Память моя похожа на кладовку,
битком набитую таким количеством всяческих свертков и вещей,
что я и сам с трудом представляю себе ее содержимое. Я
чувствовал, что там должно быть что-то, касающееся этого дела.
Сначала это чувство было смутно, но в конце концов я начал
догадываться, чем оно подсказано. Это было невероятно,
чудовищно, и все-таки это открывало какие-то перспективы. И я
должен был окончательно проверить свои догадки.
В моем домике есть огромный чердак, заваленный книгами. В
этой-то завали я и барахтался и плавал целый час, пока не
вынырнул с небольшим томиком шоколадного цвета с серебряным
обрезом. Я быстро разыскал главу, содержание которой мне смутно
запомнилось. Да, что говорить, моя догадка была
неправдоподобной, фантастичной, но я уже не мог успокоиться,
пока не выясню, насколько она основательна. Было уже поздно,
когда я лег спать, с нетерпением предвкушая завтрашнюю работу.
Но работа эта наткнулась на досадное препятствие. Только я
проглотил утреннюю чашку чая и хотел отправиться на берег, как
ко мне пожаловал инспектор Бардл из Суссекского полицейского
управления - коренастый мужчина с задумчивыми, как у вола,
глазами, которые сейчас смотрели на меня с самым недоуменным
выражением.
- Мне известен ваш огромный опыт, сэр, - начал он. - Я,
конечно, пришел совершенно неофициально, и о моем визите никто
знать не обязан. Но я что-то запутался в деле с Макферсоном.
Просто не знаю, арестовать мне его или нет.
- Вы имеете в виду мистера Яна Мэрдока?
- Да, сэр. Ведь больше и подумать не на кого. Здешнее
безлюдье - огромное преимущество. Мы имеем возможность
ограничить наши поиски. Если это сделал не он, то кто же еще?
- Что вы имеете против него?
Бардл, как выяснилось, шел по моим стопам. Тут был и
характер Мэрдока и тайна, которая, казалось, окружала этого
человека. И его несдержанность, проявившаяся в случае с
собачонкой. И ссоры его с Макферсоном в прошлом, и вполне
основательные догадки об их соперничестве в отношении к мисс
Беллами. Он перебрал все мои аргументы, но ничего нового не
сказал, кроме того, что Мэрдок как будто готовится к отъезду.
- Каково будет мое положение, если я дам ему улизнуть при
наличии всех этих улик? - Флегматичный толстяк был глубоко
встревожен.
- Подумайте-ка, инспектор, в чем основной промах ваших
рассуждений, - сказал ему я. - Он, конечно, сможет без труда
доказать свое алиби в утро убийства. Он был со своими учениками
вплоть до последней минуты и подошел к нам почти тотчас после
появления Макферсона. Потом имейте в виду, что он один, своими
руками, не мог бы так расправиться с человеком, не менее
сильным, чем он сам. И, наконец, вопрос упирается в орудие,
которым было совершено убийство.
- Что же это могло быть. как не плеть или какой-то гибкий
кнут?
- Вы видели раны?
- Да, видел. И доктор тоже.
- А я рассматривал их очень тщательно в лупу. И обнаружил
некоторые особенности.
- Какие же, мистер Холмс?
Я подошел к своему письменному столу и достал увеличенный
снимок.
- Вот мой метод в таких случаях, - пояснил я.
- Что говорить, мистер Холмс, вы вникаете в каждую
мелочь.
- Я не был бы Холмсом, если бы работал иначе. А теперь
давайте посмотрим вот этот рубец, который опоясывает правое
плечо. Вам ничего не бросается в глаза?
- Да нет.
- А вместе с тем совершенно очевидно, что рубец неровный.
Вот тут - более глубокое кровоизлияние, здесь вот - вторая
такая же точка. Такие же места видны и на втором рубце, ниже.
Что это значит?
- Понятия не имею. А вы догадываетесь?
- Может быть, догадываюсь. А может быть, и нет. Скоро я
смогу подробнее высказаться по этому поводу. Разгадка причины
этих кровоизлияний должна кратчайшим путем подвести нас к
раскрытию виновника убийства.
- Мои слова, конечно, могут показаться нелепыми, -
сказал полицейский, - но если бы на спину Макферсона была
брошена докрасна раскаленная проволочная сетка, то эти более
глубоко пораженные точки появились бы в местах пересечения
проволок.
- Сравнение необычайно меткое. Можно также предположить
применение жесткой плетки-девятихвостки с небольшими узлами на
каждом ремне.
- Честное слово, мистер Холмс, мне кажется, вы близки к
истине.
- А может быть, мистер Бардл, раны были нанесены еще
каким-нибудь способом. Как бы то ни было, всех ваших догадок
недостаточно для ареста. Кроме того, мы должны помнить о
последних словах покойника - "львиная грива".
- Я подумал, не хотел ли он назвать имя...
- И я думал о том же. Если бы второе слово звучало хоть
сколько-нибудь похоже на "Мэрдок" - но нет. Я уверен, что он
выкрикнул слово "грива".
- Нет ли у вас других предположений, мистер Холмс?
- Может, и есть. Но я не хочу их обсуждать, пока у меня
не будет более веских доказательств.
- А когда они у вас будут?
- Через час, возможно, и раньше.
Инспектор почесал подбородок, недоверчиво поглядев на
меня.
- Хотел бы я разгадать ваши мысли, мистер Холмс. Может
быть, ваши догадки связаны с теми рыбачьими лодками?
- О нет, они были слишком далеко.
- Ну, тогда это, может быть, Беллами и его дылда-сын? Они
здорово недолюбливали Макферсона. Не могли они убить его?
- Да нет же; вы ничего у меня не выпытаете, пока я не
готов, - сказал я, улыбаясь.
- А теперь, инспектор, нам обоим пора вернуться к нашим
обязанностям. Не могли бы вы зайти ко мне часов в двенадцать?..
Но тут нас прервали, и это было началом конца дела об
убийстве Макферсона.
Наружная дверь распахнулась, в передней послышались
спотыкающиеся шаги, и в комнату ввалился Ян Мэрдок. Он был
бледен, растрепан, костюм его был в страшнейшем беспорядке; он
целился костлявыми пальцами за стулья, чтобы только удержаться
на ногах!
- Виски! Виски! - прохрипел он и со стоном рухнул на
диван.
Он был не один. Вслед за ним вбежал Стэкхерст, без шляпы,
тяжелю дыша, почти в таком же состоянии невменяемости, как и
его спутник.
- Скорее, скорее, виски! - кричал он. - Мэрдок чуть
жив. Я еле дотащил его сюда. По пути он дважды терял сознание.
Полкружки спиртного оказали поразительное действие. Мэрдок
приподнялся на локте и сбросил с плеч пиджак.
- Ради Бога, - прокричал он, - масла, опиума, морфия!
Чего угодно, лишь бы прекратить эту адскую боль!
Мы с инспектором невольно вскрикнули от изумления. Плечо
Мэрдока было располосовано такими же красными, воспаленными,
перекрещивающимися рубцами, как и тело Фицроя Макферсона.
Невыносимые боли пронизывали, по-видимому, всю грудную
клетку несчастного; дыхание его то и дело прерывалось, лицо
чернело, и он судорожно хватался рукой за сердце, а со лба
скатывались крупные капли пота. Он мог в любую минуту умереть.
Но мы вливали ему в рот виски, и с каждым глотком он оживал.
Тампоны из ваты, смоченной в прованском масле, казалось,
смягчали боль от страшных ран. В конце концов его голова тяжело
упала на подушку. Измученное тело припало к последнему
источнику жизненных сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332
битком набитую таким количеством всяческих свертков и вещей,
что я и сам с трудом представляю себе ее содержимое. Я
чувствовал, что там должно быть что-то, касающееся этого дела.
Сначала это чувство было смутно, но в конце концов я начал
догадываться, чем оно подсказано. Это было невероятно,
чудовищно, и все-таки это открывало какие-то перспективы. И я
должен был окончательно проверить свои догадки.
В моем домике есть огромный чердак, заваленный книгами. В
этой-то завали я и барахтался и плавал целый час, пока не
вынырнул с небольшим томиком шоколадного цвета с серебряным
обрезом. Я быстро разыскал главу, содержание которой мне смутно
запомнилось. Да, что говорить, моя догадка была
неправдоподобной, фантастичной, но я уже не мог успокоиться,
пока не выясню, насколько она основательна. Было уже поздно,
когда я лег спать, с нетерпением предвкушая завтрашнюю работу.
Но работа эта наткнулась на досадное препятствие. Только я
проглотил утреннюю чашку чая и хотел отправиться на берег, как
ко мне пожаловал инспектор Бардл из Суссекского полицейского
управления - коренастый мужчина с задумчивыми, как у вола,
глазами, которые сейчас смотрели на меня с самым недоуменным
выражением.
- Мне известен ваш огромный опыт, сэр, - начал он. - Я,
конечно, пришел совершенно неофициально, и о моем визите никто
знать не обязан. Но я что-то запутался в деле с Макферсоном.
Просто не знаю, арестовать мне его или нет.
- Вы имеете в виду мистера Яна Мэрдока?
- Да, сэр. Ведь больше и подумать не на кого. Здешнее
безлюдье - огромное преимущество. Мы имеем возможность
ограничить наши поиски. Если это сделал не он, то кто же еще?
- Что вы имеете против него?
Бардл, как выяснилось, шел по моим стопам. Тут был и
характер Мэрдока и тайна, которая, казалось, окружала этого
человека. И его несдержанность, проявившаяся в случае с
собачонкой. И ссоры его с Макферсоном в прошлом, и вполне
основательные догадки об их соперничестве в отношении к мисс
Беллами. Он перебрал все мои аргументы, но ничего нового не
сказал, кроме того, что Мэрдок как будто готовится к отъезду.
- Каково будет мое положение, если я дам ему улизнуть при
наличии всех этих улик? - Флегматичный толстяк был глубоко
встревожен.
- Подумайте-ка, инспектор, в чем основной промах ваших
рассуждений, - сказал ему я. - Он, конечно, сможет без труда
доказать свое алиби в утро убийства. Он был со своими учениками
вплоть до последней минуты и подошел к нам почти тотчас после
появления Макферсона. Потом имейте в виду, что он один, своими
руками, не мог бы так расправиться с человеком, не менее
сильным, чем он сам. И, наконец, вопрос упирается в орудие,
которым было совершено убийство.
- Что же это могло быть. как не плеть или какой-то гибкий
кнут?
- Вы видели раны?
- Да, видел. И доктор тоже.
- А я рассматривал их очень тщательно в лупу. И обнаружил
некоторые особенности.
- Какие же, мистер Холмс?
Я подошел к своему письменному столу и достал увеличенный
снимок.
- Вот мой метод в таких случаях, - пояснил я.
- Что говорить, мистер Холмс, вы вникаете в каждую
мелочь.
- Я не был бы Холмсом, если бы работал иначе. А теперь
давайте посмотрим вот этот рубец, который опоясывает правое
плечо. Вам ничего не бросается в глаза?
- Да нет.
- А вместе с тем совершенно очевидно, что рубец неровный.
Вот тут - более глубокое кровоизлияние, здесь вот - вторая
такая же точка. Такие же места видны и на втором рубце, ниже.
Что это значит?
- Понятия не имею. А вы догадываетесь?
- Может быть, догадываюсь. А может быть, и нет. Скоро я
смогу подробнее высказаться по этому поводу. Разгадка причины
этих кровоизлияний должна кратчайшим путем подвести нас к
раскрытию виновника убийства.
- Мои слова, конечно, могут показаться нелепыми, -
сказал полицейский, - но если бы на спину Макферсона была
брошена докрасна раскаленная проволочная сетка, то эти более
глубоко пораженные точки появились бы в местах пересечения
проволок.
- Сравнение необычайно меткое. Можно также предположить
применение жесткой плетки-девятихвостки с небольшими узлами на
каждом ремне.
- Честное слово, мистер Холмс, мне кажется, вы близки к
истине.
- А может быть, мистер Бардл, раны были нанесены еще
каким-нибудь способом. Как бы то ни было, всех ваших догадок
недостаточно для ареста. Кроме того, мы должны помнить о
последних словах покойника - "львиная грива".
- Я подумал, не хотел ли он назвать имя...
- И я думал о том же. Если бы второе слово звучало хоть
сколько-нибудь похоже на "Мэрдок" - но нет. Я уверен, что он
выкрикнул слово "грива".
- Нет ли у вас других предположений, мистер Холмс?
- Может, и есть. Но я не хочу их обсуждать, пока у меня
не будет более веских доказательств.
- А когда они у вас будут?
- Через час, возможно, и раньше.
Инспектор почесал подбородок, недоверчиво поглядев на
меня.
- Хотел бы я разгадать ваши мысли, мистер Холмс. Может
быть, ваши догадки связаны с теми рыбачьими лодками?
- О нет, они были слишком далеко.
- Ну, тогда это, может быть, Беллами и его дылда-сын? Они
здорово недолюбливали Макферсона. Не могли они убить его?
- Да нет же; вы ничего у меня не выпытаете, пока я не
готов, - сказал я, улыбаясь.
- А теперь, инспектор, нам обоим пора вернуться к нашим
обязанностям. Не могли бы вы зайти ко мне часов в двенадцать?..
Но тут нас прервали, и это было началом конца дела об
убийстве Макферсона.
Наружная дверь распахнулась, в передней послышались
спотыкающиеся шаги, и в комнату ввалился Ян Мэрдок. Он был
бледен, растрепан, костюм его был в страшнейшем беспорядке; он
целился костлявыми пальцами за стулья, чтобы только удержаться
на ногах!
- Виски! Виски! - прохрипел он и со стоном рухнул на
диван.
Он был не один. Вслед за ним вбежал Стэкхерст, без шляпы,
тяжелю дыша, почти в таком же состоянии невменяемости, как и
его спутник.
- Скорее, скорее, виски! - кричал он. - Мэрдок чуть
жив. Я еле дотащил его сюда. По пути он дважды терял сознание.
Полкружки спиртного оказали поразительное действие. Мэрдок
приподнялся на локте и сбросил с плеч пиджак.
- Ради Бога, - прокричал он, - масла, опиума, морфия!
Чего угодно, лишь бы прекратить эту адскую боль!
Мы с инспектором невольно вскрикнули от изумления. Плечо
Мэрдока было располосовано такими же красными, воспаленными,
перекрещивающимися рубцами, как и тело Фицроя Макферсона.
Невыносимые боли пронизывали, по-видимому, всю грудную
клетку несчастного; дыхание его то и дело прерывалось, лицо
чернело, и он судорожно хватался рукой за сердце, а со лба
скатывались крупные капли пота. Он мог в любую минуту умереть.
Но мы вливали ему в рот виски, и с каждым глотком он оживал.
Тампоны из ваты, смоченной в прованском масле, казалось,
смягчали боль от страшных ран. В конце концов его голова тяжело
упала на подушку. Измученное тело припало к последнему
источнику жизненных сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332