Это местность, где говорят по-немецки, в
Богемии, недалеко от Карлсбада1. Место смерти Валленштейна2,
славится многочисленными стекольными заводами и бумажными
фабриками... Ха-ха, мой мальчик, какой вы из этого делаете
вывод? - Глаза его сверкнули торжеством, и он выпустил из
своей трубки большое синее облако.
- Бумага изготовлена в Богемии, - сказал я.
- Именно. А человек, написавший записку, немец. Вы
замечаете странное построение фразы: "Такой отзыв о вас мы со
всех сторон получали"? Француз или русский не мог бы так
написать. Только немцы так бесцеремонно обращаются со своими
глаголами. Следовательно, остается только узнать, что нужно
этому немцу, который пишет на богемской бумаге и предпочитает
носить маску, лишь бы не показывать своего лица... Вот и он
сам, если я не ошибаюсь. Он разрешит все наши сомнения.
Мы услышали резкий стук лошадиных копыт и визг колес,
скользнувших вдоль ближайшей обочины. Вскоре затем кто-то с
силой дернул звонок.
Холмс присвистнул.
- Судя по звуку, парный экипаж... Да, - продолжал он,
выглянув в окно, - изящная маленькая карета и пара рысаков...
по сто пятьдесят гиней каждый. Так или иначе, но это дело
пахнет деньгами, Уотсон.
- Я думаю, что мне лучше уйти, Холмс?
- Нет, нет, оставайтесь! Что я стану делать без моего
биографа? Дело обещает быть интересным. Будет жаль, если вы
пропустите его.
- Но ваш клиент...
- Ничего, ничего. Мне может понадобиться ваша помощь, и
ему тоже... Ну, вот он идет. Садитесь в это кресло, доктор, и
будьте очень внимательны.
Медленные, тяжелые шаги, которые мы слышали на лестнице и
в коридоре, затихли перед самой нашей дверью. Затем раздался
громкий и властный стук.
- Войдите! - сказал Холмс.
Вошел человек ростом едва ли меньше шести футов и шести
дюймов3, геркулесовского сложения. Он был одет роскошно, но эту
роскошь сочли бы в Англии вульгарной. Рукава и отвороты его
двубортного пальто были оторочены тяжелыми полосами каракуля;
темно-синий плащ, накинутый на плечи, был подбит
огненно-красным шелком и застегнут на шее пряжкой из
сверкающего берилла. Сапоги, доходящие до половины икр и
обшитые сверху дорогим коричневым мехом, дополняли то
впечатление варварской пышности, которое производил весь его
облик. В руке он держал широкополую шляпу, а верхняя часть его
лица была закрыта черной маской, опускавшейся ниже скул. Эту
маску, походившую на забрало, он, очевидно, только что надел,
потому что, когда он вошел, рука его была еще поднята. Судя по
нижней части лица, это был человек сильной воли: толстая
выпяченная губа и длинный прямой подбородок говорили о
решительности, переходящей в упрямство.
- Вы получили мою записку? - спросил он низким, грубым
голосом с сильным немецким акцентом. - Я сообщал, что приду к
вам. - Он смотрел то на одного из нас, то на другого, видимо
не зная, к кому обратиться.
- Садитесь, пожалуйста. - сказал Холмс. - Это мой друг
и товарищ, доктор Уотсон. Он так добр, что иногда помогает мне
в моей работе. С кем имею честь говорить?
- Вы можете считать, что я граф фон Крамм, богемский
дворянин. Полагаю, что этот джентльмен, ваш друг, - человек,
достойный полного доверия, и я могу посвятить его в дело
чрезвычайной важности? Если это не так, я предпочел бы
беседовать с вами наедине.
Я встал, чтобы уйти, но Холмс схватил меня за руку и
толкнул обратно в кресло:
- Говорите либо с нами обоими, либо не говорите. В
присутствии этого джентльмена вы можете сказать все, что
сказали бы мне с глазу на глаз.
Граф пожал широкими плечами.
- В таком случае я должен прежде всего взять с вас обоих
слово, что дело, о котором я вам сейчас расскажу, останется в
тайне два года. По прошествии двух лет это не будет иметь
значения. В настоящее время я могу, не преувеличивая, сказать:
вся эта история настолько серьезна, что может отразиться на
судьбах Европы.
- Даю слово, - сказал Холмс.
- И я.
- Простите мне эту маску, - продолжал странный
посетитель. - Августейшее лицо, по поручению которого я
действую, пожелало, чтобы его доверенный остался для вас
неизвестен, и я должен признаться, что титул, которым я себя
назвал, не совсем точен.
- Это я заметил, - сухо сказал Холмс.
- Обстоятельства очень щекотливые, и необходимо принять
все меры, чтобы из-за них не разросся огромный скандал, который
мог бы сильно скомпрометировать одну из царствующих династий
Европы. Говоря проще, дело связано с царствующим домом
Ормштейнов, королей Богемии.
- Так я и думал, - пробормотал Холмс, поудобнее
располагаясь в кресле и закрывая глаза.
Посетитель с явным удивлением посмотрел на лениво
развалившегося, равнодушного человека, которого ему,
несомненно, описали как самого проницательного и самого
энергичного из всех европейских сыщиков. Холмс медленно открыл
глаза и нетерпеливо посмотрел на своего тяжеловесного клиента.
- Если ваше величество соблаговолите посвятить нас в свое
дело, - заметил он, - мне легче будет дать вам совет.
Посетитель вскочил со стула и принялся шагать по комнате в
сильном возбуждении. Затем с жестом отчаяния он сорвал с лица
маску и швырнул ее на пол.
- Вы правы, - воскликнул он, - я король! Зачем мне
пытаться скрывать это?
- Действительно, зачем? Ваше величество еще не начали
говорить, как я уже знал, что передо мной Вильгельм Готтсрейх
Сигизмунд фон Ормштейн, великий князь Кассель-Фельштейнский и
наследственный король Богемии.
- Но вы понимаете, - сказал наш странный посетитель,
снова усевшись и поводя рукой по высокому белому лбу, - вы
понимаете, что я не привык лично заниматься такими делами!
Однако вопрос настолько щекотлив, что я не мог доверить его
кому-нибудь из полицейских агентов, не рискуя оказаться в его
власти. Я приехал из Праги инкогнито специально затем, чтобы
обратиться к вам за советом.
- Пожалуйста, обращайтесь, - сказал Холмс, снова
закрывая глаза.
- Факты вкратце таковы: лет пять назад, во время
продолжительного пребывания в Варшаве, я познакомился с хорошо
известной авантюристкой Ирэн Адлер. Это имя вам, несомненно,
знакомо?
- Будьте любезны, доктор, посмотрите в моей картотеке, -
пробормотал Холмс, не открывая глаз.
Много лет назад он завел систему регистрации разных
фактов, касавшихся людей и вещей, так что трудно было назвать
лицо или предмет, о которых он не мог бы сразу дать сведения. В
данном случае я нашел биографию Ирэн Адлер между биографией
еврейского раввина и биографией одного начальника штаба,
написавшего труд о глубоководных рыбах.
- Покажите-ка, - сказал Холмс. - Гм! Родилась в
Нью-Джерси в 1858 году. Контральто, гм... Ла Скала, так-так!..
Примадонна императорской оперы в Варшаве, да! Покинула оперную
сцену, ха! Проживает в Лондоне... совершенно верно! Ваше
величество, насколько я понимаю, попали в сети к этой молодой
особе, писали ей компрометирующие письма и теперь желали бы
вернуть эти письма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332