ли они
сами были порождением каких-то причудливых мыслей или просто
прихоти, этого я никак не мог понять. И, наверное, я
взбунтовался бы против этих скребущих по нервам "концертов",
если бы после них, как бы вознаграждая меня за долготерпение,
он не проигрывал одну за другой несколько моих любимых вещей.
В первую неделю к нам никто не заглядывал, и я было начал
подумывать, что мой компаньон так же одинок в этом городе, как
и я. Но вскоре я убедился, что у него множество знакомых,
причем из самых разных слоев общества. Как-то три-четыре раза
на одной неделе появлялся щуплый человечек с изжелта-бледной
крысьей физиономией и острыми черными глазками; он был
представлен мне как мистер Лестрейд. Однажды утром пришла
элегантная молодая девушка и просидела у Холмса не меньше
получаса. В тот же день явился седой, обтрепанный старик,
похожий на еврея-старьевщика, мне показалось, что он очень
взволнован. Почти следом за ним пришла старуха в стоптанных
башмаках. Однажды с моим сожителем долго беседовал пожилой
джентльмен с седой шевелюрой, потом - вокзальный носильщик в
форменной куртке из вельветина. Каждый раз, когда появлялся
кто-нибудь из этих непонятных посетителей, Шерлок Холмс просил
позволения занять гостиную, и я уходил к себе в спальню.
"Приходится использовать эту комнату для деловых встреч", -
объяснил он как-то, прося по обыкновению извинить его за
причиняемые неудобства. "Эти люди - мои клиенты". И опять у
меня был повод задать ему прямой вопрос, но опять я из
деликатности не захотел насильно выведывать чужие секреты.
Мне казалось тогда, что у него есть какие-то веские
причины скрывать свою профессию, но вскоре он доказал, что я
неправ, заговорив об этом по собственному почину.
Четырнадцатого марта - мне хорошо запомнилась эта дата -
я встал раньше обычного и застал Шерлока Холмса за завтраком.
Наша хозяйка так привыкла к тому, что я поздно встаю, что еще
не успела поставить мне прибор и сварить на мою долю кофе.
Обидевшись на все человечество, я позвонил и довольно
вызывающим тоном сообщил, что я жду завтрака. Схватив со стола
какой-то журнал, я принялся его перелистывать, чтобы убить
время, пока мой сожитель молча жевал гренки. Заголовок одной из
статей был отчеркнут карандашом, и, совершенно естественно, я
стал пробегать ее глазами.
Статья называлась несколько претенциозно: "Книга жизни";
автор пытался доказать, как много может узнать человек,
систематически и подробно наблюдая все, что проходит перед его
глазами. На мой взгляд, это была поразительная смесь разумных и
бредовых мыслей. Если в рассуждениях и была какая-то логика и
даже убедительность, то выводы показались мне совеем уж
нарочитыми и, что называется, высосанными из пальца. Автор
утверждал, что по мимолетному выражению лица, по
непроизвольному движению какого-нибудь мускула или по взгляду
можно угадать самые сокровенные мысли собеседника. По словам
автора выходило, что человека, умеющего наблюдать и
анализировать, обмануть просто невозможно. Его выводы будут
безошибочны, как теоремы Эвклида. И результаты окажутся столь
поразительными, что люди непосвященные сочтут его чуть не за
колдуна, пока не поймут, какой процесс умозаключений этому
предшествовал.
"По одной капле воды, - писал автор, - человек, умеющий
мыслить логически, может сделать вывод о возможности
существования Атлантического океана или Ниагарского водопада,
даже если он не видал ни того, ни другого и никогда о них не
слыхал. Всякая жизнь - это огромная цепь причин и следствий, и
природу ее мы можем познать по одному звену. Искусство делать
выводы и анализировать, как и все другие искусства, постигается
долгим и прилежным трудом, но жизнь слишком коротка, и поэтому
ни один смертный не может достичь полного совершенства в этой
области. Прежде чем обратиться к моральным и интеллектуальным
сторонам дела, которые представляют собою наибольшие трудности,
пусть исследователь начнет с решения более простых задач. Пусть
он, взглянув на первого встречного, научится сразу определять
его прошлое и его профессию. Поначалу это может показаться
ребячеством, но такие упражнения обостряют наблюдательность и
учат, как смотреть и на что смотреть. По ногтям человека, по
его рукавам, обуви и сгибе брюк на коленях, по утолщениям на
большом и указательном пальцах, по выражению лица и обшлагам
рубашки - по таким мелочам нетрудно угадать его профессию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332