Это было неожиданное препятствие. Таддеуш Шолто смотрел на
стража растерянно и беспомощно.
- Это очень нехорошо с вашей стороны, Мак-Мурдо! -
пролепетал он. - Я отвечаю за них, вам этого должно быть
достаточно. С нами к тому же молодая девушка. Ей неприлично
оставаться в такой час на проезжей дороге.
- Очень сожалею, мистер Таддеуш, - ответил неумолимый
страж. - Гости могут быть вашими друзьями, но недругами моего
хозяина. Мне хорошо платят, чтобы я хорошо исполнял свои
обязанности. И я хорошо их исполняю. Я не знаю этих людей.
- Да нет же, Мак-Мурдо, знаете, - вдруг добродушно
проговорил Шерлок Холмс. - Я не думаю, чтобы вы забыли меня.
Помните любителя-боксера, с которым вы провели три раунда на
ринге Алисона в день вашего бенефиса четыре года назад?
- Уж не мистера ли Шерлока Холмса я вижу?! - воскликнул
боксер. - А ведь он самый и есть! Как это я сразу вас не
узнал? Вы не стояли бы здесь таким тихоней, а нанесли бы мне
ваш знаменитый встречный удар в челюсть, я бы тогда сразу узнал
вас. Э-э, да что говорить! Вы из тех, кто зарывает таланты в
землю. А то бы далеко пошли, если бы захотели!
- Видите, Уотсон, если моя профессия никому не будет
больше нужна, у меня еще есть в запасе мои любительские
таланты, - сказал, смеясь, Холмс. - Наш друг, я уверен, не
станет дольше держать нас под открытым небом.
- Входите, входите, сэр, вы и ваши друзья, - отвечал
привратник. - Очень сожалею о происшедшем, мистер Таддеуш, но
порядок есть порядок. Я должен быть абсолютно уверен в ваших
друзьях, чтобы впустить их в дом.
За каменной стеной через пустынный парк шла усыпанная
гравием аллея. Дом был весь в тени, кроме одной стены, залитой
лунным светом, наверху в ней поблескивало окно. От этого
огромного мрачного дома, погруженного в тишину, становилось
жутко. Даже привычному Таддеушу было не по себе: фонарь дрожал
и поскрипывал в его руке.
- Ничего не понимаю, - бормотал он. - Здесь какая-то
ошибка. Я же ясно объяснил Бартоломью, что сегодня вечером мы
будем у него. А в его кабинете почему-то нет света. Не понимаю,
что бы это могло значить.
- Он всегда так строго охраняет свой дом? - спросил
Шерлок Холмс.
- Да, это заведено еще моим отцом. Бартоломью был
любимчиком, и мне иногда казалось, что отец рассказывает ему
больше, чем мне. Вон, видите освещенное луной окно - это
кабинет Бартоломью. Но в нем, по-моему, темно.
- Да, темно, - сказал Шерлок Холмс. - Но в маленьком
окошке у входа как будто горит свет.
- А, это комната экономки. Миссис Берстон, наша старая
экономка, там обычно проводит вечера. Она-то все и объяснит
нам. Не согласитесь ли вы несколько минут подождать меня здесь?
Если мы войдем все сразу, то миссис Берстон испугается, она
ведь не ожидает нашего вторжения. Тс, тише! Что это?
Он поднял дрожащей рукой фонарь, и вокруг нас запрыгало и
закачалось пятно света. Мисс Морстен схватила меня за руку, мы
все трое остановились с бьющимися сердцами, напрягая слух. От
темной мрачной громады дома доносились сквозь ночную тишину
скорбные, жалостные звуки - всхлипывания чем-то испуганной
женщины.
- Это миссис Берстон, - сказал Шолто. - В доме только
одна женщина. Подождите здесь. Я сейчас же вернусь.
Он подошел к двери и постучал своим особенным стуком. Его
пустила высокая пожилая женщина, при виде его всплеснувшая от
радости руками.
- О, мистер Таддеуш, я так рада, что вы пришли! Так рада,
так рада! - услыхали мы ее причитания, затем дверь
затворилась, и голос ее замер в глубине дома.
Таддеуш Шолто оставил нам фонарь. Холмс медленно посветил
фонарем по сторонам, затем пристально посмотрел на дом и на
большие кучи земли, загромождавшие двор. Мы с мисс Морстен
стояли совсем близко, и ее рука была в моей. Удивительная,
непостижимая вещь любовь, вот мы стоим тут двое, мы никогда не
встречались до этого дня, никогда не сказали друг другу ни
одного ласкового слова, не смотрели ласково друг на друга, и
вот сейчас в минуту опасности наши руки инстинктивно потянулись
одна к другой. Я потом часто вспоминал с удивлением об этой
минуте, но тогда мне все казалось естественным, и она потом
часто говорила мне, что сразу же потянулась ко мне, уверенная,
что найдет во мне утешение и защиту. Так мы стояли вдвоем,
перед этим странным, мрачным домом, держась за руки, как дети,
и наши сердца вдруг объял покой.
- Какое странное место, - проговорила мисс Морстен,
оглядываясь.
- Похоже, что над этим парком трудились все кроты Англии.
Мне довелось видеть нечто подобное под Балларэтом. Но там весь
холм был перекопан и изрыт золотоискателями.
- И здесь трудились золотоискатели, - заметил Холмс. -
Вернее, искатели кладов. Не забывайте, хозяева этого дома шесть
лет искали сокровища. Ничего удивительного, что парк похож на
золотой прииск.
В этот миг входная дверь распахнулась, и с протянутыми
вперед руками из дому выбежал Таддеуш Шолто, в глазах его стоял
ужас.
- С Бартоломью что-то случилось! - воскликнул он. - Я
так боюсь! Нервы мои не выдерживают.
Он действительно чуть не захлебывался слезами, и его
дергающееся, бледное лицо, выступающее из каракулевого
воротника, имело беспомощное, умоляющее выражение до смерти
перепуганного ребенка.
- Идемте в дом, - решительно проговорил Холмс.
- Да, идемте, - умоляюще пролепетал Таддеуш Шолто. - Я,
правда, совсем уже не понимаю, что теперь делать.
Мы последовали за ним в комнату экономки, которая
находилась по левую руку от входа. В ней взад и вперед металась
испуганная женщина, нервно теребя пальцы, но появление мисс
Морстен подействовало на нее успокаивающе.
- Господь да благословит вас, - воскликнула она,
подавляя рыдания. -- Какое кроткое и доброе у вас лицо! Я
гляжу на вас, и мне становится легче. Что я вынесла за этот
день!
Мисс Морстен, погладив худую, загрубевшую от работы руку
экономки, сказала ей несколько ласковых, утешительных слов с
чисто женским участием, и бледные, бескровные щеки пожилой
женщины слегка порозовели.
- Хозяин заперся у себя и не отвечает на стук, -
объяснила она. - Я целый день ждала, когда он позовет меня. Но
вообще-то он любит оставаться один. Час назад я начала
тревожиться, уж не случилось ли чего, поднялась наверх и
заглянула в замочную скважину. Вы должны сами подняться туда,
мистер Таддеуш, и посмотреть. Десять лет я живу в этом доме, я
видела мистера Бартоломью и в горе и в радости, но такого лица
я не видала у него никогда.
Шерлок Холмс взял лампу и пошел наверх первый, так как у
Таддеуша от страха зуб на зуб не попадал. Колени у него
подгибались, и я взял его под руку, чтобы он смог подняться по
лестнице. Дважды, пока мы шли наверх, Холмс вынимал из кармана
лупу и тщательно разглядывал какие-то темные пятна на циновке
из кокосового волокна, которые показались мне простой пылью. Он
двигался очень медленно, лампу нес низко и бросал влево и
вправо цепкие взгляды. Мисс Морстен осталась внизу с
перепуганной экономкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332