- Мы под властью дьявола, мистер Холмс! Мой несчастный
приход под властью дьявола! - задыхался он. - Там поселился
сам Сатана! Мы в его руках! - Он приплясывал на месте от
возбуждения, и это было бы смешно, если бы не его посеревшее
лицо и безумные глаза. И тут он выпалил свои ужасные новости:
- Мистер Мортимер Тридженнис умер сегодня ночью точно так
же, как его сестра!
Холмс мгновенно вскочил, полный энергии.
- Хватит места в вашей двуколке?
- Да!.
- Уотсон, завтрак позже! Мистер Раундхэй, мы готовы!
Скорей, скорей, пока там ничего не тронуто!
Мортимер Тридженнис занимал в доме священника две угловые
комнаты, расположенные обособленно, одна над другой. Внизу была
просторная гостиная, наверху - спальня. Под самыми окнами -
крокетная площадка. Мы опередили и доктора и полицию, так что
никто еще сюда не входил. Позвольте мне точно описать сцену,
которую мы увидели в это туманное мартовское утро. Она навеки
врезалась в мою память.
В комнате был невероятно удушливый, спертый воздух. Если
бы служанка не распахнула окно рано утром, дышать было бы
совсем невозможно. Это отчасти объяснялось тем, что на столе
еще чадила лампа. У стола, откинувшись на спинку кресла, сидел
мертвец; его жидкая бородка стояла торчком, очки были сдвинуты
на лоб, а на смуглом, худом лице, обращенном к окну, застыло
выражение того же ужаса, которое мы видели на лице его покойной
сестры. Судя по сведенным судорогой рукам и ногам и по
переплетенным пальцам, он умер в пароксизме страха. Он был
одет, хотя мы заметили, что одевался он второпях. И так как мы
уже знали, что с вечера он лег в постель, надо было думать, что
трагический конец настиг его рано утром.
Как только мы вошли в роковую комнату, Холмс преобразился:
внешнее бесстрастие мгновенно сменилось бешеной энергией. Он
подобрался, насторожился, глаза его засверкали, лицо застыло,
он двигался с лихорадочной быстротой. Он выскочил на лужайку,
влез обратно через окно, обежал комнату, промчался наверх -
точь-в-точь гончая, почуявшая дичь. Он быстро оглядел спальню и
распахнул окно; тут, как видно, появилась новая причина для
возбуждения, потому что он высунулся наружу с громкими
восклицаниями интереса и радости. Потом он промчался вниз,
выбежал в сад, растянулся на траве, вскочил и снова кинулся в
комнату - все это с пылом охотника, идущего по следу. Особенно
он заинтересовался лампой, которая с виду была самой обычной, и
измерил ее резервуар. Затем с помощью лупы тщательно осмотрел
абажур, закрывавший верх лампового стекла, и, соскоблив немного
копоти с его наружной поверхности, ссыпал ее в конверт, а
конверт спрятал в бумажник. Наконец, после появления полиции и
доктора, он сделал знак священнику, и мы втроем вышли на
лужайку.
- Рад сообщить вам, что мои розыски не остались
бесплодными, - объявил он. - Я не намерен обсуждать это дело
с полицией, однако вас, мистер Раундхэй, я попрошу
засвидетельствовать мое почтение инспектору и обратить его
внимание на окно в спальне и лампу в гостиной. И то и другое в
отдельности наводит на размышления, а вместе приводит к
определенным выводам. Если инспектору понадобятся дальнейшие
сведения, буду рад видеть его у себя. А теперь, Уотсон, я
думаю, нам лучше уйти.
Возможно, инспектора уязвило вмешательство частного
сыщика, а может быть, он вообразил, что находится на верном
пути, во всяком случае, в течение двух дней мы ничего о нем не
слышали. Холмс в это время мало бывал дома, а если и бывал, то
дремал или курил; свои продолжительные прогулки он совершал в
одиночестве, ни словом не упоминая о том, где ходит. Однако
один опыт Холмса помог мне понять направление его поисков. Он
купил лампу - такую же, как та, что горела в комнате Мортимера
Тридженниса в утро трагедии. Заправив ее керосином, каким
пользовались и в доме священника, он тщательно высчитал, за
какое время он выгорает. Другой его опыт оказался гораздо менее
безобидным, и, боюсь, я не забуду о нем до самой смерти.
- Вы, вероятно, помните, Уотсон, - начал он как-то, -
что во всех показаниях, которые мы слышали, есть нечто общее. Я
имею в виду то, как действовала атмосфера комнаты на тех, кто
входил туда первым. Помните, Мортимер Тридженнис, описывая свой
последний визит в дом братьев, упомянул, что доктор, войдя в
комнату, чуть не лишился чувств? Неужто забыли? А я прекрасно
помню. Дальше: помните ли вы, что экономка, миссис Портер,
говорила нам, что ей стало дурно, когда она вошла, и она
открыла окно? А после смерти Мортимера Тридженниса не могли же
вы забыть ужасную духоту в комнате, хотя служанка уже
распахнула окно? Как я узнал потом, ей стало до того плохо, что
она слегла. Согласитесь, Уотсон, это очень подозрительно. В
обоих случаях одно и то же явление - отравленная атмосфера. В
обоих случаях и комнатах что-то горело. В первом случае -
камин, во втором - лампа. Огонь в камине был еще нужен, но
лампу зажгли после того, как рассвело, - это видно по уровню
керосина. Почему? Да потому, что есть какая-то связь между
тремя факторами: горением, удушливой атмосферой и, наконец,
сумасшествием или смертью этих несчастных. Надеюсь, вам ясно?
- Да, как будто ясно.
- Во всяком случае, мы можем принять это за рабочую
гипотезу. Предположим затем, что в обоих случаях там горело
некое вещество, отравившее атмосферу. Превосходно. В первом
случае с семьей Тридженнисов это вещество было брошено в камин.
Окно было закрыто, но ядовитые пары, естественно, уходили в
дымоход. Поэтому действие оказалось слабее, чем во втором
случае, когда у них не было выхода. Это видно по результатам: в
первом случае умерла только женщина, как более уязвимое
существо, а у мужчин временно или безнадежно помрачился
рассудок, что, очевидно, является первой стадией отравления. Во
втором случае результат достигнут полностью. Таким образом,
факты подтверждают теорию об отравлении при сгорании некоего
вещества.
Исходя из этого, я, разумеется, рассчитывал найти в
комнате Мортимера Тридженниса остатки этого вещества. По всей
видимости, их надо было искать на ламповом абажуре. Как я и
предполагал, там оказались хлопья сажи, а по краям - кайма
коричневого порошка, который не успел сгореть. Если вы помните,
половину этого порошка я соскоблил и положил в конверт.
- Почему только половину, Холмс?
- Становиться на пути полиции не в моих правилах, Уотсон.
Я оставил им все улики. Найдут они что-нибудь на абажуре или
нет - это уже вопрос их сообразительности. А теперь, Уотсон,
зажжем нашу лампу; однако, чтобы не допустить преждевременной
гибели двух достойных членов общества, откроем окно. Садитесь
около него в это кресло... если, конечно, как здравомыслящий
человек, вы не отказываетесь принять участие в опыте. О, я
вижу, вы решили не отступать! Не зря я всегда верил в вас,
дорогой Уотсон! Сам я сяду напротив, лицом к вам, и мы окажемся
на равном расстоянии от лампы. Дверь оставим полуоткрытой.
Теперь мы сможем наблюдать друг за другом, и, если симптомы
окажутся угрожающими, опыт нужно немедленно прекратить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332