Сестра не выносила этого запаха и пришла в мою комнату, где мы
просидели некоторое время, болтая о ее предстоящем замужестве.
В одиннадцать часов она поднялась и хотела уйти, но у дверей
остановилась и спросила меня:
"Скажи, Элен, не кажется ли тебе, будто кто-то свистит по
ночам?"
"Нет", - сказала я.
"Надеюсь, что ты не свистишь во сне?"
"Конечно, нет. А в чем дело?"
"В последнее время, часа в три ночи, мне ясно слышится
тихий, отчетливый свист. Я сплю очень чутко, и свист будит
меня. Не могу понять, откуда он доносится, - быть может, из
соседней комнаты, быть может, с лужайки. Я давно уже хотела
спросить у тебя, слыхала ли ты его".
"Нет, не слыхала. Может, свистят эти мерзкие цыгане?"
"Очень возможно. Однако, если бы свист доносился с
лужайки, ты тоже слышала бы его".
"Я сплю гораздо крепче тебя".
"Впрочем, все это пустяки", - улыбнулась сестра, закрыла
мою дверь, и спустя несколько мгновений я услышала, как щелкнул
ключ в ее двери.
- Вот как! - сказал Холмс. - Вы на ночь всегда
запираетесь на ключ?
- Всегда.
- А почему?
- Я, кажется, уже упомянула, что у доктора жили гепард и
павиан. Мы чувствовали себя в безопасности лишь тогда, когда
дверь была закрыта на ключ.
- Понимаю. Прошу продолжать.
- Ночью я не могла уснуть. Смутное ощущение какого-то
неотвратимого несчастья охватило меня. Мы близнецы, а вы
знаете, какими тонкими узами связаны столь родственные души.
Ночь была жуткая: выл ветер, дождь барабанил в окна. И вдруг
среди грохота бури раздался дикий вопль. То кричала моя сестра.
Я спрыгнула с кровати и, накинув большой платок, выскочила в
коридор. Когда я открыла дверь, мне показалось, что я слышу
тихий свист, вроде того, о котором мне рассказывала сестра, а
затем что-то звякнуло, словно на землю упал тяжелый
металлический предмет. Подбежав к комнате сестры, я увидела,
что дверь тихонько колышется взад и вперед. Я остановилась,
пораженная ужасом, не понимая, что происходит. При свете лампы,
горевшей в коридоре, я увидела свою сестру, которая появилась в
дверях, шатаясь, как пьяная, с бельм от ужаса лицом, протягивая
вперед руки, словно моля о помощи. Бросившись к ней, я обняла
ее, но в это мгновение колени сестры подогнулись, и она рухнула
наземь. Она корчилась, словно от нестерпимой боли, руки и ноги
ее сводило судорогой. Сначала мне показалось, что она меня не
узнает, но когда я склонилась над ней, она вдруг вскрикнула...
О, я никогда не забуду ее страшного голоса.
"Боже мой, Элен! - кричала она. - Лента! Пестрая лента!"
Она пыталась еще что-то сказать, указывая пальцем в
сторону комнаты доктора, но новый приступ судорог оборвал ее
слова. Я выскочила и, громко крича, побежала за отчимом. Он уже
спешил мне навстречу в ночном халате. Сестра была без сознания,
когда он приблизился к ней. Он влил ей в рот коньяку и тотчас
же послал за деревенским врачом, но все усилия спасти ее были
напрасны, и она скончалась, не приходя в сознание. Таков был
ужасный конец моей любимой сестры...
- Позвольте спросить, - сказал Холмс. - Вы уверены, что
слышали свист и лязг металла? Могли бы вы показать это под
присягой?
- Об этом спрашивал меня и следователь. Мне кажется, что
я слышала эти звуки, однако меня могли ввести в заблуждение и
завывание бури и потрескивания старого дома.
- Ваша сестра была одета?
- Нет, она выбежала в одной ночной рубашке. В правой руке
у нее была обгорелая спичка, а в левой спичечная коробка.
- Значит, она чиркнула спичкой и стала осматриваться,
когда что-то испугало ее. Очень важная подробность. А к каким
выводам пришел следователь?
- Он тщательно изучил все обстоятельства - ведь буйный
характер доктора Ройлотта был известен всей округе, но ему так
и не удалось найти мало-мальски удовлетворительную причину
смерти моей сестры. Я показала на следствии, что дверь ее
комнаты была заперта изнутри, а окна защищены снаружи
старинными ставнями с широкими железными засовами. Стены были
подвергнуты самому внимательному изучению, но они повсюду
оказались очень прочными. Осмотр пола тоже не дал никаких
результатов. Каминная труба широка, но ее перекрывают целых
четыре вьюшки. Итак, нельзя сомневаться, что сестра во время
постигшей ее катастрофы была совершенно одна. Никаких следов
насилия обнаружить не удалось.
- А как насчет яда?
- Врачи исследовали ее, но не нашли ничего, что указывало
бы на отравление.
- Что же, по-вашему, было причиной смерти?
- Мне кажется, она умерла от ужаса и нервного потрясения.
Но я не представляю себе, кто мог бы ее так напугать.
- А цыгане были в то время в усадьбе?
- Да, цыгане почти всегда живут у нас.
- А что, по-вашему, могли означать ее слова о ленте, о
пестрой ленте?
- Иногда мне казалось, что слова эти были сказаны просто
в бреду, а иногда - что они относятся к цыганам. Но почему
лента пестрая? Возможно, что пестрые платки, которые носят
цыганки, внушили ей этот странный эпитет.
Холмс покачал головой: видимо, объяснение не удовлетворяло
его.
- Это дело темное, - сказал он. - Прошу вас,
продолжайте.
- С тех пор прошло два года, и жизнь моя была еще более
одинокой, чем раньше. Но месяц назад один близкий мне человек,
которого я знаю много лет, сделал мне предложение. Его зовут
Армитедж, Пэрси Армитедж, он второй сын мистера Армитеджа из
Крейнуотера, близ Рединга. Мой отчим не возражал против нашего
брака, и этой весной мы должны обвенчаться. Два дня назад в
западном крыле нашего дома начались кое-какие переделки. Была
пробита стена моей спальни, и мне пришлось перебраться в ту
комнату, где скончалась сестра, и спать на той самой кровати,
на которой спала она. Можете себе представить мой ужас, когда
прошлой ночью, лежа без сна и размышляя о ее трагической
смерти, я внезапно услышала в тишине тот самый тихий свист,
который был предвестником гибели сестры. Я вскочила, зажгла
лампу, но в комнате никого не было. Снова лечь я не могла - я
была слишком взволнована, поэтому я оделась и, чуть рассвело,
выскользнула из дому, взяла двуколку в гостинице "Корона",
которая находится напротив нас, поехала в Летерхед, а оттуда
сюда - с одной только мыслью повидать вас и спросить у вас
совета.
- Вы очень умно поступили, - сказал мой друг. - Но все
ли вы рассказали мне?
- Да, все.
- Нет, не все, мисс Ройлотт: вы щадите и выгораживаете
своего отчима.
- Я не понимаю вас...
Вместо ответа Холмс откинул черную кружевную отделку на
рукаве нашей посетительницы. Пять багровых пятен - следы пяти
пальцев - ясно виднелись на белом запястье.
- Да, с вами обошлись жестоко, - сказал Холмс.
Девушка густо покраснела и поспешила опустить кружева.
- Отчим - суровый человек, - сказала она. - Он очень
силен, и, возможно, сам не замечает своей силы.
Наступило долгое молчание. Холмс сидел, подперев руками
подбородок и глядя на потрескивавший в камине огонь.
- Сложное дело, - сказал он наконец. - Мне хотелось бы
выяснить еще тысячу подробностей, прежде чем решить, как
действовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332